Врата ведьмы

Змея вытянулась и скользнула вперед. Могвид опустил руку и слегка прогнулся, раскрывая ладонь.

Он ощутил прикосновение змеи к своей коже, заставившее его задрожать. Но рука осталась на месте. Пакагола скользила по его ладони, язычком исследуя неизвестную поверхность. Наконец, ее хвост сполз с холодного тела Мишель. Щекоча кожу, змея двигалась дальше вверх по руке Могвида. Хвост обвился вокруг его пальцев.

Могвида охватило волнение. Змея признала его.

Он поднял голову и увидел Фердайла, смотрящего прямо на него. Глаза волка светились чистейшим янтарным блеском.

«Прости, брат», — подумал Могвид.

Затем острая боль заставила Могвида дернуться. Будто его руку охватило жгучее пламя. Он открыл рот, но не смог вскрикнуть. Грудь была сведена болью. Он посмотрел на руку.

Пакагола вонзила свои челюсти в его запястье. Он видел ее извивающееся тело, закачивающее в его вены яд.

Могвид откинулся назад, тряся рукой. Но змея крепко вонзила свои клыки и обвилась вокруг его запястья. По руке распространилось жжение.

Фердайл склонился над телом Мишель, преследуя свою цель.

Умоляя, Могвид вытянул руку к Фердайлу. Его плоть начала таять. Боль еще оставалась, но Могвид в изумлении наблюдал, как застывшая плоть по-силуриански деформировалась. Он вспомнил Мишель в роще.

Матерь Всемогущая, действует!

Фердайл попытался вцепиться зубами в змею. Ему удалось схватить ее за хвост.

— Нет! — выдохнул Могвид, превозмогая боль.

Змеиные челюсти ослабили хватку. Змейка развернулась и ужалила Фердайла в нос. Волк взвыл.

Могвид попытался схватить пакаголу, но расплывающаяся плоть уже не подчинялась ему. Он натолкнулся на нос Фердайла, когда морда волка от магического яда начала растворяться. Обе их плоти перемешались.

Испугавшись, Могвид дернулся, но обнаружил, что не мог освободиться. Яд трансформации продолжал распространяться по их телам, сливая оба тела.

Могвид услышал в голове голос своего брата, но не волчьи образы, а вполне отчетливые слова. «Брат, что ты наделал?»

У него не было представления. Он продолжал растворяться. Мир вокруг него потемнел, постепенно испаряясь. Рта, чтобы что-то сказать, не было.

Фердайл, ты слышишь меня?

Ответа не последовало. Тьма полностью поглотила его.

Могвид пытался кричать мысленно, моля о спасении.

Затем на удалении он услышал голоса, звучащие будто со дна глубокой ямы.

— Что с ними случилось?

— Не знаю. Они будто тают.

— Это змея Мишель?

— Она мертва.

— А что с Могвидом и Фердайлом?

Могвид силился кричать, пытаясь показать, что он жив. Но был ли он жив? Эта последняя мысль испугала его. Он потянулся к голосам, хватаясь за них как за крючок, который может вытянуть его из мглы.

— У нас есть более важные заботы, — проговорил суровый голос.

Могвид узнал Тайруса. Каждое новое слово становилось все громче, тьма спадала. Могвид продолжал сосредотачиваться.

— Крал почти добрался до Грифона, — продолжал Тайрус.

— Но мы не можем так их оставить, — проговорила Нилан.

— Стойте, — прервал Мерик. — Что-то происходит.

Тьма рассеялась. Мелькнул свет. Свет факела.

Могвид открыл глаза. У него были глаза! Подняв руки, он ощупал лицо. Затем сел и оглядел себя. Он вернулся в свое прежнее тело, похлопав себя для уверенности. Хотя и нагой, восседающей на груде своей одежды, он был цел.

Ощутив на себе чужие взгляды, Могвид поднялся и прикрыл себя руками.

— Что случилось с твоим братом? — спросила Нилан.

Могвид огляделся вокруг. Фердайла не было видно.

— Я видела, как вы оба слились, — продолжала Нилан. — Одна большая масса текучей плоти.

— Двое станут одним, — прошептал Могвид. Он повернулся к остальным. — Пророчество. — Подняв руку, он сосредоточился. Кости внутри него стали как теплое масло. Он позволил коричневому меху пробиться сквозь кожу. — Я вновь могу трансформироваться! Проклятье спало!

— А Фердайл? — спросил Мерик.

Могвид вновь огляделся. Его брат исчез. Он сдержал торжествующую улыбку. Наконец-то он освободился от своего брата.

В нескольких шагах от него Тайрус проговорил, глядя на противоположную сторону зала:

— Крал готов.

Мерик и Нилан обернулись.

Предоставленный самому себе, Могвид разглядывал маленькую змейку, скорчившуюся на полу.

«Двое замерзнут; один останется цел».

Могвид улыбнулся. Он был тем одним.

* * *

Крал стоял перед грифоном. Врата Плотины нависали над ним, расправив крылья. Из-за кривых клыков вырисовывалась львиная морда. Настроенный на поиск темной магии, Крал чувствовал пульсацию энергии в уродливой эбонитовой громадине. Он обнаружил, что его собственное сердце начало биться в такт ей. Еще глубже, чем сердце, Крал почувствовал выжженное Темным Лордом клеймо, черную руну, впечатанную в скальную породу его души.

Крал колебался, его руки дрожали. Он оторвал взгляд от красных глаз и посмотрел на белый гранитный трон своего народа. Кровь дварфского короля пятном растеклась на его древней поверхности. Крал сильнее сжал рукоять топора.

Он не мог упустить свой шанс. Цитадель, родина его народа, трон его кланы, должны быть очищены!

Сделав шаг назад, Крал поднял топор. Он знал, что его действия были открытым неповиновением хозяину, который даровал ему силу одержать здесь победу, но пути назад не было. Горец молча пообещал себе, что, покончив с этим делом, предложит Темному Мастеру сделку. Он продолжит охоту на ведьму и сожжет ее сердце на алтаре Гульготы. Он отдаст свои кровавые долги.

Крал вновь обернулся к грифону. Он был научен старейшинами клана всегда смотреть в глаза жертве. Если ты достаточно силен, чтобы забрать чью-то жизнь, не отводи от него взгляда. Крал сделал именно это. Пристально вглядываясь в безумные глаза грифона, со всей силой и энергией он вонзил свой топор между его огненно-красными глазами.

Его руки при столкновении затряслись, раздробив кость. По залу разнесся звон железа, ударившегося о камень.

Крал вскрикнул, падая на спину, но не от боли в сломанной руке, а оттого, что из кости вырвалась жизненно важная сила. Он опустил топор, но в руке осталась лишь рукоять. Железное топорище разлетелось на части при столкновении с Вратами Плотины, сама же эбонитовая статуя осталась невредимой.

Он услышал позади себя слова Тайруса:

— Не получилось. У горца не получилось.