Время синтеза

– Так зачем тебе к нему идти-то?
– не поняла я, потому что из рассказа Серёжи выходило, что для получения подарка надо только хорошо себя вести, слушаться маму и сообщить ей, что тебе нужно.

– Я хочу попросить у него другой подарок!

– Ну так скажи об этом маме!
– предложила я, строго следуя логике, как и полагается мудрой

учённице.

– Я не могу, - грустно ответил Серёжа.
– Она меня больше не слышит. Но я знаю, что Дед Мороз принесёт мне радиоуправляемый вертолёт, а я теперь уже не хочу вертолёт, я хочу, чтобы мама ко мне вернулась!

– А почему мама тебя не слышит?

– Не знаю, - мальчик пожал плечами.
– Меня и дворник не слышит, я с качелей упал...

– С каких ещё качелей?
– спросила я, озадаченная столь мудрёным хитросплетением причин и следствий этого дикого нижнего мира.

– Вот с этих!
– Серёжа махнул рукой.

Я посмотрела в ту сторону и увидела неподалёку металлическое сооружение с подвешенной посередине доской - это и были качели, но самым интересным оказались вовсе не они, а стоявший на дороге ещё один абориген нижнего мира.

Чем же он был так интересен?
– спросите вы, и я с удовольствием удовлетворю ваше любопытство: тем, что при взгляде на него я наконец-то поняла, почему нас с мальчиком не постигла мгновенная смерть от пересечения лёгкой и тяжёлой предельности!

Дело в том, что абориген на дороге не двигался, ну, то есть двигался конечно, только - как и полагается обитателю самого нижнего мира - крайне медленно, настолько медленно, что я, создание высшей лёгкости, смогла бы это заметить, только если бы глядела на него, не отрывая седьмока, в течение целого светлого цикла. Я повернулась к Серёже - он сидел на снегу в окружении тенёчков. Похоже, он только сейчас заметил их сотканные из влажного тумана тушки и тихонько щекотал им спины. Тенёчки тихо попискивали от удовольствия и уже были не против того, что мальчик сидит прямо в их гнезде.

– Ты не принадлежишь к этой тяжёлой предельности, - сказала я.
– Кто ты?

– Я Серёжа, - мальчик перестал гладить тенёчков, посмотрел на меня с испугом и добавил: - Соколов.

– Как ты попал сюда, Серёжа Соколов?

– Я сильно-сильно раскачался, случайно упал и очень больно ударился обо что-то головой.

– И что? Расскажи, что было потом!

– Ну... потом... потом я увидел маму! Она сидела неподвижно с приклеенными слезами... А я лежал на кровати. Я сказал "Мама!", а она не ответила, я ещё что-то сказал, но она даже не пошевелилась. Тогда я встал и увидел, как я лежу на кровати с трубками во рту. Я кинулся к маме, но не смог до неё дотронуться и вдруг почему-то оказался сзади, а мама ко мне даже не повернулась... Я очень испугался, побежал к двери, и вдруг оказался здесь, в нашем дворе. Я подошёл к дяде Мише-дворнику, - мальчик показал на аборигена на дороге, за качелями, - но он, как и мама, совсем не шевелится и ничего не отвечает...
– Серёжа снова заплакал.

Тенёчки плотно прижались к нему, жалея. Их тушки мгновенно развеяли его боль по округе, мальчик быстро успокоился и продолжил:

– Я сел и стал смотреть туда, - он показал пальцем, и я увидела через дорогу высокое застеклённое строение, а перед ним - два небольших зелёных дерева, увешанных яркими шарами и огнями.
– Я посмотрел на ёлочки, вспомнил про Новый год и подумал про Деда Мороза. Как было бы здорово найти его и попросить, чтобы вместо вертолёта он вернул мне мою маму!

Ну, остальное-то вы, наверняка, помните: перед Серёжей появилась я, и он решил, что я - Волшебная Киса, которая знает, где живёт Дед Мороз.

И вот тут, прежде чем излагать историю дальше, позвольте вам кое-что объяснить, дабы с присущей мне прозорливостью предупредить ваши вопросы и, возможно, осуждение. Прежде всего я хочу честно сознаться, что мой острый ум учённицы, равно как и многоцикловый опыт путешественницы, а также намётанный глаз исследовательницы говорили мне, что Дед Мороз этот - чистейшая выдумка, и что не может он приходить откуда-то из другой предельности, чтобы награждать послушных детей нижнего мира подарками. Но... понимаете... этот Серёжа... он смотрел на меня такими глазами! Да ещё эти тенёчки так и жались к нему, едва успевая развеивать по ветру боль и то и дело выстреливая в меня её разрядами... И слёзы мальчика... они были такими кристально прозрачными... а печаль его была так чиста и глубока...

В общем, я взяла и сказала:

– Хоть я и не Волшебная Киса, а Бассекасеттолла Пятая, но обещаю: найдём мы твоего Деда Мороза!

– Правда?
– Серёжа бросился ко мне так резво, что я не успела увернуться и он прижался щекой к моей спине.
– Бассе... Бася!

От мальчика исходила такая великая радость, что она ясно чувствовалась даже без помощи тенёчков. Ладно, пусть будет "Бася", добродушно подумала я, аккуратно отстранила мальчика и ответила (куда уж тут было деваться?):

– Правда. Только давай-ка я сперва поем, а то я ещё даже не завтракала.

Я принялась быстро собирать тенёчков и складывать их в боковой карман.

– Зачем ты их ловишь?
– осведомился Серёжа.

– Ну я же сказала: для завтрака!

– Ты будешь их есть?!
– ужаснулся мальчик.

– Кого?
– я посмотрела на него и удивилась, насколько широко у него могут открываться глаза.

– Их!
– он показал на тенёчков, тихо курлыкавших у меня в кармане.

– Фу-у.
– Я рассмеялась.
– Великая Беспредельность, а я и забыла, что ты вышел из низшего мира! Мы, жители самой лёгкой предельности питаемся не существами, а чистой энергией. Тенёчки мне нужны просто для компании - чтобы получить побольше удовольствия от завтрака.

– А-а, - облегчённо выдохнул Серёжа, и мы направились к моему пузырю для странствий.

После завтрака я выпустила тенёчков на волю и, пока возвращалась к ожидавшему меня в пузыре мальчику, всё пыталась сообразить, куда бы нам отправиться.

Искрунов, что ли, проведать? Там у них всё такое яркое, весёлое, где низ - верх, а где верх - низ, и все летают, играют, непонятно чем занимаются и неизвестно за счёт чего живут - почти чистое безумие, но мальчишка, наверняка, будет в восторге... Деда Мороза мы, конечно, не найдём, но, по крайней мере, развлечёмся... Или лучше к механоидам? Они, наоборот, серьёзные такие, сложные! Ну, вы сами знаете, как далеко они зашли в собственном усовершенствовании, и у них есть на что посмотреть... да, Серёжу эти машинарики точно поразят - глаза вдвое шире раскроются... А можно ещё навестить...

– Здесь нет руля, Бася!
– перебил мальчик мои мысли, выглянув из пузыря.

– А что, тебя это удивляет?
– спросила я, заходя внутрь.

– ...Нет, - немного подумав, ответил Серёжа, погладив внутреннюю стенку.
– Он ведь живой... а живому руль не нужен!

Мальчик подошёл к тому боку, где сходились звездой нервоусики пузыря и накрыл их сплетение ладошкой. По прозрачной стенке во все стороны побежала волна нежно-зелёного цвета.

– Смотри-ка, - изумилась я, - а ему приятно! Пузыри ужасно пугливы и редко принимают кого-то, кроме хозяина, а тут... не потемнел и даже не вздрогнул!

Я прикоснулась к верхним нервоусикам и ощутила добродушное приветствие своего старинного Друга-странника. За столько циклов, что мы вместе, я научилась безошибочно чувствовать состояние духа своего пузыря, и могу сказать точно, что в тот момент он находился в таком прекрасном настроении, какое я за ним замечала только на заре наших совместных путешествий, когда мы были молоды и переполнены исследовательским энтузиазмом. Я повернулась к Серёже:

– А ты ему явно понравился!

– И он мне тоже! Ой, щекотно!
– Серёжа рассмеялся, но ладошку не отнял.
– Очень, очень понравился!