Все или ничего

Кейси подложил еще одно полено в камин, хотя никто не просил его об этом, и выглядел как-то уж очень спокойно и по-домашнему, подумала Джез, чувствуя глубокое возмущение. Он тоже изменился с той ночи фиесты. Теперь он был одет в прекрасные ковбойские сапоги с невиданными ею щегольскими складками, фланелевую ковбойку, настолько выгоревшую, что было невозможно определить ее первоначальный цвет, и чистые, но совершенно древние джинсы. И все же эта одежда очень шла ему. Он выглядел как заправский главный ковбой. От него исходили мир и покой, и он двигался с той неосознанной легкостью и грацией, с которой танцевал с нею в ночь фиесты. Кейси мог быть и городским жителем, и умным коммерсантом, призналась себе Джез, но лошади и скот тоже входили в круг его интересов.

Эта троица у камина – самое скучное сборище из всех, в которых ей приходилось проводить время, решила Джез и, устав слоняться по гостиной, встала перед камином, спиной к огню. Огонь, подсветив ее сзади, создал нимб, а ее золотистые глаза метали топазовые искры. Заметив это, все заулыбались.

– По-моему, было бы великолепно, – начала Джез, – если бы существовало шестнадцать разных типов мужчин и женщин и можно было бы выбирать по номерам, чтобы избежать такой отвратительной скуки, как поиски пары. Может быть, у вас очень широкий кругозор и вы атлетического склада, ну, например, номер девять, как Кейси. Тогда вы можете установить консенсус в сексуальных отношениях с целым рядом типов. Не могу понять, почему Всевышний поставил человечество перед таким жестким выбором? У него много лучше получилось с китайской кухней.

– Хм-м-м, – произнесла Рэд.

– Блестяще, – заметил Кейси. – Таллула Банкхед часто повторяла, что она имела мужчин и имела женщин, но должно же быть и что-то лучшее. Мне кажется, что ты выразила как раз это.

– Джез, – сказал Майк Килкуллен, – на мой взгляд, двое – как раз то, что нужно. Всевышний не мог бы сделать лучше, даже если бы он очень постарался. На самом деле я думаю, что он действительно постарался, и двое – его высшее достижение. Пойдем, Рэд, я отвезу тебя домой. У тебя сонный вид.

– Спокойной ночи, Рэд. Спокойной ночи, отец. Увидимся утром, – сказала Джез.

– Не очень рассчитывай на это, моя милая. Я постараюсь вернуться до... ну, я могу не успеть ко второму завтраку... но я обязательно приеду до твоего отъезда в Лос-Анджелес.

– Хорошо. Тогда увидимся, когда увидимся.

Рэд и Майк быстро поцеловали Джез, махнули в сторону Кейси и, не церемонясь, быстро ушли. В гостиной гасиенды «Валенсия» воцарилась минута полного молчания.

– Так, девять, а? Это то, что я представляю собой? – спросил Кейси.

– Заткни фонтан!

– А ты тоже будешь номер девять?

– Не пытайся продолжить разговор!

– Какой разговор?

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Очень странно, но я действительно знаю.

– Нет, ты не можешь догадаться. Ты очень туго соображаешь, Кейси Нельсон.

Он прошел в музыкальную гостиную и сел за огромный рояль, который был когда-то гордостью и радостью прапрабабушки Джез, и лениво перебрал клавиши, взяв несколько элегантных аккордов, которые очень скоро перешли в известную мелодию песни «Дым попал в твои глаза». Кейси пел спокойно, несколько хриплым, но верным баритоном:

Спросили раз меня,Ужель тебе любовь верна?Им ответил я тогда:Мое сердце в грудиГоворит мне о том...

– Ты не слышал? – в бешенстве закричала Джез, влетая в музыкальную гостиную. – Я велела тебе заткнуть фонтан, и нечего изображать из себя этого недоноска Бобби Шорта!

– Пытаюсь тебе кое на что намекнуть, – сказал Кейси, продолжая играть, – так как Западное объединение приостановило доставку писем, а я не могу воспользоваться факсом, потому что у тебя нет факса, кроме как в студии.

– Кейси, – сказала Джез, в растерянности опускаясь на скамейку у рояля рядом с ним. – Ты был здесь последние месяцы и знаешь, что происходит между моим отцом и Рэд. Скажи, что это такое?

– Да, находился.

Он перестал играть, повернулся и посмотрел на нее.

– Настоящая любовь? Рэд и мой отец? Ты ведь не думаешь, что это так!

– Мне кажется, что это именно так.

– Но откуда ты знаешь? Ты что, эксперт? Они просто развлекаются. Посмотри, как они себя ведут, они просто... Почему бы им не объявить всем о своих отношениях, ради всех святых! «Привет, мир! Догадываешься, кто вновь обрел давно потерянные гормоны?» Меня от этого просто тошнит!

– Послушай, Джез, – мягко сказал Кейси, – давай вообразим, что ты по-настоящему влюблена. Кстати, ты влюблена в кого-нибудь?

– Ну, конечно, нет, – возмущенно ответила Джез. Определенно, она не назвала бы свои отношения с Сэмом Батлером состоянием влюбленности. Да она бы и не позволила себе влюбиться в объект обожания десятков миллионов женщин, это невозможно абсолютно! Только толпа влюбляется в актеров.

– Вот давай постараемся представить себе, что ты безумно полюбила... о, просто кого-нибудь... ради примера, скажем, меня, потому как я просто ближайший во всей округе подходящий мужчина. И твое глупое сердце убедило тебя, что я самый красивый мужчина на свете, очень умный, невероятно внимательный, сексуальный вне всякого сравнения, какой-нибудь Фред Астер в танцах и...

– Надо признаться, ты действительно прекрасно танцуешь, – ворчливо согласилась Джез.

– Постарайся представить себе, что все так и есть, Джез. Любовь для тебя – все, а остальной мир как бы не существует – вот так. И конечно, ты не в состоянии скрыть свои чувства.

– К чему ты клонишь?

Джез очень подозрительно относилась к каждому слову, услышанному от Кейси. Вероятнее всего, это был один из его хорошо продуманных приемов.

– Заставит ли тебя то, что ты чувствуешь ко мне, любить твоего отца меньше?

– Конечно, нет, – спокойно ответила Джез. – В твоем неуклюжем примере – могу добавить, как всегда, неуклюжем примере, – ты предположил, будто я боюсь, что мой отец станет любить меня меньше из-за того, что он так увивается за Рэд. Но ты упустил одно – меня шокирует ребячество в его поведении. Мой отец, Майк Килкуллен, не мог бы показать более откровенно, что он остается на эту ночь у нее. А он, боже мой, просто почти прямо сказал об этом!

– Ты когда-нибудь теряла голову из-за любви?

– Возможно... возможно, когда я была почти ребенком, годы и годы назад. Каждый, кто видит небо, влюбляется хоть раз в жизни, – пролепетала Джез. – Но какое это имеет значение?

– И ты, когда виделась с отцом, не вела себя так, что было абсолютно ясно, что ты по уши влюблена? Он не замечал ничего?

– Думаю, мог это заметить.

Джез вдруг вспомнила отца, как он, совершенно взбешенный, показывал Гэйбу фотографию ее матери, которую она сделала, будучи восьмилетним ребенком, когда она и Гэйб приехали к нему, чтобы сообщить, что они уезжают вместе в Никарагуа.