Время возрождения

— Скорее, не теряйте времени! — откуда-то снизу, подхватив его телекинетическим захватом, появился Каллидус, стремительно направляющийся к темнеющей вдали точке, бывшей когда-то городом Асвеланом. — Фора, отпущенная им, невелика, и надо успеть добраться до турболёта!

Лункс поднял голову. Ноты словно не почувствовали ничего, но по их сосредоточенным лицам он понял, что случилось. «Эх, а я так и не узнал, почему он так забавно говорил, — зачем-то подумал беот, закрыв глаза, — и почему… всё так вышло?..» На верхушках особо пушистых сосен он различил висевшие на ветках тела «Ястребов» с погасшими лицевыми пластинами и двигателями. Псионическая волна, созданная Саганаксом в последние мгновения своей жизни, смешало их сознание в водовороте эмоций, и даже самый крепкий разум, будучи незащищённым от такой атаки, оказался бессилен. Слушая, как тяжело дышат Кэнлус и очнувшийся Брон, Лункс убрал винтовку обратно в кобуру и нахмурился. «Теперь ты знаешь, с какими силами мы играли, создавая вас, — сказал ему Мастер строгим голосом, — и поэтому так велико преступление Рерара, когда он начал разделять людей и анимагенов. Мы все едины в этих потоках». «Я — это ты, ты — это я, — вспомнил беот, — я помню, отец. Я заставлю его заплатить за это!»

Глава XIV. Тревожный знак

Эту ночь в Сольтене практически никто не спал. Тревога, объявленная днём, к удивлению внутреннего гарнизона, оказалась не учебной, а это означало, что месторасположение «Огня» раскрыто. Секретная операция Совета по спасению Лоту получила огласку от вернувшихся с постов Неолона дозорных, и вызвала недоумение и даже возмущение. То, что «Рассвет» нашёл их крепость, означало неминуемую атаку, но больше всего волновало анимагенов, что они могут лишиться своего первого настоящего дома. Ведь Сольтен стал тем местом, где для анротов, беотов и некоторых нотов осуществилась большая мечта — стать одним обществом с людьми, стать настоящей цивилизацией. А теперь всё то немногое, что они успели построить, оказалось под угрозой исчезновения.

Беспокойство росло, Корво чувствовал его в воздухе. Отточенное годами чутьё подсказывало ему, что союз, который они создали, начинает рассыпаться. Взаимные подозрения, возникшие между анимагенами и людьми, уже начали проявлять себя: только за вечер в Миол уехало больше сотни человеческого персонала. «Если ничего не придумать, то Эксплару не придётся даже осаждать нас, — мрачно подумал ворон, быстро пересекая большой коридор медицинского отсека, — но опаснее то, что он всё это время знал, где мы находимся, а значит подготовился к атаке. Нельзя ждать, когда он сделает ход, нельзя отдавать инициативу…» Время клонилось к полуночи, когда медики окончательно восстановили их механизмы. Драго и Лоту уже ушли в Зал Совета, но Корво попросила остаться Сантия, Начальник изолятора. Она не уточнила зачем именно, но её взволнованный тон обеспокоил беота.

Пропитанный антиатисом воздух сектора раздражал его, но ворон давно привык к неудобствам, что создали ноты в этой части крепости. Несмотря на то, что они тщательно скрывали свои наработки, они были обязаны отчитываться перед Советом, что вызывало среди них недовольство. Однако теперь, когда Лоту вернулась, жизнь лабораторий должна закипеть в совершенно другом русле. Соф, хоть и временно исполнял обязанности начальника, всё же не проявлял энтузиазма, пусть под его началом «Огонь» и получил новые шлемы для анротов и маскировочные вставки для людей. «Интересно, какие тайны нам откроет Лоту? — размышлял Корво, пересекая один коридор за другим. — Что скрывала от всех эта загадочная анимаген?» Как Старший Советник, он имел право входить в любые помещения любой части Сольтена, и это явно не нравилось нотам, судя по едва слышному возмущённому шёпоту в голове. Пространство вокруг становилось всё мрачнее и мрачнее — коридоры стали узкими и пустынными, а за створками местных кабинетов и лабораторий стояла подозрительная тишина. Корво почувствовал, что время вокруг словно замерло. И лишь негромкое клацанье его когтей по металлу хоть как-то будоражило это состояние.

Наконец, после череды запутанных коридоров и герметичных створок, перед ним предстала центральная часть изолятора — места, где ноты изучали аномалии природы анимагенов. Тряхнув головой и отбросив дурные мысли, Корво ввёл код доступа к двери центральной лаборатории, начертил на высветившемся экране нужный символ и, дождавшись пока створки медленно раскроются, вошёл внутрь. Здесь мало кто бывал даже из нотов. Куполообразное помещение, по краям которого стояли серпообразные пульты управление с голубыми голографическими экранами, отталкивало одной лишь мыслью о том, что здесь проводят эксперименты телепаты, отрабатывая на пойманных «Хранителях» и «Рассветовцах» способы извлечения информации. В центре помещения, у странного металлического столба со множеством пультов, кабелей и разъёмов, стояло несколько криогенных капсул, правда сейчас почти все они оказались открытыми.

Никто не приветствовал Корво, когда он прошёл дальше по коридору вдоль пультов, но он знал — телепаты в курсе о его присутствии. И, в подтверждение его слов, к нему из тени двинулась худощавая светловолосая фигура в длинном серебристом плаще.

— Прошу простить мою грубость, Советник, — учтиво заговорила она, слегка поклонившись и приложив руку в чёрной перчатке к груди, — я знаю, вас ждут на Совете, но дело касается лично вас.

— Лично меня? — удивился тот, разглядывая её. Сантию, его старую знакомую ещё со времён жизни в «Рассвете», он знал как отчаянного борца за правду и искренность. Наверное, именно поэтому Соф назначил её начальником изолятора, когда они только обустраивались в своём новом доме.

— Следуйте за мной, — она развернулась и быстро пошла назад по коридору к другому выходу, — вы же меня знаете, я бы не стала беспокоить вас без серьёзного повода. Но на этот раз действительно особый случай.

В этом Корво усомниться не мог. Вечно занятая Сантия порой не находила свободной минуты ни себе ни своим подчинённым, лишь изредка отрываясь на еду или сон. Образ жизни нота в Сопротивлении имел куда более скудный ассортимент даже в сравнении с другими анимагенами, поэтому они полностью отдавали себя изучению окружающего мира. Или отправлялись на вылазки — каждый из них сам решал, на что потратить жизнь.

Эта комната имела более приветливый вид, если это можно было сказать про изолятор вообще. Мягкий свет бледно-голубых ламп снял напряжение с уставших глаз ворона, а чистый и тёплый воздух без примесей заставил глубоко вдохнуть, расслабляя тело. Однако Корво знал — эта комната одна из самых коварных в изоляторе. Обстановка и атмосфера здесь такова, что пленный сам открывает невольно разум, поддавшись умиротворению, что создавал вид широких нежно-зелёных диванов вокруг стеклянного стола и нескольких декоративных растений по углам помещения. Обычно её использовали для допроса людей, но нередко сюда приходили за секретными сведениями курьеры от Совета.

Когда Корво и Сантия вошли сюда, ворон обнаружил, что в комнате уже кто-то есть. Бурый антропоморфный медведь, едва открылась дверь, тут же встал с дивана, приветственно улыбнувшись старому другу. Однако тот, совершенно забыв о манерах, оторопело замер и уставился на второго беота. Пятнистого жёлтого сервала, который так же изумлённо застыл, вытянувшись в струнку.

— Лефит?! — сдавленно каркнул Корво, не отрывая от него взгляда. — Как?.. Откуда?..

— Его нашли три дня назад в Орхаке, — выступила вперёд Сантия, показав рукой на сервала, — группа второго эшелона уничтожила отряд «клеймённых» и в их транспорте нашла его, отключённого и без каких-либо знаков отличия, кроме символа отряда на груди, — она повернулась к ворону, — у меня нет сомнений, что это тот же анимаген, что тренировался у нас семь лет назад, но… Советник…

— Называй меня Корво, Сантия, — прервал её тот, нахмурившись, — мы с тобой не первый день знакомы. Ни к чему сейчас эта формальность.

— Корво, — она поджала губы, — это не может быть ни совпадением, ни чудом. Их тела забрали на «Метель» после аварии и с тех пор о них никто не слышал.

— Три дня назад я ещё находился в Сольтене, почему мне никто не сказал?

— Моя вина, — призналась нот, — я не хотела тревожить вас накануне миссии по спасению Лоту. К тому же, у меня не было никаких данных относительно этого анимагена, а его память оказалась повреждена настолько, что мне потребовалось применить прикладную телепатию, чтобы восстановить её.

«Прикладная телепатия — несложный приём, — отметил про себя Урси, слушая её, — ноты-телепаты применяют её для проникновения или изменения разума объекта, но есть опасность обратной связи. Но кто же на самом деле Лефит? Старый друг или новый враг?» Он посмотрел на сервала. Про него он сам узнал только под вечер, когда встретил Хару и Вульпи после тревоги. И не успел он как следует расспросить его, как Лефит сразу же побежал в медицинский отсек караулить ворона, но по пути его перехватила Сантия и увела вместе с Урси в изолятор. Медведь часто приходил к ним после отбоя тренироваться телепатии, поэтому строгая нот великодушно разрешила ему остаться. «Повреждение памяти говорит о вмешательстве, — рассуждал медведь, пока они дожидались Корво, — но все, включая Сантию, прослушали его «от» и «до». Значит, сейчас он не находится под воздействием чужого разума или гипноза. Что же тогда?»