Время бусово

В летнюю пору — вообще благодать! Все обитатели полуземлянок, если позволяет погода, день и ночь проводят вне стен своих изб, наби-раясь тепла перед зимними холодами. Ночуют, кто в шалаше легком, на скорую руку поставленном, кто на сеновале, в духмяных травах. И только древние, беззубые старики и старухи, да грудные детишки ноче-вали на лавках в землянках.

БРОДИЧ И КУПАВА

— Ну, что, Купа, — подошел наипервейший, несмотря на свою мо-лодость, курский охотник Бродич к Фроловой вдове и его ближайшей соседке, когда вече закончилось, и горожане потянулись в свои домиш-ки-землянки, — начнем хоромы городить и крепости строить, чтобы во-рог нас не одолел и в полон не взял. — То ли спрашивал, то ли утвер-ждал. Обычно голубые глаза его то ли от надвигавшихся сумерек, то ли еще по какой причине сделались темными, и не понять, что в них: серь-езность, присущая степенным мужам, или подвох — признак натур хит-рых и мстительных.

Был он в полушубке из волчьих шкур, сером, с подпалинами, шер-стью наружу, в таком же треухе — как никак охотник. На ногах сапоги, но не простые, как у остальных горожан, а покрытые специальным чех-лом, сшитым все из той же волчьей шкуры, мехом наружу: и грели лучше, и не промокали, когда по сугробам приходилось лазать во время охоты. В лесу дорожек, тропинок нет, одни сугробы по пояс. Тут даже деревянные лыжи-снегоступы не всегда помогают, хотя таковые и были у Бродича — плотник Стар по просьбе приемной матери охотника срабо-тал за пару зайцев, добытых Бродичем на охоте.

На ту пору было Бродичу около девятнадцати лет, потому только светлый пушок покрывал его подбородок, а об усах и бороде не то, что речи, даже намека не было. Был он по юношески строен, хотя Сварог его ни крепостью тела, ни крепостью духа не обидел. Жители града по-говаривали, что как-то в порыве гнева он так резко натянул тетиву лука, что она порвалась. А ведь была из жилы лесного красавца оленя, кото-рую и захочешь, но не порвешь.

На Купе справа попроще: плат теплый темного цвета, шубейка ов-чинная до пят, что и ног не видать, да меховые сапожки на толстой по-дошве, чтобы ступни не так мерзли на морозе и на снегу. Однако справа хоть и простая, но добротная. Не каждая замужняя горожанка подобную имела, не говоря уже о вдовах, к числу которых относилась Купава или Купа, как чаще звали ее соседи и, вообще, жители славного града Кур-ска.

Когда-то, давным-давно, Бродич чуть ли не ребенком прибился к жителем града. Кто он и откуда, от него так и не добились, ибо был мал и не мог по малолетству своему объяснить. Был он голоден, оборван и не мыт. Сколько пришлось ему оставаться без куска хлеба во рту — од-ним богам ведомо! Взяла его на воспитание старая и одинокая ведунья Веста, занимавшаяся сбором разных трав и кореньев, лечившая скотину и сородичей за малую мзду: кто полкраюхи хлеба даст, кто пару кури-ных яиц. Так уж случилось, что в молодости Веста потеряла мужа и де-тей, умерших в одночасье во время очередного мора, появившегося в крае по воле или по допущению богов, в том числе Велеса, покровителя животных тварей, дарителя богатств и достатка, оберегателя очага и здоровья, да так и осталась одинокой на всю оставшуюся жизнь.

Ведунья Веста не только имя Бродич мальцу дала, которого пона-чалу все звали Приблудом, так как приблудился, но и научила целыми днями, а то и месяцами по лесам и лугам бродить, в степь заглядывать, травы собирать. Ибо с наступления лета оставляла Веста свою избенку и отправлялась на сбор трав и кореньев. Чем она питалась — никто не ведал, но многие видели, что с собой она ничего не брала, уходя в свои длительные скитания налегке.

Многому научила старая Веста Бродича, который и сам тянулся к тайным знаниям, многое ему передала перед своей кончиной. Мог и кровь-руду заговорить, чтобы не текла из раны, мог и вывих поправить, и иную скорбь-болячку травами излечить. Кроме того, увлекся Бродич в длительных странствиях своих с приемной матерью ловлей и охотой. Научился готовить хитроумные силки и ловушки, в которые попадали и глупые птицы и осторожные животные. Если же брался за рыбную лов-лю хоть в Семи, хоть в Тускаре, хоть в Куре, хоть в иных реках и речон-ках — равных ему в этом деле не было.

«Что поделаешь, — шептались куряне меж собой, — слово заветное знает, вот ему и помогают боги и духи. И Зевана — богиня звериной лов-ли, и Водяной со своими русалками. Веста ведь со всеми богами и ду-хами лесными в дружбе, вот и приемыша с ними свела». Шептаться — шептались, но зависти не испытывали. Не принято было такое в родах славян-северян, к которым относились и жители града Курска.

Повзрослев, Бродич стал изготавливать себе луки и стрелы. Снача-ла луки были корявые и маломощные, стрелы посылали недалеко, при-чем, стрела, если и попадала в зверька или в крупную птицу, например, в утку или гуся, зашибить последних насмерть не могла. Не доставало силы удара. Но со временем, приглядываясь к лукам, имевшимся у кур-ских воинов и опытных охотников, когда те занимались вместе с воево-дой соревнованиями в стрельбе на быстроту и меткость, приглядываясь к работе оружейников, изготавливавших луки для воев, которые почти ничем не отличались от охотничьих, он научился и сам делать дально-бойные луки, использовав для этого упругие стволики молодых дубков да буков. А еще и роговые накладки налаживать сообразил, как на его середине, так и на концах, придающие луку упругость и дальнобой-ность.

— Учись, малец, — добродушно ворчал сосед Ант, седовласый воин, побывавший не в одном походе и повидавший на своем длинном веку, полном опасностей и приключений, не один десяток всевозможных лу-ков и стрел. И эллинских, и ромейских, и готских, и иранских. — Учись, пока я живой.

И показывал, как лучше выбрать древо для лука, как сгибать его, как накладывать роговые накладки, как прикручивать их тонкими кожа-ными бечевками, отмоченными в воде и квасе, а потому размягченными и растягивающимися на всю возможную длину. Когда же эти бечевки высыхали, то они с такой силой стягивали роговые накладки к древку лука, что становились единым целым, словно так и были созданы Перу-ном Громовержцем. Учил старый Ант и тому, как вострить жало стрел и как крепить оперение, необходимое для большей уверенности полета стрелы и точности ее попадания в цель.

— Учись, — говорил мастер-оружейник в дышащей жаром и кисло-ватой окалиной приземистой кузнице, с бревенчатых стен которой и стропил крыши, так как потолок отсутствовал, свисали клочья черной паутины, зарабатывавший на свою жизнь изготовлением различного оружия для местных воев. Иногда часть сработанного им оружия отби-рал местный торговый гость, давая взамен ткани или продукты, смотря по тому, что в данный момент требовалось оружейнику и чем был богат купец. Торговый гость брал оружие, чтобы отвезти в другие грады и селения и обменять там с выгодой для себя на иной товар. — Оружейни-ком, возможно, не станешь, но воином будешь, как все внуки Дажьбога и Перуна.

Мудрый оружейник был прав: не все в граде становились мастера-ми-оружейниками, но воинами были все мужчины, начиная от безусых юнцов, только что прошедших обряд посвящения в мужчины, и, кончая древними седовласыми старцами, которые уже не помнили не только, сколько им лет отмерил Сварог, но и как их звала в детстве мать. В обычной жизни от своей древности они с трудом передвигали старче-скими ногами, однако, стоило им вынуть меч, как согбенные спины на-чинали распрямляться, помутневшие от времени глаза светлели и ста-новились насмешливо-цепкими, руки и ноги наливались силой и упру-гостью, как в годы далекой молодости. Про таких баяли: опоясаны ме-чом!

Не являлось редкостью в северском крае и то, что с оружием дружны были не только мужчины, но и молодые женщины-воины, ко-торых уважительно называли берегинями или воительницами, иногда — богатыршами и витязинями, а то и поляницами. Такие женщины посвя-щали себя служению роду на воинском поприще. Они редко выходили замуж и еще реже имели детей, проводя почти все время в походах и битвах. Остальные женщины им завидовали, но и жалели их, не по-знавших радостного чувства материнства. Впрочем, случись беда — мно-гие женщины брали в руки оружие и вместе с мужчинами защищали свой очаг и дом, свою землю, обильно омытую потом и кровью многих поколений пращуров.

И Бродич учился. Учился всему, чему его учили его бескорыстные соседи-наставники, мастера своего дела.

На тетиву шли жилы копытных животных. Лучше всего, если уда-валось раздобыть жилы оленя или лося — они были длинные и прочные, ведь эти животные были бегунами, не знающими устали ни днем, ни ночью, особенно, когда им приходилось спасать свою жизнь и свое по-томство от серых хищников — волков, не знающих жалости и чувства меры. Волки порой могли резать благородных животных и их детены-шей не потому, что были голодны и хотели насытиться, а просто из сво-ей кровожадности. Впрочем, годились для такого дела жилы лошадей и бычков.