Время синтеза

– А этого Макса, Проф... ты знаешь так же хорошо, как и меня?

– Да, Эф. Не зря же он рассказал мне об этой квартире. Я единственный, кто общался и с тобой, и с Максом. И только я видел, как один превращается в другого.

Гаврюхин положил инъектор на колени и вдруг, как маленького, потрепал меня по голове. Я удивлённо воззрился на профессора. Он подмигнул и улыбнулся. Возле внешних углов глаз распустились веера глубоких морщин, доставая до совсем уже поседевших висков, зато сами глаза под белыми клокастыми бровями смотрели с азартом молодого учёного, готового к новым, великим открытиям.

– Ладно.
– Я откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Кожа головы на удивление долго помнила тепло стариковской руки.

– Давай, Проф. Посмотрим, что получится.

В плечо ткнулось дуло инъектора.

– Получится то, что надо!
– уверенно сказал Гаврюхин и спустил курок.

7

– Ошибочно и грубо рубить ребят на субы!

Фраза вырвалась из меня сама собой, и я рассмеялся, постигая чудо вспоминания, кто я есть на самом деле. Грудь распирало то ли от счастья, то ли от адреналина, сердце вспрыгивало, как выброшенная из воды рыба.

– Макс?
– голос профессора прозвучал настороженно, но в глазах уже плескалась радостная уверенность.

– Емельяныч!

– Свят класт, как ты быстро!

– А сколько я спал?

– Да полчаса всего, представляешь? Ну, ты точно уникум, Макс!

– А на тот синтез, который ты устроил мне в Цеве, помню, ушло целых пять с половиной часов.

– Ну, видимо, та часть твоей личности была самой слабой в смысле тяги к сплочённости.

– Согласен. При вырезанном ядре разрозненные остатки - как железные опилки без магнита - никуда не стремятся.

– Макс, сынок!
– Профессор растопырил руки в стороны.
– Как же я рад тебя видеть!

Мы обнялись, я хотел отстраниться, но старик задержался на несколько секунд, уткнувшись носом мне в плечо. За последние полгода седина его расползлась, максимально расширив свои владения - тёмных прядей совсем не осталось. Вспомнилось, как в Цеве он стоял за решёткой во дворе для прогулок синтезнутых, а я со всей силой ударил по ней ногой, отгоняя его подальше.

– Прости меня, отец!
– Я, как и все, конечно же, не знал своих биологических родителей, но мне нравилось иногда так его называть.

Профессор тоже любил такие игры и считал Тимофея Гаврюхина своим родственником из-за того, что у них были одинаковые фамилии. Мальчишку он звал то племяшем, то внучком - по настроению, а Тим его - дядей. Как и меня. Я - дядя Эф, профессор Сергей Емельянович - Дядя Эс. Среди синтезатов такие "семейки" не были редкостью.

Старик отодвинулся и заглянул мне в глаза:

– За что, сынок? Ты всё делал правильно.

– Нет... Чёрт, Емельяныч! Я же пистолет на тебя наставлял.

– Ну, это ж не твоя вина!
– с упором произнёс профессор.
– Ты ничего не помнил. Что было на тот момент очень ценно!

– Ладно.
– Я кивнул. Предаваться воспоминаниям и сожалениям было ни к чему да и некогда.
– Вот что, Емельяныч, мне сейчас надо подскочить в одно место, кое с кем договориться, чтобы акция наша стала ещё более массовой, а потом я должен ехать в Цев, вытаскивать Орлову. Ну, это та же Аня, только полная, - пояснил я в ответ на недоумённый взгляд Гаврюхина.

– Ты любишь её?
– неожиданно спросил он.

– Что?
– Я уставился на профессора.
– С чего это ты?

– Сперва ответь на мой вопрос.

– Ну, - я замялся, - даже не знаю... Не думал об этом. Она такая... красивая, да. И она Эфа любит, так из-за него рисковала!

– Эф - часть тебя, - напомнил Гаврюхин с каким-то иезуитским весельем в голосе.

– Ну да, - я мотнул головой.
– И всё же он - это не я. Эф Аню больше использовал, чем любил, если честно. А что касается меня, Емельяныч, - не знаю. Да и Орлова тоже ведь изменилась. Она уже больше не Аня, так что, можно сказать, мы пока плохо знаем друг друга. Так почему ты спрашиваешь?

– Хочу понять, ради чего ты собираешься лезть на рожон, подвергая опасности всё наше дело, Макс. Стоит ли оно того?

– Стоит, Емельяныч.

Мы посмотрели друг другу в глаза.

– Ладно, - сказал Гаврюхин.
– Девушку вызволим, только давай ты сперва попробуешь выяснить, что случилось с Иксом.

Я кивнул. Старик был прав - Икс сейчас был нужен как никогда.

– Значит, тогда ты иди занимайся делами, а я пока продумаю план, как вытащить Орлову, - предложил профессор.
– Я же всё-таки довольно долго болтался там, где держат синтезнутых, и знаю изолятор изнутри. Когда вернёшься - обсудим.

– Хорошо, согласен.

8

Однако обсуждать Гаврюхин, как вскоре выяснилось, ничего не собирался, потому что когда я вернулся, старика в квартире не было, а на инфокоме мигал значок сообщения. Я набрал идентиф Макса и на виртэке развернулся текст:

"Извини, Макс, но я не могу позволить тебе рисковать. Я вытащу твою Орлову, клянусь! Тебе нельзя возвращаться в Цев, я всё сделаю сам. А ты готовь акцию и найди Икса!"

Вот же старый хитрец, невесело усмехнулся я, удаляя сообщение, и как это я не просёк, что он задумал? Ведь должен был догадаться: уж больно легко он согласился! Чёрт, я, наверное, просто устал - почти не спал последние дни, вот и потерял бдительность...

Ладно, ничего, всё поправимо, ободрял я себя, размышляя над планом дальнейших действий. Финт Гаврюхина одну сторону дела, конечно, усложнял, заставляя меня самостоятельно искать подходы к изолятору Цева, но зато другую - упрощал, потому что теперь, когда старикана в квартире не было, я мог вызвать Сашу прямо здесь.

Не откладывая это в долгий ящик, я включил инфоком и отправил ей сообщение. Секунд пятнадцать спустя пискнул сигнал, и на виртэке появилось окошко с требованием идентифа и пароля - Саша была готова встретиться.

Я знал её много лет, с тех пор как, ещё до разделения на субы, завёл себе видруга, вернее подругу.

Саша была создана давно, когда мода на виртуальных друзей только возникла, и многие программисты сильно увлекались сотворением искусственных личностей, способных учиться и развиваться вместе с их обладателем-человеком.

В то время на рынке программных продуктов противоборствовали две крупнейшие корпорации. В погоне за клиентом они разрабатывали всё более сложные искличи, стремясь создать виртуальных друзей более полноценных, чем у конкурента. Кончилось это тем, что виртуальные ребята стали всё чаще опережать реальных в интеллектуальном развитии, и в результате спрос на программы друзей резко упал: одни дети, почувствовав превосходство искличей, обижались и теряли к ним интерес, другие, поумнее, использовали их для выполнения домашних заданий, что, естественно, не устраивало учителей и воспитателей.