Все его потребности

Мой взгляд остановился на Алисе, пока она играла со своей едой. Как тяжело, должно быть, было поставить свою жизнь на паузу, чтобы заботиться об умирающей матери и двух сестрах. Я не мог себе этого представить, не мог представить, что использую все свое внимание и энергию, чтобы заботиться о ком-то другом. Алиса заслужила медаль. И все, что я сделал — это причинил ей боль, обзывал грязными словами.

— Почему ты сегодня такой угрюмый, дорогой? — обратилась ко мне мама.

— Что ты имеешь в виду под сегодняшним вечером? — отец взял слово за меня. — Он всегда был капризным, даже будучи маленьким мальчиком. Гораздо больше предпочел бы играть со своими машинами и поездами, чем быть с людьми.

Сделав глубокий вдох, я сузил глаза и придержал язык. В конце концов, Вера была в комнате, и я не хотел обжигать ей уши. Я мог бы послать отца подальше, мог бы напомнить матери, что единственным человеком, которого я видел целыми днями, была моя ворчливая няня, что редко со мной разговаривала. Они не знали, как я вел себя в детстве, поскольку сами редко бывали дома. Вместо этого я улыбнулся Вере, повернулся к Алисе и слегка склонил голову, прежде чем покинуть комнату.

В течение следующих трех дней я настаивал на чаепитии с Алисой и Верой, заставлял Алису прогуливаться со мной по саду перед ужином. И каждый вечер я вызывал ее на партию в шахматы в библиотеке. Я пытался спровоцировать ее, подразнить и в конце концов стал с ней жесток. Она смотрела прямо сквозь меня. И улыбалась.

Когда мы оставались наедине, она смотрела куда угодно, только не на меня, и спрашивала:

— Не хотел бы ты сейчас заняться сексом, Егор? Я здесь для твоего удовольствия. — это звучало так же безлично, как если бы она спросила о погоде.

На улице жарко, Егор? Не хотите ли немного солнцезащитного крема?

С этим роботизированным, проклятым выражением лица, так прочно закрепившимся.

Я был ошеломлен, когда она сказала это в первый раз. И опечален. К четвертому разу я холодно улыбнулся.

— Когда я захочу секса, ты узнаешь. Ты сможешь определить, когда мой член окажется в твоей киске, девочка. — она больше не спрашивала.

К субботе с меня было достаточно. Я планировал пригласить ее на ужин, оставив Веру под бдительным присмотром Роберта и Ады. Родители, конечно, все еще жили дома, но я не оставил бы золотую рыбку на их попечение.

— Будь в фойе в семь. — сказал он Алисе за чаем.

— Да, конечно. Есть ли что-нибудь особенное, что ты хотел бы, чтобы я надела? — она подняла свою чашку и взглянула на мой галстук.

— Я уверен, что все, что ты выберешь, меня устроит. — я едва не заскрежетал зубами.

Бестолковая Вера переписывалась с кем то в телефоне и ела сэндвич. Как она могла не видеть разницы в Алисе? Как она могла не видеть фальшивой улыбки? Это сбивало с толку.

— Нет. — я покачал головой. — Надень вечернее платье. — я позволил своему взгляду переместиться на ее грудь и задержаться там. — Если мне не понравится, ты переоденешься. — я вскочил со стула и вышел из комнаты.

— Что с ним не так? — услышал я вопрос Веры.

Боже милостивый, что со мной было не так? Я был жалким ублюдком и отчаянно пытался пробиться к Алисе. Не мог больше ни минуты выносить это вежливое, фальшивое отношение.

Ровно в семь она спустилась по лестнице в темно-красном платье без бретелек, которое открывало большую часть декольте, с волосами, собранными на макушке. Она была прекрасна. Или была бы, если бы стерла это безмозглое выражение со своего лица.

Я предложил ей руку, и она на краткий миг заколебалась, прежде чем принять ее. У входа Иван ждал рядом с лимузином. Я забрался рядом с ней, и она сидела напряженная как проволока.

— Не хочешь ли шампанского, Алиса? — я поднял охлажденную бутылку и налил немного в ожидающий бокал.

— Нет, спасибо, Егор. Я в порядке.

Просто, чтобы вывести ее из себя, я протянул ей стакан со своей собственной злобной улыбкой.

— Я настаиваю.

— Тогда ладно. Спасибо тебе.

«Хватит» — я хотел прокричать ей. Я достиг предела своих возможностей. Я скучал по ней, по настоящей ней, по той, кто читала мне нотации, дрожала от моих прикосновений и была беззаветно предана своей семье. Я должен был что-то сделать, чтобы избавить ее от этого. Почему она не могла просто сказать что-нибудь злобное, чтобы поквитаться?

Сузив глаза, я налил себе стакан.

— Распусти свои волосы.

— Что? — она выглядела на мгновение испуганной, прежде чем сдержанный взгляд, который я начал презирать, вернулся на ее черты.

Передавая мне свой бокал, она протянула руку и достала несколько шпилек, распуская волосы. Она провела пальцами по длинным прядям, а затем положила руки на колени.

— Так лучше? — критическим взглядом я несколько секунд изучал ее лицо и волосы.

— Нет, не пойдет. Верни как было.

Я устроился на своем месте и наблюдал, как она пытается расчесать волосы пальцами и снова закрепить их шпильками. Тем не менее она казалась невозмутимой.

Мой взгляд скользнул по ее новой прическе. Это была неряшливее, чем раньше, и мне это понравилось. Да, я устал от этого фальшивого притворства. Я хотел, чтобы она вернулась. Итак, сегодня вечером я собирался сделать все, что в моих силах, чтобы Алиса стала прежней.

Глава 65. Алиса

Я пыталась игнорировать его. Он делал все, что могла, чтобы вывести меня из себя, но я не поддавалась на провокации в споре. Он хотел любовницу, а не подружку, уж точно, черт возьми, не друга. Он не хотел советов о своей семье. Он не хотел, чтобы его обвиняли в нелепом поведении по отношению к родителям. Прекрасно. Меня это просто устраивало.

Я была игрушкой для секса, так тому и быть. Он хотел секса, я ему это даю. На этот раз без эмоций. Не испытывая к нему боли, вообще ничего не чувствуя. Потому что у игрушек для секса нет чувств. И именно поэтому я была здесь. Доставлять ему удовольствие, когда он захочет. Чертов ублюдок.

В то же время я была бы веселой и приятной. Он думал, что сможет вывести меня из себя, но он недооценил свою игрушку. Он думал, что имеет дело с любителем. Он не должен знать, что я была сотрудником месяца пятнадцать раз за последние четыре года. В работе с весьма отвратительными временами людьми. Когда я говорила с ним, то принимала мирное, невозмутимое выражение.

Я провела рукой по волосам.

— Все в порядке, Егор? — я позволила своему пристальному взгляду задержаться на нем, прежде чем отвести взгляд.

Это была единственная вещь, которую я не могла заставить себя сделать — посмотреть на него. Я не могла смотреть в эти светло-серые глаза и не желать разрыдаться.

«Ты игрушка для секса». Эти слова разорвали меня в клочья. Нет, меня не просто задели слова Егора, это было слишком мягкое описание. Я чувствовала себя так, словно у меня зияющая рана в груди.