Все кошки смертны, или Неодолимое желание

14

Вечер давно накрыл город душным плотным одеялом, но величественный силуэт своего помощника я и в темноте увидел сразу. Он стоял возле машины, опираясь на костыли, и сурово вглядывался куда-то в даль.

Вылитый пират Сильвер.

Когда я подъехал, он бросил на меня быстрый высокомерный взгляд и тут же отвернулся, вновь уставившись в лишь ему ведомую точку. Все это могло означать одно: Прокопчик чувствует себя героем дня. Как настоящий подвижник, он не поддался пораженческим указаниям начальства бросить пост, а настоял на своем и теперь имеет право требовать к себе качественно иного отношения.

Я не стал его разочаровывать. Остановившись рядом, но на почтительном отдалении, поинтересовался:

– К-какие будут указания, шеф?

В ответ он оборотил ко мне пышущее негодованием лицо. Если не сказать лик. И произнес со сдержанным достоинством:

– Чем издеваться, приехал бы сюда побыстрее. Упустить можем.

– Там что, есть второй выход?

– Откуда мне з-знать, - с неподдельной горечью сообщил Прокопчик.
– К-когда я без ноги и на костылях.

– Ну хорошо, - смилостивился я, переходя на привычный деловой тон.
– Докладывай по порядку.

Прокопчик стал докладывать.

Он ждал у подъезда Мерина добрых часа два. И дождался. Едва стемнело, объект вышел из дому. Одет в светлые брюки и коричневый вельветовый пиджак. На ногах кроссовки. В руках теннисная сумка. Сел в свое «вольво» и двинул сюда, на Пресню. Остановившись неподалеку от того места, где сейчас базировались мы, почему-то довольно долго не покидал автомобиль. А потом…

Потом из «вольво» вылезла баба. С копной русых волос, в длинном серебристом платье, на высоких каблуках. С шалькой на плечах. И с серебряной дамской сумочкой под мышкой. Она прошла недалеко от Прокопчика, и он в свете неоновой рекламы успел в профиль рассмотреть ее белое лицо с отчетливо подведенными черными бровями, нарумяненными щеками и яркими от помады губами.

Поскольку Прокопчик мог поклясться, что никаких женщин Мерин по дороге не подсаживал, то был слегка обескуражен. Но потом сообразил подойти к меринову «вольво» и, стараясь не привлечь внимания посторонних, сквозь стекла быстро обследовал салон с помощью фонарика. Его самые смелые предположения подтвердились: на заднем сиденье валялись опустевшая теннисная сумка, небрежно брошенные пиджак и брюки, а на полу - кроссовки.

Прокопчик сделал паузу на самом, как ему казалось, интересном месте и выжидательно на меня уставился. Но я пока не торопился брать инициативу на себя. Только спросил:

– И какие выводы?

– Т-твой Мерин - и есть Д-дама Бланк!
– выпалил он на одном дыхании. И уже неостановимо зачастил: - Мы теперь т-твердо знаем, что в смерти Ш-шахова заинтересован был «Ф-фарус», - раз! Мерин работает в службе безопасности «Ф-фаруса» - два! Он ходит в женской одежде и б-белом парике - три! Какие еще нужны д-доказательства?!

Что-то тут все выходило слишком просто. Почесав затылок, я поинтересовался:

– А сейчас его куда понесло? Или просто пристрастился? Ходить в бабском, а?

– Ну, Стасик, от кого д-другого, но от тебя я такого не ожидал!
– возмущенно заблажил Прокопчик. — Включи мозги! Неужели не ясно: он опять п-пошел кого-то резать! И если мы…

– Стоп, стоп!
– остановил я его.
– Не горячись. Натуральная Дама Бланк шляется по городу в белой накидке с красным подбоем. Тот, кто хочет скосить под нее, должен надеть что-то такое же. А ты говоришь - серебристое платье. Нестыковочка!

От клокотавших в нем сильных чувств Прокопчик утратил дар речи. Потому что никаких комментариев на мои выкладки не последовало. Он только таращил на меня круглые от возмущения моим махровым обскурантизмом глаза и молчал.

– Ладно, - махнул я рукой, - нечего сейчас спорить. И гадать тоже. Куда, говоришь, он пошел?

– Т-туда, - снова чудесным образом обретший способность разговаривать Прокопчик махнул рукой, указывая на противоположную сторону переулка. — В-видишь вон тот бар?

Я вгляделся. В свете разноцветных лампочек, обильно облепивших фасад вокруг входной двери, можно было прочесть название: «Худой бегемот». На вывеске под ним и впрямь было нарисовано некое подобие истощенной, как после неурожайного года, коровы с огромной жалобно разинутой пастью.

– Вообще-то, если ты прав, - в сомнении заметил я, - то по правилам надо бы рекогносцировочку… А то сунемся, не зная броду.

– П-пока будем менжеваться, уйдет!
– твердости и решительности Прокопчика сегодня не было предела.
– П-пошли! Если что, я тебя как командира п-прикрою широкими плечами!

– Ладно, - согласился я.
– Двинулись. Только ты лучше прикрой меня широкой спиной. А то, боюсь, моя физия может вызвать у Мерина изжогу. Раньше времени.

Первым, кого мы увидели, переступив порог «Худого бегомота», был полицейский. Здоровенный сержант, косая сажень в плечах, тельняшка в распахнутом вороте форменной тужурки. Он сидел у входа за конторкой, положив на нее огромные волосатые ручищи. У меня слегка отлегло - все-таки, случись чего, какая-никакая помощь. Удивило, правда, что страж порядка при виде нас почему-то сперва широко раскрыл глаза, а потом посуровел лицом и подозрительно уставился на вновь прибывших. Даже с места приподнялся. Но в конце концов так ничего не сказал, хотя его неодобрительный взгляд неприятно щекотал между лопаток все время, пока я шел по коридору.

Фейс-контроль тут у них, однако! Чем, интересно, мы ему не потрафили? Я даже представить себе не мог, как быстро это узнаю…

Сверкающие стеклянные двери, из-за которых слышен был приглушенный джаз, распахнулись перед нами. Мы вошли в полутемный зал и остановились на пороге, давая глазам привыкнуть к царящей здесь полутьме.

Первым, надо отдать ему должное, привык Прокопчик.

– Да, вот так они и жили - с-спали врозь, а дети были… - растерянно глядя по сторонам, пробормотал он.

И тут я тоже прозрел, поняв наконец, куда мы попали. За круглыми столиками сидели парочки — сплошь мужского пола. там и сям мелькали также и женские платья, но чудесные метаморфозы Мерина уже приучили нас к тому, что внешний вид бывает обманчив.

Гей-клуб.

Прокопчик попятился, но я шепотом гаркнул ему в ухо:

– Отставить!

– Стасик, - пролепетал он, почти не оборачиваясь, - это не наша д-дискотека. Мы здесь совсем чужие… Мы тут, м-можно сказать, из-г-г-геи…

– Ни шагу назад!
– комиссарским голосом скомандовал я, подтверждая приказ тычком в спину. — Видишь свободный столик в углу? Там темно, как… - Тут я запнулся, сообразив, что это как раз тот случай, когда привычная метафора может оказаться слишком натуралистичной.
– Давай туда, смелее. Главное, помни: умри, но не дай поцелуя без любви!

Едва мы уселись на место (причем я вполоборота, почти спиной к залу), как рядом с нами легким смерчем закрутился верткий официантишко. Ловко раскладывая салфетки, пепельницы и картонные кружки для стаканов, он успевал вести одновременно и маркетинг, и рекламную кампанию.

– Я вижу, вы у нас впервые, - развязно трещал этот халдей, откровенно оценочно разглядывая нас влажно блестящими из темноты глазами.
– Вдвоем? Или хотите с кем-нибудь познакомиться? Если желаете, сейчас пришлю вам парочку… Просто пальчики оближете!