Время синтеза

– Сашка, что случилось?
– вместо приветствия спросила Юля, разглядывая моё разбитое лицо.

– Да ничего, - ответил я.
– Вчера по дороге домой споткнулся и упал.

– Что, прямо носом?
– точно так же, как и мои предки, не поверила Юля.

– Ну, так получилось.
– Я пожал плечами, включил ноут и уставился в экран.

Юля наградила меня долгим подозрительным взглядом, но, к моему великому облегчению, приставать с дальнейшими расспросами не стала - чудо, а не девушка!

Следующие пару недель, несмотря на то, что я продолжал встречаться с Юлей, Карл меня словно не замечал: вероятно, струхнул после моей несостоявшейся кончины, а может, придумывал новые козни.

* * *

Когда течение занесло меня в лабиринт совсем узких и кривых ходов, я неожиданно осознал, что знаю, где следующий изгиб туннеля. Под водой было темно, я ничего не видел, но безошибочно определял, как именно должен повернуться, чтобы не ударится о стену.

Новое чувство оказалось сродни осязанию, но очень необычному: я "ощупывал" всё вокруг с помощью упругого поля и улавливал это поле... ушами! Я слышал туннель!

"Упругое поле" было звуком. Он шёл от моей головы волнами и, распространяясь далеко вперёд, отражался от всего, что попадалось на пути. Когда волны возвращались назад, у меня в голове тут же возникала картина каменных неровностей стен, как будто туннель освещался мощным фонарём, только не световым, а звуковым. Я включал и выключал его, когда захочу, и он никак не влиял на привычный слух. Если где-то раздавался плеск, я его слышал так же, как всегда, и мог просто проплыть мимо или, направив туда "фонарь", проверить, обо что именно бьётся вода.

Я вытянул перед собой руку и "увидел" её чётко и объёмно. Она была бледной, нет, скорее, просто бесцветной, а если покрутить кистью или пошевелить пальцами, движения вспыхивали отраженным звуком, и рука становилась ярче. "Рассматривая" ладонь, я подносил её всё ближе и ближе к лицу, пока случайно не заехал пальцем в глаз. И тут меня ждало новое открытие!

Глазное яблоко было гладким, и я мог дотрагиваться до него, не испытывая никаких неприятных ощущений! Я быстро ощупал лицо: веки, ресницы, нос, губы - к счастью, всё оказалось на месте.

Внимательное исследование собственного тела немного успокоило: похоже, внешне я выглядел как обычно. А об изменениях внутри я мог только догадываться, но чувствовал, что чем дольше буду находиться под водой, тем глубже станут эти изменения.

* * *

Надвигалась зимняя сессия, и все тряслись перед сдачей "Современных методов специальных расчётов" - самого отвратного из предметов. Методов этих было больше, чем оттенков у мимикрида, а Давид Эрикович Шваб, который их вёл, слыл исключительно вредным дядькой. Он заранее считал всех студентов дебилами, а свой предмет - смыслом жизни и вершиной высшей математики. Группа, попавшая в лапы к Давиду первой, почти в полном составе отправилась на пересдачу.

Тут-то я и вспомнил, как однажды, ближе к концу семестра, Шваб влетел в аудиторию с горящими от восторга глазами и объявил, что потрясён свежестью подхода и красотой новейшего метода Крипке-Галева, описание которого желающие могут найти в инфосе, и тот, кто сумеет этим методом решить на зачёте предложенную задачу, получит пять баллов автоматом.

Вспомнили об этом заявлении препода и другие, но найдя описание метода - страниц двадцать многоэтажных формул и жутко запутанных тяжеловесных пояснений мелким шрифтом, сразу отказались от идеи разобраться в хитросплетениях Крипке-Галева, где, похоже, сам чёрт ногу сломит.

Юля заметно приуныла, опасаясь, что сроду не сдаст проклятые "Методы" и её не допустят до экзаменов. Ходили упорные слухи, что Давид Эрикович девушек, мягко говоря, не жалует, полагая, что им вообще в университете, а тем более на техническом факультете, делать нечего, ибо женщины в принципе не способны мыслить логически.

Ради Юли я готов был на всё и взялся за Крипке-Галева всерьёз. Поначалу я действительно ничего не мог понять, но после шестого прочтения материала и трёх банок энергетического напитка среди нагромождения формулировок понемногу стала проступать центральная идея метода. Я отчаянно бился с описанием всю ночь: прорубал дорогу через математические дебри, отсекая "всё лишнее", и к утру истерзанный Крипке-Галев выбросил "белый флаг" - легко запоминающийся, изящный алгоритм, которого было вполне достаточно для решения зачётной задачи.

Таких сюрпризов Швабу наверняка не преподносили давно. С моей лёгкой руки Юля, а вместе с ней ещё человек десять - все, кто поверил мне и захотел выслушать мою импровизированную лекцию (что удивительно, Карл тоже пристыковался!) - решили задачи методом Крипке-Галева, и Давиду ничего не оставалось, как поставить им за зачёт пять баллов. Ребята потом долго хохотали, уверяя, что его зубовный скрежет был слышен далеко за пределами аудитории.

После этого случая я, можно сказать, прославился, и со мной стали охотнее общаться. Мой внешний вид давно уже не волновал никого, кроме парочки экзальтированных девиц с параллельного потока. Эти шизанутые подружки считали, что я так выгляжу, потому что избран Богом для некой особой миссии. Сами они тоже выглядели диковато: разрисовывали кожу головы замысловатыми узорами, а над ушами приклеивали пучки толстых чёрных ниток - видно, готовились сыграть в мироздании не менее великую роль, чем я...

Казалось, даже Карл перестал смотреть на меня зверем. На одной из вечеринок по поводу успешно сданного экзамена он вдруг подошёл ко мне и протянул сине-белую пластиковую карточку:

– Вот, держи.

– Что это?

– Пропуск в пещеру с поющим колодцем. Это в Синих скалах. Юлька знает.
– Карл сунул карточку мне в руки.
– Достал тут... по случаю.
– Он порылся в кармане и вытащил ещё какую-то бумажку.
– А это план, как пройти к колодцу. На! Пойдёте в воскресенье, когда там никого нет. Юлька будет в восторге.

– Что за колодец?
– я ошарашено таращился на бумажку с планом.

– Поющий. Она давно мечтает его увидеть!

Я посмотрел Карлу в глаза:

– А зачем ты отдаёшь пропуск мне?

Он усмехнулся и взгляда не отвёл:

– Ну, считай, возвращаю тебе должок, что про нашу разборку в переулке никому не зачистил синапсы. Да ладно тебе, хорош уже напрягаться! Мне этот пропуск всё равно без надобности, Юлька не захочет со мной идти. А вот с тобой... да ты ведь от неё совсем на череп опрокинулся, я же вижу!
– Щека его чуть заметно дёрнулась, и Карл ненадолго умолк, а потом хлопнул меня по спине: - Ну что, спасибо будем говорить, или как?

– Спасибо.
– Я сунул пропуск в карман, не зная, что и думать.

Юля и в самом деле пришла в восторг, увидев карточку.

– Вот здорово! Сашка, ты - гений! А как ты узнал?

– Что, про Синие скалы?
– я прекрасно понимал, что речь вовсе не о местности, известной каждому ленуэлльцу, и просто тянул время: уж больно не хотелось говорить, откуда у меня пропуск.

– Не прикидывайся!
– Юля прищурилась, глядя мне в глаза.
– Про поющий колодец.

Я вздохнул. Нет, не мог я врать своей любимой.