Время бусово

Так продолжалось до тех пор, пока во дворце царя и наместника острова не появились посланцы императора Константина и не приказа-ли ее отцу вместе со всем семейством явиться в стольный град Визан-тий на празднование очередной победы римского оружия над варвара-ми. Такие праздники в Римской империи проводились довольно часто и ничего необычного в том не было.

Отец и мать таким приглашением явно были смущены и встрево-жены: ранее никогда Константин не удосуживался их звать к своему двору. И потому от такого приглашения-приказа ничего хорошего не ожидали. Однако деваться было некуда, подчинились молча, с прису-щим христианам смирением. Она же несказанно обрадовалась: еще бы, не только мир большой надлежало повидать, но и самого божественного императора и его дворцы сказочные узреть!

До Византия добирались морем, на одной из торговых галер, при-надлежащих ее отцу на паях с греческим купцом Дионисием. Можно было совершить и сухопутное путешествие, перебравшись с острова на берег Малой Азии, и дальше следовать побережьем до Босфора. Но отец счел путь по суше опасней — на дорогах мародерствовали разбойничьи шайки — и выбрал морской.

Хоть судно и придерживалось берега, хоть и делали частые оста-новки с заходами в порты прибрежных городов для пополнения запасов свежей воды и пищи, а то и для кратковременного ночного отдыха, Эв-лисии порадоваться морскому путешествию не пришлось: измучила морская болезнь. Так что по прибытии в Византий она была бледна, худа и имела болезненный вид. Радости от предстоящего появления в императорском дворце значительно поубавилось. А когда же после оче-редного праздничного маскарада узнала, что император Константин, исходя из политических и государственных соображений, прочит ее в жены варварского князя, которого она впервые и увидела на этом мас-караде, ощущение праздника пропало напрочь. Сколько пришлось ей пролить слез — известно разве Всевышнему, да еще родителям.

— Не хочу! — прижимаясь к матери, словно ища у нее защиту и за-ступничество, плакала она, пока шли приготовления к свадьбе. — Не желаю!

— Мужайся, дочь, — утирала мать свои и ее слезы. — Бог терпел и нам велел. Видно, таков промысел Божий — быть тебе его проповедни-ком в далекой земле, среди варваров.

Отец не плакал и не утешал, но и он был хмур, как осенняя туча. Он знал, что тут ни слезами, ни мольбами помочь уже невозможно. Им-ператор твердо решил выдать Эвлисию замуж за княжича Буса, варвара из далекой Русколани. И ничто его, императора, от той задумки отка-заться не заставит. Добиться удалось лишь того, что будущий муж Эв-лисии согласился венчаться по христианскому обычаю.

— Не хочу за варвара! — То заламывала свои точеные ручки в бе-зысходной борьбе с роком и судьбой, то топала ножками в бесплодной ярости царевна. — Не хочу от вас уходить в варварскую страну. Спасите, матушка и батюшка!

— Ничего не поделаешь. Придется смириться с судьбой и уповать только на Спасителя. — Повторяла в сотый раз царица Родоса. Она-то знала, что воля императора непреклонна, и любые просьбы с отменой свадьбы только раздражают его и вызывают приступы гнева. — Ты же не хочешь, чтобы нас с отцом обвинили в государственной измене и каз-нили, как врагов Империи. Он же, — переходила на шепот она, — ни род-ного сына, ни супруги не пожалел! Что тогда о нас говорить? Распра-вится, как с мошками…

Император Константин, загоревшись идеей заключить брачный союз не столь меж людьми: княжичем и царевной, как между государ-ствами, Римской империей и Русколанью, даже слышать об отказе от свадьбы не желал.

— Бабья блажь… Стерпится — слюбится! — повторял он всякий раз на все просьбы и мольбы родителей царевны, как, впрочем, и ее самой, то добродушно, то с раздражением.

— У них, добрый и справедливый август, кровь человеческую вме-сто воды пьют, младенцев едят, — не оставляла Эвлисия попыток умило-стивить сердце императора в минуты редких визитов, добиваться кото-рых приходилась через окружение императора с помощью всевозмож-ных подарков и презентов, а, проще говоря, взяток.

— Чушь собачья! — скалился в язвительной улыбке Константин. — Досужие сплетни невежд. Княжич Бус — один из образованнейших лю-дей нашего времени. Латинским и греческим владеет лучше всякого римлянина или грека. По карте ориентируется — любо, дорого смотреть — проворней любого чертежника или же стратега. И в риторике, и в во-енном деле — любого за пояс заткнет. Так что прекрати дуть губки и увлажнять глаза — они не тучи дождевые — и иди, благословясь, под ве-нец. Если не будешь дурой, то обеспечишь своей родине достойного союзника. Ясно?

Было то ясно или же не очень родосской принцессе, неизвестно, но больше она о варварских обычаях будущего суженого не заикалась. Между тем необходимые приготовления к свадьбе были закончены, венчание состоялось, и Эвлисия стала законной женой русколанского княжича, а через некоторое время, поплакав и попрощавшись с родите-лями, отбыла с мужем в далекую и неизвестную Русколань.

Дорога до Русколани хоть и была долга, но прошла без особых приключений, если не считать посещения портов и прибрежных горо-дов Понта Эвксинского, отдаленных провинций Империи, а также горо-дов Тавриды и Боспорского царства, в которые приходилось заходить кораблям, на которых возвращалось домой русколанское посольство. Новые впечатления в какой-то мере сглаживали чувство тоски по роди-телям и острову Родос, ставшим таким милым и родным, таким дорогим сердцу, о чем раньше даже не задумывалось.

Когда приплыли в Пантикапей — столицу Боспора, то были при-глашены во дворец царя Савромата. Город поражал своей обширно-стью, многоголосьем населения и его пестротой, хотя и уступал уже Византию по размаху строительства. Впрочем, поражало не только мно-гоголосье и обширность города, но и царский дворец — своей роскошью, царь Савромат — показным радушием, его приближенные — утонченным обхождением. «Не дурно пристроился царь Савромат! — невольно поза-видовала тогда она роскоши царского дворца. — Красота повсюду такая, что императорский дворец меркнет».

Однако у Савромата гостили недолго: дня три-четыре. И уже утром четвертого или пятого дня отправились в последнее плаванье на кораб-лях через неширокий Киммерийский пролив к граду Гераманоссе, назы-ваемому русами на свой манер Кермой. В Керме их уже ждали: наряд-ная карета, запряженная четверкой украшенных цветами и лентами лошадей, для нее и ее девушек-служанок, взятых из родного Родоса ро-дителями в Византий и теперь отданных ей в качестве прислуги, и младшая дружина при парадной броне и оружии, на прекрасных степ-ных конях. Видать об этом позаботился старый жрец, что был среди советчиков ее мужа, которого она до смерти боялась, а как было не бо-яться, если о таких жрецах молва ходила, что они могут любую красную девушку в уродливую лягушку превратить, и который покинул их еще в Пантикапее, в день прибытия туда.

Путешествие в карете было неспешным. Походный образ жизни поначалу мало радовал, но после того, как втянулась в него, то даже понравился. Степные просторы, звездные ночи, шелковые шатры, ноч-ные костры, длинные протяжные песни дружинников, пища простая и здоровая, пахнущая дымом костра. Постоянное внимание заботливого супруга днем, и его жаркие ласки ночью, когда стан успокаивался и за-сыпал, конечно, кроме дозорных воев, парами охранявших сон и покой остальных.

К граду мужа она подъезжала уже смирившаяся со своей участью, все реже и реже обращавшаяся в своих думах к родному Отечеству, час-то улыбающаяся, хоть и с тревогой от встречи с родителями мужа в ду-ше. Вопрос: «Как примут?» — не отпускал ее ни на миг.

Град встретил ее ликованием, но радость и торжественность встре-чи с родителями Буса омрачилось злодеянием, совершенным неизвест-ными татями в отношении отца мужа. Все было скомкано, все пошло не так, как планировалось…

Утро давно было уже в разгаре, когда Бус проснулся в супруже-ском ложе. Его голова покоилась на оголенной руке супруги. Эвлисия не спала. Почувствовав, что муж проснулся, она взглянула на него своими большущими черными, как омут, глазами.

— Ты уж извини меня, муж Бус, что раньше не разбудила, — пропела она по-гречески. — Жаль было будить — лег поздно, спал мало … и слад-ко… К тому же в доме не слышно какой-либо суеты, просчитала, что с батюшкой пока все хорошо.