Всё не так, как кажется

Миша! Он дома один! Сколько времени прошло с тех пор, как я ушла и оставила его? Что с ним? Паника наваливается и стискивает горло.

– Телефон… Дайте мне телефон, – порываюсь сесть или хотя бы приподняться.

– Лежите, вам нельзя вставать! – женщина среднего возраста плотного телосложения в синем медицинском костюме удерживает меня и не даёт подняться.

– Дайте мне телефон! – кажется, кричу, но из горла вырываются только хрипы.

– Так, что тут у нас? – появляется молодой мужчина в таком же костюме.

– Телефон требует. Но при ней телефона не было.

Плачу. Они не понимают меня, а я не могу им объяснить как-то иначе. Я словно в изолированной капсуле, а снаружи никто меня не слышит.

– Пожалуйста… телефон…

– Вы хотите позвонить домой? – уточняет врач.

Киваю.

– Вы помните номер?

Снова киваю.

– Диктуйте.

Называю цифры, несколько раз сбиваюсь и путаюсь. Не знаю, сколько сейчас времени, но на улице светло – значит, уже утро! Меня не было дома всю ночь! Стас берёт трубку не сразу, я даже успеваю запаниковать. Голос недовольный.

– Алё!

Собираюсь с силами, чтобы в нескольких фразах описать, что от него требуется.

– Стас…

– Какого чёрта ты звонишь с чужого номера? Ты же знаешь, что у меня сегодня важная встреча! Я занят!

Игнорирую его ворчание. О встрече я напрочь забыла, но что может быть сейчас важнее запертого в одиночестве больного ребёнка?

– Мне очень нужна твоя помощь… Миша…

– Сказал же, что занят!

Где-то на фоне слышу женский голос: "Стасик, ну кто там ещё? Иди ко мне…". Или мне это только кажется? Слова разобрать трудно, да и не в том я сейчас состоянии.

– Ты… с женщиной?

– Я потом перезвоню, – рявкает и кладёт трубку.

Мне бы сейчас в самый раз разреветься и оплакать почти полтора года жизни, потраченные на этого мужчину. Но Миша нуждается в срочной помощи, поэтому я не могу себе позволить истерить. Врач, к счастью, понимает моё состояние.

– Может, позвоните кому-то ещё?

– Я… мне некому… Помогите мне, пожалуйста…

– Так я, собственно, именно этим последние часы и занимаюсь.

– У меня дома сын, маленький, он один, – задыхаюсь, говорить очень трудно, но другого выхода нет. – Мне надо к нему.

Понимаю, что со мной что-то случилось. Живот горит огнём, боль ужасная, но я не могу сейчас о ней думать, нужно сначала как-то попасть к Мише и помочь ему.

– Вы точно никуда не пойдёте ни сейчас, ни в ближайшие дни. У Вас колото-резаная проникающая рана живота с повреждениями внутренних органов, большая кровопотеря. Вы чудом живы остались, так что никакого героизма, если не хотите, чтобы ваш сын остался без матери.

Лихорадочно пытаюсь придумать какой-то выход. Полина с мужем уехали в другой город знакомить свёкров с их месячной дочкой. София Павловна на второй этаж не поднимется. Ни с кем больше у меня нет таких отношений, чтобы можно было им поручить сына и впустить в квартиру. Но если этот человек спас мою жизнь, то я могу доверять ему?

– А вы можете поехать к моему сыну и… – а что, собственно, он должен сделать дальше? Я и сама не знаю, о чём просить! – Он болен, вчера вечером температура высокая поднялась. Жаропонижающее не помогло, я пошла за другим. И… не вернулась. Ему всего шесть лет! Не знаю, что с ним, как он там. И он, скорее всего, очень напуган… Он никогда раньше не оставался один!

Выдержка меня покидает, и я начинаю реветь. Наверное, моя просьба со стороны выглядит дикой. Интуитивно чувствую, что врач хочет мне отказать. И это вполне объяснимо. Человек после ночной смены, наверняка устал. А я его посылаю в чужой дом, к чужому ребёнку, с которым непонятно что нужно сделать. Его наверняка ждут дома…

Алексей

Дежурства в скорой помощи даются мне тяжело. Не полностью восстановившийся после ранения организм всё ещё с трудом справляется с нагрузками. А стоять по много часов в операционной – особо извращённый вид пытки. Но вслух я никогда никому в этом не признаюсь. Надоело чувствовать себя калекой! Не знаю, сколько времени ещё мне понадобится на реабилитацию и когда я смогу вернуться в госпиталь, но не собираюсь сидеть, сложа руки. А потому пока дважды в неделю дежурю в городской больнице.

Сегодня все словно сговорились – за смену не получается ни подремать, ни даже просто прилечь. Ночью после двух относительно несложных экстренных операций привозят молодую женщину с проникающим ножевым ранением. Состояние тяжёлое – сильное внутреннее кровотечение, большая потеря крови. Во время операции останавливается сердце. Однако она так отчаянно борется за жизнь, хватаясь за мельчайшие соломинки, будто что-то крепко удерживает её на этом свете. Что-то настолько важное, что проигрывает даже схватку со смертью. И мы её вытягиваем!

Перед тем, как уйти домой, захожу в палату проведать женщину после операции и застаю удивительную картину: едва живая пациентка порывается встать, а Ефимовна борется с ней, пытаясь удержать в лежачем положении.

– Пожалуйста… телефон, – просит и плачет, как будто от одного звонка зависит вся её жизнь.

Даю ей свой телефон и начинается Санта-Барбара. Она звонит какому-то Стасу, а он там, судя по всему, с бабой кувыркается. Она просит о помощи, а он игнорирует и бросает трубку. Женщина даже не успевает сказать ему, что попала в больницу! И всё можно было бы понять, если бы не оказалось, что у неё маленький сын с вечера сидит один взаперти. За свою жизнь я видел разных мерзавцев, меня трудно удивить. Но этот в рейтинге уродов однозначно заслуживает одно из топовых мест.

Когда умер мой отец, я был чуть старше её сына. И до сих пор вспоминаю, как мама уходила на суточные дежурства в больницу. Днём ко мне постоянно заглядывала соседка – следила, чтобы я поел и ничего не натворил. А ночью я оставался один-на-один со своими страхами. Каждый раз, когда ветки старой яблони за окном раскачивались на ветру и касались стёкол, мне казалось, что в квартиру лезут разбойники, чтобы меня убить. Мне было так страшно, что я почти не спал, а потом клевал носом на уроках. Моим спасителем стал Давид. Сейчас смешно вспоминать, но когда он второй раз остался у нас на ночь, я набрался наглости и попросил его ночевать со мной, когда мама на дежурстве. У них обоих были круглые от удивления глаза, но Давид мне не отказал, тем самым купив меня с потрохами.

Я смотрю на плачущую пациентку, вспоминаю своё детство и свои ужасы. Отчётливо представляю, что чувствует малыш, который провёл ночь в одиночестве, ожидая маму. Как можно отказать женщине и не помочь её сыну в такой ситуации?

– Хорошо, я как раз заканчиваю смену. Как мне в квартиру попасть? Ключи дадите? Или ребёнок сможет открыть сам? Вы его предупредите о моём приходе?

– Нет, нет у меня ключей, они были в сумке, которую украли. Сын сам не откроет и связи с ним нет, – а вот это уже самый настоящий квест!