Всё не так, как кажется

– Ну и отлично, – окончательно расслабляюсь. – Карета подана, прошу садиться.

Везу их домой. Как и в прошлый раз, заношу в квартиру покупки, меня приглашают остаться на ужин. И я снова соглашаюсь, потому что… Мне совсем не хочется уходить.

Скольжу глазами по фигуре Николь, которая крутится, разогревая еду и накрывая на стол. Одёргиваю себя постоянно, чтобы не попасться на разглядывании. Но как от неё оторваться? Эта женщина кажется идеальной – не тощей и плоской, как анорексичные модели, но и не полной. Воображение тут же начинает рисовать её без одежды.

Может быть, сказывается то, что после ранения у меня не было секса? Кровь меняет направление, приливает к паху и не спешит подниматься вверх, будто подпитывать мозг становится необязательно. Придвигаюсь к столу поближе, чтобы ненароком меня не приняли за озабоченного маньяка.

После ужина пытаюсь перевести свои мысли в более рациональное русло и согласовать с Николь вопрос, который ей наверняка не понравится.

– Я хочу подарить Мише телефон, чтобы он мне звонил, если что-то понадобится.

– Что значит "подарить телефон"? – она не повышает голос, но я чувствую нескрываемое недовольство. – И почему он должен звонить вам? Не слишком ли много вы на себя берёте?

– Хочу напомнить, что когда вы попали в больницу, с Мишей не было никакой связи. А если бы у него был телефон, он мог бы позвать на помощь или вы могли бы с ним связаться. Вы вообще понимаете, что всё могло закончится совсем иначе?

– Спасибо, что спасли меня, я этого никогда не забуду. Я всё понимаю. И не сомневайтесь – больше не повторю своей ошибки и не оставлю сына одного.

– Николь, лучше заранее всё предусмотреть.

– Да я сама в состоянии купить своему сыну телефон, если посчитаю, что ему это необходимо! Причём тут вы?

Терпеть не могу, когда женщина злится. Но вынужден признать – Николь даже в гневе красива. Королева!

– Я не сомневаюсь в том, что в состоянии. Но раз вы до сих пор этого не сделали…

– Алексей, всё это слишком! – она перебивает меня. – С какой стати вы раскомандовались мной и моим ребёнком? Ни за что не поверю, что вы всем своим пациентам возите сумки и так бесцеремонно вмешиваетесь в их жизнь!

От неё исходит ярость. Ещё бы – тигрица встала на защиту своей территории. И мне бы сбежать от греха подальше, пока не огрела сковородой, но в голове мелькают неприличные мысли и будят совершенно неуместные в данной ситуации желания.

– Вы правы, я не вожу сумки пациентам. И не вмешиваюсь в их жизнь. Простите, не собирался вас обидеть. Я только хочу помочь.

– Благими намерениями вымощена дорога… сами знаете, куда!

Поднимаю руки в знак капитуляции.

– Сдаюсь: я перегнул палку. Просто мне показалось, что вы нуждаетесь в помощи, но ни себе, ни кому-то другому в этом не признаетесь.

– Я привыкла со всем справляться сама!

– А зачем справляться самой, если я готов вам помочь? Всё-таки вы – женщина!

– Затем, что вас стало как-то слишком много в моей жизни. И помощи вашей – тоже. Я очень ценю то, что вы для нас с Мишей сделали, но вы всё глубже и глубже затягиваете меня в долговую яму!

– А если я пообещаю, что никогда не потребую ничего взамен?

– Я вам не поверю. Просто потому, что так не бывает.

Спорить с этой женщиной невозможно. Она возводит вокруг себя стену, которую не пробить.

– Поедем со мной на маёвку? – резко меняю тему. Не знал, как заговорить об этом, всё ждал подходящего момента. Но он, похоже, уже и не настанет.

– Что?

– На природу, на два дня с палатками. Воздухом подышите – вам с Мишей полезно. Подозреваю, что вы никогда не готовили еду на костре и не ночевали в палатке.

– Как вы себе это представляете?

– Нормально представляю. Погоду обещают хорошую. Будет большая компания моих боевых товарищей с семьями, все – очень приличные люди, много детей. Мише будет интересно. И вы отвлечётесь, смените обстановку.

– Я и так отлично сменила обстановку в вашей больнице!

Не сомневался, что она примет моё предложение в штыки.

– Мамочка, мамочка, пожалуйста, давай поедем! Я хочу в палатке! – ребёнок, внимательно следивший за нашей перепалкой, не выдерживает и вмешивается, выступая на моей стороне. – Я буду послушным!

А сыну она не привыкла отказывать, его просьба явно сбивает её с толку.

– Я подумаю. А вы… правда были на войне? И ранение действительно боевое? – волны ярости, исходившие от Николь, становятся на несколько баллов ниже. – Миша рассказывал.

– Правда.

Не люблю говорить об этом. В войне нет ничего интересного и пафосного. Война – это ужас, кровь и смерть. Это кошмар, которого в современном мире быть не должно. Но он есть. И моя нога, которую только каким-то чудом удалось собрать и заставить функционировать, вряд ли даст мне об этом когда-нибудь забыть.

Понадеялся, что после нашего разговора лёд тронется. Но не тут-то было. День за днём идёт, но Николь не звонит. Через четыре дня у меня заканчивается терпение – и я набираю ей сам.

– Я всё жду вашего звонка. Вы обещали звонить, когда понадобится моя помощь.

– Спасибо вам большое. Я наконец восстановила права и снова за рулём. И няня наша вернулась. Так что вопрос с доставкой продуктов мы решили, не беспокойтесь, я тяжести не поднимаю.

Дипломатично посылает меня. Обидно, хотя ожидаемо. Может, надо было её просто на свидание позвать? Тоже не факт, что сработало бы.

– А что с маёвкой? Надеюсь, поедете со мной?

– Даже не знаю, что вам ответить. Не представляю, как это будет выглядеть. Там будут ваши друзья с семьями, у вас своя компания. С какой стати мы туда поедем? В качестве кого?

– Не думаю, что непременно понадобится обозначать ваш статус. Я разведён, семьи у меня нет. Так что ничего непристойного в том, что я вас возьму с собой, не будет. Мише понравится, вы отдохнёте. Соглашайтесь!

– Всё равно как-то неудобно, – она замолкает на некоторое время, я не подгоняю. – Ну хорошо, уговорили.

Да! Пляшу лезгинку!

Дурак-дураком. Это ж надо дожить до тридцати лет, чтобы так радоваться от того, что женщина согласилась поехать со мной на маёвку! И ведь совсем не факт, что она делает это, чтобы провести время со мной, а не потому, что Миша её упросил.