Время синтеза

– Лёша! Привет!
– Нина улыбнулась.
– Ты чего такой хмурый?

– Я звонил тебе всё утро.

– Ой!
– воскликнула Нина, хлопнув себя по лбу.
– А я и забыла совсем, что отключила телефоны! Надо включить.

– Между прочим, Ваня тоже тебе звонил. Очень волновался, куда ты пропала.

– А ты откуда знаешь?

– Я был у него. Заехал в свой обеденный перерыв.

– Ты ездил в хоспис? Зачем?!

– Думал, ты там.

Нина отвернулась к полке и продолжила расставлять диски.

Несколько минут Алексей молча стоял, наблюдая за её действиями, потом спросил:

– Нин, что происходит? Ты не хочешь со мной разговаривать?

– Знаешь, - голубое платьице крутанулось, красиво подведённые глазки игриво посмотрели на парня, а тщательно накрашенные губки сложились в ласковую улыбку.

– Я так соскучилась! Очень хочу побыть с тобой вдвоём. Приду к тебе в субботу.

– То есть как придёшь?

– Как, как... Ногами, естественно!
– рассмеялась Нина.
– Или ты уже передумал меня приглашать?

– Нет, не передумал, конечно, и очень рад, только не понимаю: а Ваня-то как же? Ты же сама вчера мне объясняла, как это для него важно, и что ты не можешь нарушить своё обещание!

Улыбка вмиг исчезла, Нина нахмурилась и потёрла руками виски.

– Да... Ваня... конечно, - она закусила губу и уставилась в одну точку, словно силилась что-то вспомнить.
– Я должна обязательно пойти к нему в субботу. Ведь ему не так долго осталось!

– Да, он совсем плохо выглядит. Под глазами чёрные круги, будто неделю не спал.

– Не спал, - эхом откликнулась Нина и, вздрогнув, схватила приятеля за руку.
– Плохо спал! Ну да! Потому что лекарство не подействовало! Врач обещал увеличить дозу! Вот что! Вот!!
– глаза её лихорадочно заблестели.

– Нин, ты чего? Тише, тише, - Алексей обернулся на посетителей магазина. Некоторые остановились, с любопытством глядя в их сторону.

– Слушай, сегодня я видела странный сон, - Нина понизила голос, - или даже два сна! Нет, подожди... мне надо подумать.

– О чём ты?
– Алексей посторонился, пропуская к полке покупателя.

– Лёш, давай я лучше тебе потом всё объясню. Попозже вечером, после работы, хорошо? А то здесь неудобно.

– Ладно, ты только телефон не забудь включить!

*

Закончив смену, Нина вышла из магазина и направилась домой, раздумывая о том, что сегодня произошло. И чем больше она размышляла, тем сильнее поражалась своему поведению. Как безобразно она поступила! И, главное, совершенно не понимала этого! Просто затмение какое-то нашло, приступ махрового эгоизма. Раньше такого не случалось. Хорошо пришел Лёша и вывел её из этого состояния. Это же надо! Завалилась дрыхнуть, вместо того, чтобы пойти в хоспис! А ведь там была уйма работы. Лизе пришлось за двоих вкалывать. А Ваня! Он так разволновался! Стоило только включить мобильный, как он тут же позвонил и сказал в точности то же самое, что она услышала от него сегодня во сне! Да-да! Оказывается, перед тем, как начался кошмар с котёнком, ей приснился Ваня. Этот эпизод неожиданно всплыл в памяти во время разговора с Лёшей.

"Ну, как ты, Ванечка?" - спрашивала она, вглядываясь в измождённое бледное лицо мальчика. "Не спал. Лекарство плохо подействовало, и всю ночь внутри ужасно жгло".
– "А что Николай Фомич? Ты ему сказал?" - "Да. Он обещал увеличить дозу... Нина, а я успею справить день рождения?" - "Ну, зачем ты так говоришь, Ваня? Ты и сам знаешь, что мы обязательно отпразднуем твой день рождения, обязательно! В субботу, как договорились".
– "Ты точно придёшь?" - "Ну, разумеется! Конечно! И не только я. Все!" "Хорошо, - Ваня улыбнулся, - я буду ждать". И тут он закашлялся, сильно, глубоко и громко, изо всех сил прижимая к груди исхудавшие руки. Лицо его побагровело, исказившись от боли и напряжения, на лбу вздулась синяя жилка, а на глазах выступили слёзы. Нина тихо сидела, ожидая, пока пройдёт этот неистовый приступ, и ей казалось, что Ванина грудь вот-вот разорвётся, а вместе с ней разорвётся и её собственное сердце.

Потом Ваня исчез, и она вроде бы оказалась у себя в комнате, где на неё и напала эта огромная тварь. Она смутно помнила только хищный прыжок тёмного тела и яростный блеск красных глаз, но при этом почему-то была абсолютно уверена, что это чудовище - её котёнок.

Проходя мимо книжного магазина, Нина увидела невысокого сухонького старичка в застиранной почти до полной потери цвета рубашке и заношенных брюках. Он стоял возле небольшого раскладного столика с книгами. То были разные издания, некоторые сильно потрёпанные, но большинство томиков находилось в приличном состоянии. Дедушка явно пытался распродать книги из собственной домашней библиотеки. Нина подошла к столику.

– Вот, пожалуйста, посмотрите, тут есть и проза, и поэзия, - сказал дед неожиданно глубоким сильным голосом.

Нина взяла одну из книг.

– Георгий Иванов, - тут же прокомментировал старик её выбор, - первый поэт русской эмиграции. Если любите поэзию, берите! Отдам недорого. Прекрасные стихи. Явление в литературе двадцатого века.

– Хорошо, я возьму. Сколько с меня?

Старик назвал сумму.

– Действительно, дёшево, - Нина вернула том на столик и полезла в сумку за кошельком.
– Вот, - она протянула деньги старику.

Тот уже держал книгу в руках, ласково поглаживая корешок. Чуть помедлив, он взял купюры и как-то неохотно протянул томик. Было видно, что ему нелегко расставаться с книгой любимого поэта. Нине стало жаль деда.

– А может, пусть она у вас останется?
– девушка положила книгу на стол.
– А деньги возвращать не надо.

– Да вы что?
– в голосе старика вдруг зазвенел металл.
– Немедленно заберите! Нешто думаете, я прошу у вас подаяния?
– Он гордо выпрямился, сверля покупательницу взглядом.

– Извините, - пробормотала она и, схватив томик, убрала его в сумку.
– До свидания.

– Всего хорошего и спасибо за покупку, - как ни в чём не бывало улыбнулся дед.

Остальную дорогу Нина прошла скорым, размашистым шагом и спустя несколько минут была уже дома. Открывая свою квартиру, она чуть не задела дверью котёнка. Видно, он ждал её в прихожей прямо возле порога и теперь едва успел отскочить. Выглядел он уныло. Бока опали, мордочка осунулась, шоколадная шерсть поникла.

– Ох, я - свинья!
– воскликнула Нина, перехватив укоризненный взгляд котёнка.
– Забыла оставить тебе еды! Прости, прости меня, малыш!

Она поспешила на кухню и открыла холодильник:

– Что тут у нас? Ага, вот. Будем есть сосиски!

Достав четыре штуки, она две бросила в кастрюлю вариться, а две положила в миску котёнка.

Вынимая из сумки купленную книгу, она вспомнила нищего, но гордого старика. "Образованный, аккуратный и ещё полный сил, он, наверняка, всю жизнь добросовестно работал, а теперь вот... Ах!" Внезапный прыжок котёнка оборвал её мысль. Только что он стоял на полу, спокойно поедая сосиску, и вдруг, одним молниеносным скачком, оказался на столе, напротив Нины. Глаза его горели красным блеском, и казалось, сейчас он бросится на неё и вцепится в лицо. Она в ужасе отпрянула и, налетев на плиту, опрокинула кастрюлю с сосисками. Левую руку обдало кипятком, и Нина закричала от нестерпимой боли, а потом в ушах зазвенело, и всё погрузилось в черноту.