Время бусово

— Но Дакия сейчас под готами, — удивился сотник тиверских воев Богдан, проживавший как раз в данном пограничье, а потому хорошо знавший обстановку у соседей на дакийской стороне. — Там готы Книва.

— То не наша головная боль, — не стал вдаваться в подробности и лишние объяснения князь Русколани Бус. — Наша задача проводить их без урона, — сделал он ударение на этом слове, через наши земли. А там императору Римской империи и конунгам готов решать: в мире им жить или на меч понадеяться…

Место для бивуака выбрано было хорошее, высокое, с перелеска-ми, неглубокими оврагами, по дну самого глубокого бежал веселый ру-чеек. Местность позволяла далеко обозревать округу, оставаясь, при желании, длительное время незаметными — перелески скрывали от чу-жих взоров сотни русов — пользоваться без какого либо ограничения ключевой водой. Как воям, так и коням. А коней было много. Все сотни были с одной-двумя заводными лошадками. Всех надо было и накор-мить, и напоить, а то и вычистить. Так что коноводам приходилось день-деньской бегать сломя голову, чтобы везде успеть. Доставалось и кашеварам, дважды в день кормившим воев. Только сторожевые псы радовались: не было изнуряющих скачек и переходов воев и всегда можно было помериться силой с другими псами, охранявшими свои сотни или дружины, разместившиеся бивуаком по соседству.

Сотник Ярун выставлял ежедневно караулы, удвоившиеся на ночь. Не на празднике же, в походе. А потому дисциплина и еще раз дисцип-лина.

Свободные от несения караульной службы вои также не бездель-ничали: ежедневные воинские упражнения до седьмого пота.

— Тяжело в учении, — приговаривал Ярун, вновь и вновь гоняя всадников то в конном, то в пешем строю на оборудованном тут же рис-талище, — легче будет в бою. Лучше пот лить, чем кровь-руду.

Воины ворчали, кому охота во время бивуака под жарким южным солнцем, когда просто двигаться даже не хочется, а тут еще при полном воинском вооружении, проводить воинские упражнения, но приказ ис-полняли. На то они и воины, а не ремесленники или же сельские огни-щане и ратаи. Время от времени в летний лагерь приезжал в сопровож-дении старших дружинников князь Русколани Бус, муж еще молодой, но мудрый и доблестный, что явно читалось по его открытому и муже-ственному лицу.

С первого раза, когда Ярун впервые увидел князя Русколани, по чьему призыву он и привел около полутора сотен курских и ратских воев, князь ему понравился своей добротой и обходительностью. Бус не кичился перед сотниками и рядовыми воями ни своей знатностью, ни положением. Первым, если приходилось, приветствовал встречных ру-сичей, объяснял любую докуку, если спрашивали.

В граде Кияре Буса довольно часто можно было видеть в сопрово-ждении старого волхва Златогора, а на бивуаке — в сопровождении род-ного брата Злата. Волхв Златогор, хоть и оставался по-прежнему крепок духом и телом, но годы сказывались однако и на нем, поэтому он тяго-ты бивуачной жизни уступал своему молодому преемнику — Злату. «Злату мой путь в народе нашем продолжать, — все чаще и чаще говорил он в беседах с Бусом, — ему тайные знания рода славянского нести да-лее, так пусть среди народа он «потирается», народной мудрости наби-рается. Тогда и его слова до народа легче доходить будут. А мне пора уже и о покое подумать».

В ту пору Бусу было около тридцати семи лет. Он уже полностью сложился и как мужчина, и как воинский начальник. Его движения, как и мысли, были неторопливы, размерены и солидны. Также чаще всего его можно было видать в воинской справе: светлой чешуйчатой кольчу-ге, на груди и по плечам усиленной еще металлическими пластинами, доходящей ему чуть ли не до колен, при прямом обоюдоостром славян-ском мече, называемом в шутку акинаком, хоть он был раза в два длин-нее настоящего акинака — скифского железного меча. Меч находился в ножнах, искусно разукрашенных серебряной насечкой и мелкими ка-меньями. Более крупными каменьями было украшено бронзовое пере-крестье меча, а в маковке рукояти красовался большой красный рубин. Чело Буса, если глава была не покрыта, украшал золотой обруч — диа-дема. Иногда вместо диадемы на голове был светлый остроконечный шлем, совсем не похожий на шлемы, которые носят греки и римляне. У тех — в виде котелка с искусственным гребнем на макушке, этот же был более похож на верхнюю часть луковицы или верхушку шатра. Разница небольшая, но существенная: такой шелом заставит вражеский меч скользить по нему, а не врубаться в него. Волосы на голове Бус на ма-нер греческой и Византийской знати коротко стриг, а не отпускал до плеч, а то и ниже, как делали довольно часто остальные знатные русы. Впрочем, некоторые русичи, особенно племенные старшины и вожди, чтобы выделиться среди остальных сородичей, довольно часто на манер древних кимров выбривали голову чуть ли не до гола, оставив только клок не сбритых, а оставленных волос на затылке — так называемый оселедец. Однако основное большинство русичей предпочитало длин-ные волосы на голове коротким и оселедцам.

На греческий же манер Бус ежедневно гладко брился, не заводя усов и бороды. Впрочем, русичи, проживавшие в предгорьях Кавказа и на берегах Сурожского моря бороды особо не ценили и не носили. Ру-сичи, которым пришлось жить значительно севернее своих южных со-родичей, наоборот, отпускали бороды и гордились их длиной, пышно-стью и окладостостью. Видать, на них сказался суровый северный кли-мат.

Поверх кольчуги Бус носил алое корзно — символ княжеской и во-инской власти, застегнутом на правом плече золотой бляшкой, выпол-ненной в зверином стиле и изображающей борьбу благородного оленя и барса — ирбиса.

В отличие от всех греков и ромеев русколанский князь носил по-лотняные или же шелковые порты, то темно синего, то коричневого, то серого цвета, заправленные в красные сафьяновые или же черные юфте-вые сапоги с высоким голенищем и низким каблуком, удобными как для хождения, так и для верховой езды. А князю приходилось немало ска-кать верхом, чтобы навестить славянские сотни и дружины, расставлен-ные вдоль всего возможного пути сарматов. Не меньше ему приходи-лось и ходить пешком, чтобы не только пообщаться с воями, но и лично проверить полевой лагерь воинства и ближайшие окрестности его. Это помогало Бусу убедиться как в расторопности воинского начальника, так и в знаниях этим начальником воинских премудростей походно-бивуачной жизни, способности предусмотреть многие тонкости и осо-бенности этой жизни, вплоть до того, как укреплен лагерь, каковы к нему подходы с той или иной стороны, обеспечивается ли скрытность воинов от посторонних глаз, есть ли рядом источники питьевой воды. Казалось бы, мелочи, но как эти мелочи, а точнее каково распоряжение ими воинских начальников — все говорило о способностях этого началь-ника или же об отсутствии таковых. Вот и приходилось собственными ногами обходить не только лагерь или бивуак, но и все его окрестности. Ибо сказано, что «береженого и Бог бережет, а не береженого — чужой вой стережет».

Князь мог ходить и в обыкновенной княжеской одежде, легкой и красивой, а не таскать днями тяжесть доспехов на себе, но он этого не позволял, считая, что воинский начальник в любых делах должен быть примером для воинов. В том числе и в том, как переносить тяготы и лишения будничной жизни воев.

Видя старания Яруна, старавшегося соблюдать все мыслимые и немыслимые мелочи походной и бивуачной жизни, чтобы поддержи-вать постоянный боевой порядок в своей сотне и полусотне ратских воев, по-прежнему находившихся в его подчинении — так он, князь Бус, распорядился — Бус полностью его поддерживает в том, рассказывая в его усиленной ратскими воями сотне, как тренируются римские воины и центурии. Старания курского сотника явно симпатизируют князю Рус-колани. Всем интересно. Слушают князя внимательно.

— Римское воинство строится не как у нас, — рассказывает Бус. — В прошлое лето мне довелось побывать в Империи и многое там повидать. В том числе видел, как римляне проводят воинскую подготовку.

— И как же? — искренне интересуются русичи, без обычной для них язвительности. В основном — это командиры десятков, наипервейшие воинские начальники в курском воинстве.

— Римское войско состоит из легионов, — рассказывает Бус. — Каж-дый легион включает в себя от пяти до шести тысяч воинов. Легион делится на десять когорт, в которых от трех сотен шестидесяти до шес-ти сотен воинов. Когорта в свою очередь делится на три, четыре или пять манипул численностью по 120 человек, которые выстраиваются в десять шеренг по двенадцать человек в каждой.

— Как у нас, когда в пешем строю, — бросил кто-то реплику, не очень-то заботясь, что перебивает речь князя Буса. — Только мы предпо-читаем больше сражаться комонными. Так сподручнее…

— Кроме этого, каждая манипула делится на две центурии, — про-должал, не обратив внимания на реплику, Бус, — самые меньшие боевые воинские единицы в их воинстве, состоящие, как понимаете, из шести-десяти человек каждая.

— Получается, что их манипула — это что-то подобное нашей сотне, — не то спросил, не то резюмировал Ярун, сотник курских ратников. — Только наша сотня делится на десятки, а у них на две центурии.

— Вроде того, — прервав повествование, согласился с ним Бус. — Впрочем, и десятки у них имеются. В центуриях. Командуют десятками декурионы; центуриями и манипулами — оптионы и центурионы. Ле-гионами — легаты или трибуны. Армиями — цезари.

— Ну, — протянул разочарованно кто-то из воев, — этим нас не уди-вишь. Подумаешь, центурион, оптион. У нас своих начальников — паль-цев на обеих руках не хватит.

— Почему же? — Усмехнулся Бус и устремил свои проницательные глаза в лицо болтливого воя.