Всё не так, как кажется

– Ну так это сейчас у тебя такое настроение, а что ты будешь делать через полгода? Заново вещи покупать?

– Через полгода я, надеюсь, буду целыми днями пропадать на работе и дописывать диплом. Не думаешь же ты, что в этом, – трясу перед лицом подруги ярким коротким платьем, – я смогу ходить в офис?

– Как знаешь... Только я бы не торопилась.

– А ещё не факт, что всё удастся продать. Наверняка часть останется, так что не ной раньше времени.

С вещами мне везёт – их постепенно разбирают. По мере их исчезновения из квартиры становится легче дышать. Но на этом везение заканчивается, чёрная полоса продолжается.

Глава 10

С папой свидания мне не разрешают. Иногда думаю, что он сам отказывается меня видеть, обвиняя во всех смертных грехах. Больно и обидно. Потому что уверена – моей вины нет. И чем больше я прокручиваю в голове случившееся, тем сильнее утверждаюсь в своей правоте. И дело не в том, что легче жить, перекладывая вину на других, а в том, что я сделала всё, что могла, никого не обманула. Остальное – злой рок и стечение обстоятельств, не зависящие от меня.

Если быть до конца честной, то виноват сам папа – не нужно было ввязываться в сомнительные махинации. Всех денег мира всё равно не заработать. Нам вполне хватало того, что у нас было.

Вернее, мне хватало. Мачеха же вечно всем завидовала и пилила отца, что у её подруг что-то есть, а у неё – нет. Вспоминается "Сказка о рыбаке и рыбке". Из-за непомерной жадности мы все оказались у разбитого корыта. Папа потеряет восемь лет жизни, проведя их в самом страшном месте, какое только можно представить. Виоле предстоит рожать и растить малыша в одиночестве, а я... Меня словно пропустили через мясорубку. И получится ли слепить себя по-новому – пока непонятно.

Работы нет. Разослала резюме, даже дважды сходила на собеседования, но нигде не хотят брать студентку, а впереди ещё целый год учёбы, причём последний и очень непростой. Пока ищу работу только по специальности. Не представляю, что делать, если ничего не найду. Придётся идти официанткой? Или флаера на холоде раздавать?

С первых же дней после начала занятий выбираю себе руководителя диплома. Это молодая женщина, только недавно защитившая диссертацию по теме, связанной с инвестиционной аналитикой. Она соглашается взять меня к себе на диплом, мы согласовываем тему, и я сразу приступаю к написанию. Хочется успеть сделать как можно больше к тому моменту, как найду работу.

Отчаянные попытки начать самостоятельную жизнь и поскорее забыть о пережитом ужасе превращают меня в трудоголика. Не даю себе расслабиться ни на минуту: старательно выполняю все домашние задания, готовлюсь к выступлению на студенческой конференции, занимаюсь дипломом, прочёсываю сайты с вакансиями. А ещё бегаю по вечерам на стадионе неподалёку от дома. Всё это имеет полезный побочный эффект: до кровати я доползаю настолько измотанной физически, что засыпаю почти мгновенно.

Начинается суд по делу моего отца. Повидаться нам так и не дали, я неимоверно соскучилась. Мне по привычке хочется о многом ему рассказать, но приходится болтать лишь с самой собой, продумывая и репетируя фразы, которые я когда-нибудь, надеюсь, смогу озвучить папе вслух. Гаррик считает, что папу предал кто-то из близких и дела плохи, что обвинение будет пытаться как можно скорее добиться приговора, но адвокат старается.

Я – не юрист, из того, что говорят в зале суда, многого не понимаю. Но формулировки меня не на шутку пугают. Речь идёт об экспорте из страны каких-то веществ, используемых в военной промышленности. Впервые слышу, чтобы папа чем-то таким занимался. Потому неотрывно наблюдаю за отцом, мечтая встретиться с ним глазами. Но он на меня не смотрит. Кажется, папа уже смирился со своей участью.

Ощущаю себя виноватой. Хотя в чём моя вина? Логику в том, что Бахрамов выгнал меня и отказался от брака, я вижу, но почему он поступил так с отцом, зная, что я не обманывала его, – не понимаю. Это чудовищно подло и несправедливо! Но какая может быть справедливость у человека, посмевшего так жестоко поступить со мной из-за своей дремучей невежественности?

На последнем судебном заседании чувствую себя нехорошо: голова болит, подташнивает. Кажется, так мой организм реагирует на сильный стресс. Виолы в зале нет. Это объяснимо: ни к чему ей нервотрёпка. Но отцу наверняка хотелось бы видеть и знать, что она поддерживает его.

Шансы, что папу оправдают, невелики. Но несмотря ни на что, я продолжаю верить и надеяться. Его адвокат выглядит очень уверенно и достойно. Гаррик говорит, что у него отличный послужной список, не было ещё ни одного проигрыша. Есть надежда, что и на сей раз ему удастся обыграть обвинение и убедить суд.

Однако чуда не происходит. В момент оглашения приговора я встаю. Наши с папой глаза наконец встречаются. Слёзы катятся по щекам. Не знаю, видит ли он их на расстоянии, чувствует ли мои волнение и боль. Шепчу, повторяя, как заведённая: "Папочка, я тебя очень люблю. Я буду тебя ждать". Надеюсь, у него по-прежнему хорошее зрение и он читает мои слова по губам.

Судья выносит вердикт: виновен. Папу приговаривают к восьми годам с конфискацией имущества. Кажется, я падаю в обморок. Гаррик приводит меня в чувство и шепчет на ухо что-то о том, что имущества у папы нет – он переоформил всё на жену и других людей.

Лишь добравшись до дома, я понимаю смысл сказанной фразы. Папа раздал своё имущество всем, кроме меня. Он считает меня виновной в том, что его посадили в тюрьму, и просто вычеркнул меня из своей жизни!

Ему всего сорок два, он скоро во второй раз станет отцом, но сможет вернуться к ребёнку, когда тот уже будет школьником. Малыш проведёт детские годы без папы, Виола будет жить в одиночестве без поддержки мужа. А я… Доживу ли до его освобождения я?

Утром в университете Лиза отводит меня в сторону:

– Ника, что с тобой? На тебе лица нет.

– Папу посадили на восемь лет!

Мы стоим в коридоре, вокруг ходят студенты, а я реву и ничего не могу с собой поделать. Лиза утягивает меня в туалет и заставляет умыться холодной водой, крепко обнимает и шепчет что-то ободряющее. Но разве словами можно помочь делу?

Когда занятия заканчиваются и мы с подругой движемся в сторону моего дома, сталкиваемся с Дэном и его другом. У меня совсем нет настроения поддерживать с ними беседу, поэтому здороваюсь и продолжаю идти дальше. А Скрипник кричит мне вслед:

– Николь, поздравляю с ещё одной звездой на погонах. Ты теперь не только бывшая подстилка Бахрамова, но и дочка зэка. Чудесный послужной список! Ты уже выбрала бордель, в котором будешь работать?

Говорит он нарочито громко, все это слышат. Многие начинают крутить головой, чтобы понять, о ком идёт речь. Краем глаза замечаю свою дипломную руководительницу. Безусловно, она тоже это слышит. Как стыдно! А Дэн заливисто смеётся.

Лиза хватает меня под локоть и крепко сжимает. Ускоряется, тянет меня за собой.