Врата ведьмы

Дух улыбнулся.

— Ты дитя пустыни, моя милая. Широн этого века, вновь рожденный из песка. Не что иное, как сон, обретший плоть. Мираж пустыни, наделенный разумом. — Он указал на песчаные лапы, обхватившие ее ноги. — На самом деле, в тебе жизни не больше, чем в моих созданиях.

Кесла покачала головой.

— Этого не может быть.

— Оставь это. Сердцем ты чувствуешь, что я прав. Я слышу это по твоему голосу.

Кесла отпрянула.

— Нет… — Она оглянулась на Джоаха в поисках помощи.

Тот опустил глаза в песок.

— То, что он сказал, правда, Кесс. Шаман Партус растолковал это по костям. — Он поднял глаза на нее, увидев боль и страх в ее взгляде.

— П-почему?

Джоах знал, как много вопросов содержалось в одном этом еле выговоренном слове: Почему он ничего не сказал ей? Почему держал в секрете? Почему вел себя так, будто любит ее, женщину, которая не существует? Ответов у Джоаха не было.

Она закрыла лицо руками и отвернулась. Призрак Ашмары жестоко рассмеялся.

— Пустыня, видимо, не меняется. Посылать на битву ребенка. — Из песка поднялась высеченная рука, собирая разлетевшиеся осколки кинжала. — И пустыня никогда не научится новым хитростям. Этот каменный василиск гораздо сильнее моего старого, вылепленного из песка. Ночное стекло не имеет над ним власти.

Кесла опустила руки, готовая разрыдаться.

— Если… если ты и правду Ашмара, зачем делаешь все это? Как ты можешь помогать кому-то отравлять пустыню? Какими бы порочными вы ни были, это все еще ваш дом.

Ашмара вытянул шею.

— Должно быть, это эхо в комнате. В нашу последнюю встречу ты говорил те же слова, взывая к моей совести. — Он вновь издал глухой, жестокий смешок. — Мои кости навеки замурованы в стекле, и это сотворила сама пустыня во время нашей последней битвы. Почему я должен заботиться о том, что уничтожило меня?

— Потому что это твой дом! — Кесла ринулась вперед, держа наготове кинжал, двигаясь со скоростью песчаной змеи, вытягиваясь в струнку, но лезвие, не причинив вреда, рассекло лишь мглистый туман.

Ашмара улыбнулся.

— Этой ночью тебе не везет с кинжалами. — Перед ней выступил песчаный гарпун и выбил кинжал из рук. Лезвие отлетело и потонуло в песке. — Теперь покончим с этим раз и навсегда. Если ты так любишь свою пустыню, позволь мне помочь тебе вернуться к ней. — Ашмара взмахнул рукой.

Песчаные лапы, что держали Кеслу, стали погружаться в песок, увлекая ее за собой.

— Однажды ты похоронил меня, — проговорил Ашмара. — Пришла моя очередь оказать тебе любезность.

Кесла силилась освободиться, но все было напрасно. Ее ноги исчезли в толще песка.

— Мы должны помочь ей, — прошипел Каст, пытаясь разбить свои оковы мечом.

Джоах не двигался. Он знал, что нужны другие методы. Он вспомнил слова Партуса, что миссия Кеслы в Алоа Глен состояла не в том, чтобы смочить кинжал ночного стекла в крови его сестры, а чтобы привлечь его, другого скульптора, в пустыню. И теперь Джоах понял: он был приведен сюда, чтобы сразиться с Ашмарой. Два скульптора друг против друга. Но как он мог надеяться одержать победу: новичок против мастера? Это несерьезно.

Джоах все еще смотрел, как Кесла медленно погружалась в пески, затем поднес острый осколок ночного стекла к обрубку правой руки. Он вонзил его глубоко в кожу, кровь хлынула, заливая песок у его ног. Джоах вскрикнул, закрывая глаза, вместе с кровью просачиваясь в сонную пустыню.

Стены комнаты расплылись перед ним. Сквозь них светили раскаленные пески сонной пустыни. Два мира слились, легли один на другой. Его кровь оросила оба мира, ярко-красная, как вино.

Джоах оглядел сонный пейзаж. Дюны ярко сверкали вдалеке, под его же ногами лежал темный песок. Он повернулся и рассеянным между реальностью и сном зрением разглядел над серебристой рекой статую василиска, вонзившего в нее свои когти.

Он наблюдал, как в сонной пустыне медленно вспенивалась энергия Земли, вихревыми потоками уносясь в омут, известный как Плотина, во тьму, питающуюся этой силой, словно уродливая черная пивка. Но он увидел не только это. Он видел, как темное пятно расползалось дальше в пустыню, искажая все, к чему прикасалось.

Джоах внезапно понял замысел Темного Лорда. Зверь Гульготы, должно быть, устал развращать небольшие порции стихийной энергии людей. В прошлом Черное Сердце использовал осколки эбонита, на которые накручивал энергию стихий, превращая любое существо в иллгарда. Теперь он насаживал темную магию в гораздо больших масштабах. Используя гигантские статуи, он стремился извратить всю мировую энергию, саму Землю обратив в иллгарда, — и он был близок к цели!

Громкий крик вернул Джоаха обратно в реальный мир. Кесла по пояс погрузилась в песок, пытаясь выкарабкаться с помощью рук. Но из песка возникли новые клещи, хватая ее за запястья. Кесла извивалась, зажатая в песчаных лапах.

Во вновь слившихся мирах Джоах разглядел темные потоки силы, что связывали высеченные создания Ашмары с сонной пустыней: черная, запутанная сеть. Джоах понял, что связь поддерживалась не кровью, — она исходила из самой Плотины, из черного пятна.

Джоах сжался при виде этой мощи, но он точно знал, единственный шанс одолеть ее лежал в его собственной крови. Он сосредоточился на луже у своих ног, вбирая из нее магию. Он разразился собственной энергией, накидываясь на нити, разрывая их.

В реальном мире Джоах с удовлетворением отметил, что песчаные кулаки, созданные Ашмарой, рассыпались и обратились в гладкую песчаную поверхность. Кесла освободилась и выбралась из толщи песка. Ашмара ухватился за нее, но его пальцы не имели плотности. Кесла увернулась от них.

Каст также высвободился и метнулся к Сайвин, которая немедленно положила ладонь ему на щеку.

— Ты мне нужен!

Ашмара, пораженный атакой, быстро сообразил, откуда происходит новая магия. Его красные глаза пылали бешенством, когда он взглянул на Джоаха.

— Ваятель! — Рука упыря вскинулась, возникли новые существа — но не когтистые руки, а уродливые чудовища, выползающие из песка.

Джоах затаил дыхание, наблюдая за перемещением энергии в сонной пустыне. Черные нити ускорялись и множились, питая новые создания. Джоах ударил по ним, но уже без преимущества внезапного нападения. Нити возникали так же быстро, как он разрубал их. Но он продолжал атаку: выбора не было.

В комнате Кесла пыталась увернуться от высеченных тварей, пересекая песчаный пол с проворством убийцы.