Время Черной Луны

– Да, Арвид слушает….

– Эльф, слава Богу ты жив! Нет времени – через полчаса жду тебя возле Нескучного Сада. В сторону магазина, там кусты есть…

– Хорошо, приползу. Кстати…

Связь внезапно оборвалась – скорее всего, деньги на краденном мобильнике закончились. Первый Воин тяжело вздохнул и уставился себе под ноги.

* * *

Виктор Иванович Чекан не родился в Стае, в отличие от Ники. Он вообще прожил четверть века, не зная – что такое Стая и не веря в существование оборотней. Точнее – вообще не задумываясь над такими вопросами.

Судьба его была куда как замысловата.

До семи лет он рос в детском доме на окраине Алма-Аты. Никто не говорил ему о родителях, да и сам как ни старался – ничего вспомнить о них не мог. Лишь много позже ему стало известно, что он сирота почти от рождения – его перевели в детский дом из Дома ребенка, где он оказался после того как пожарные вытащили его, грудного, буквально нескольких дней от роду, из-под руин сгоревшего дома. (Как ни старались потом варки, они не нашли ни следа его настоящих родителей, и даже приблизительно не смогли выяснить – кто это мог быть).

На восьмом году сирой и неустроенной жизни детдомовского малыша, его усыновила немолодая бездетная пара – майор, дирижер полкового оркестра, и медсестра.

Приемного отца скорее перевели в Иркутск, и там юный Витя Чекан прожил следующие девять лет своей жизни – наверное, лучшие свои годы. Именно оттуда он уехал поступать в Рязанское воздушно-десантное училище, которое и окончил с блеском.

На третьем курсе он похоронил мать, сгоревшую в полгода от рака крови, на пятом – отца. Старого фронтовика Ивана Чекана хватил инфаркт, когда в очереди за водкой какой-то молодой ублюдок заявил ему: «Если б ты, дед, хуже воевал, мы бы сейчас пили баварское пиво без очереди». (Две недели отпуска Виктор потратил на поиски юного шакала, и не нашел – к счастью для того, да и к своему наверное).

Но так или иначе, он успешно закончил училище и попал в Тульскую дивизию ВДВ командиром взвода.

И даже успел съездить «наводить порядок» в Карабах.

А через месяц после возвращения все и случилось.

Статистика «неуставных взаимоотношений» тогда, как он помнил, ухудшалась с каждым месяцем, да и вообще все явно катилось под откос. Но то, что случилось, стало потрясением даже на фоне всего прочего.

Несколько отмороженных «дедов», накурившихся привезенной с юга анаши, встретив молодого солдата на задах военного городка, стали ни с того ни с сего зверски его избивать. Когда мерзавцы пришли в себя, бедолага уже хрипел в агонии. Осознав – что натворили, они бросились бежать куда глаза глядят. На КПП отобрали у часовых автоматы, тяжело ранив одного – как назло в карауле были первогодки, оробевшие перед сержантскими лычками и наглостью «дедов».

Пока командиры части разобрались чем дело – беглецы были далеко.

Время было поганое, власть и дисциплина шатались, а отмороженная интеллигенция уже привычно вызывала ужас у военных.

Так что пока командование думало – что делать и как объяснить очередное ЧП прессе, волей неволей пришлось организовать ловлю дезертиров своими силами.

В погоню отправились пятеро – командир третьего взвода Слава Герасимов – страстный охотник, прихвативший свою лайку – Дружка, сам Чекан и трое лучших солдат роты.

В лесу двое рядовых умудрились отстать и потеряться – впрочем, может они просто струсили?

Но к вечеру благодаря Дружку, надежно взявшему след (помог берет, потерянный одним из убийц на месте схватки) они вышли к домику лесника.

Наверное, следовало залечь в засаде, и дождаться подкрепления, или попытаться атаковать молча, дождавшись ночи.

Но лейтенант Герасимов решил иначе – поднявшись в весь рост, он смело пошел к дому, выкрикивая что-то вроде «Сдавайтесь, вы окружены, сопротивление бесполезно!»

И тут же был срезан автоматной очередью – бандитам в форме было уже нечего терять (как потом выяснилось, по дороге они расправились с четой пожилых грибников).

Шальной пулей был тяжело ранен в бок ефрейтор, бывший с ними.

Так Виктор Чекан остался один против трех убийц.

Он успел отползти и вытащить ефрейтора.

Затем перевязал раненного, пока засевшие в сторожке матерясь, расстреливали Дружка воющего над трупом Славы, а потом…

Вдруг холодная и вместе с тем непреодолимая ярость охватила все его существо.

Он с отчетливой ясностью осознал, что перед ним – враги. Просто Враги. Убившие на его глазах лучшего его друга – Славу Герасимова, отличного парня, у которого месяц назад родился сын.

Он не орал, не проклинал убийц, не плакал – он просто сказал себе – они умрут. Все. Сейчас.

Он поднялся, во весь рост под жидким прикрытием кустов, сбросил бронежилет – повинуясь непонятному позыву…

Они умрут! – повторил он сам себе еще раз.

Потом Виктор вдруг почувствовал непонятную дрожь во всем теле. Волна обжигающего жара ударила в мозг…

Последнее что он помнил, был ощущение странно укорачивающихся ног, и ухмылка огромной луны над верхушками деревьев, вдруг блеснувшей в затуманившиеся очи отблеском вороненого клинка…

Очнулся он спустя несколько часов уже под утро – посреди дремучего леса, голый, перемазанный кровью.

Кое-как приведя себя в порядок, и прикрыв наготу ветвями, с трудом он выбрался к дороге – только третий водитель остановился при виде почти голого парня с диким взглядом.

(Как он узнает потом, ему очень повезло – при спонтанном пробуждении метаморфизма у гару вероятность умереть очень высока – особенно когда рядом нет Наставника.)

Но тогда он не думал об этом, да и ни о чем – кроме того, что же с ним случилось?

…В части его сразу же взяли под арест, через час выпустили, и отправили в медсанчасть, где старательно взяли все анализы.

А когда он наконец добился ответа на вопрос – что случилось, то признаться, чуть вновь не угодил к полковым медикам.

Подошедшая примерно через пару часов после гибели Славы группа не нашла живых, кроме раненого ефрейтора Смирнова, лежавшего без сознания, и связанного лесника в погребе.

А по всему домику валялось то, в чем не без труда опознали тела трех дезертиров-убийц. Неведомая сила буквально разорвала их на куски – причем голова одного была заброшена на чердак, и черты ее лица навсегда сохранили выражение беспредельного ужаса на лице.

Залитый кровью пол был испещрен волчьими следами размером раза в два крупнее обычных.

Но самое удивительное – шагах в пятидесяти от избушки нашли форму Виктора и всю экипировку, включая автомат с запасными рожками и десантный нож.