Всё не так, как кажется

Уговариваю их поворачивать назад, аргументируя тем, что все устали. Но большинство решает карабкаться по скале вверх, на водопад. Миша бежит вперёд – и мне приходится идти за всеми. Скала почти отвесная, несколько участков пути приходится преодолевать, держась за металлические цепи, прибитые к камням.

Когда оказываемся наверху, перед нами открывается совершенно изумительный вид на небольшое высокогорное озеро – именно из него вода вытекает и падает вниз. Делаем привал, подкрепляемся и отдыхаем. Разуваюсь и захожу в воду. Ноги сводит, долго устоять невозможно.

Некоторые группы туристов продолжают движение дальше – подозреваю, что впереди есть ещё немало интересного, но моя душа рвётся обратно. Меня ничто не радует, сердце не на месте. Чувствую себя предательницей.

Обратная дорога даётся немного легче. Я бегу одна из первых, почти не делаю фотографий. Но там, где мы расстались, Алексея не оказывается. Мечусь, сомневаясь, что точно запомнила место. Откуда-то появляются силы, открывается второе дыхание. Я снова возвращаюсь немного назад, спускаюсь к ручью. Но его нигде нет! Как сквозь землю провалился!

Моё волнение передаётся друзьям. Обшариваем окрестности, а затем решаем двигаться в сторону микроавтобуса. Возможно, он потихоньку пошёл назад, чтобы потом нас не задерживать.

Всю дорогу бегу, верчу головой по сторонам. Несколько раз мне кажется, что вижу впереди похожую фигуру, и ускоряюсь. Но Алексея нигде нет! На парковке его тоже не обнаруживаем. Меня трясёт, зубы от волнения выбивают чечётку. Куда он мог деться? А если ему стало плохо? Почему же он не позвонил и не предупредил меня?

Около часа в поисках бродим по округе. Дети начинают капризничать и требовать еду. Мы вынуждены вернуться в отель без Алексея. Если бы не Миша, я бы никуда отсюда не уехала, а, как безумная, металась бы между тропой и парковкой, подняла бы всех на уши. Но ребёнок меня слегка отрезвляет.

Оказавшись в отеле, несусь в наш номер – у меня всё ещё теплится надежда, что Алексей вернулся без нас. Хотя не вижу в этом никакой логики. Молюсь всем на свете богам, чтобы он оказался там, потому что иначе я просто не выдержу.

Хвала небу – номер оказывается открыт! Влетаю вовнутрь и кидаюсь на пропажу с кулаками.

– Как ты мог? Как ты мог уехать и никому ничего не сказать? Почему не позвонил?

Меня колотит, а он совершенно спокоен. Упаковывает вещи в свой чемодан и ничего не говорит.

– Алексей, что ты делаешь?

– Как видишь, собираюсь.

– Собираешься, чтобы что?

– Я возвращаюсь домой. На рассвете у меня автобус, я уже билет купил.

– Что значит возвращаешься? А как же мы?

– А вы остаётесь отдыхать, не хочу портить вам отпуск.

– Да что ты такое говоришь?! Я не пущу тебя, ты никуда не поедешь!

Кричу, не могу себя контролировать. Кажется, все мои волнения этого дня копились-копились, а теперь выплёскиваются.

– Замолчи! И не смей командовать! Иди, развлекайся! Посмеялась надо мной? Унизила? Понравилось, командирша?

– Что ты говоришь такое? Даже в мыслях ничего такого не было. Ну как же? Я не могла… Прости меня, пожалуйста! Я же тебя люблю…

– Всё сказала? Прощай, – дёргает ручку чемодана, порывисто выходит из номера и хлопает дверью.

Глава 27

Алексей

Глядя на карту и описание, сомневаюсь, что доковыляю до этого водопада. Всё-таки далеко, уклон пусть и не большой, но при длительном подъёме ощутимый. Ещё и по отзывам туристов дорога отнюдь не ровная, а извилистая, попадается много корней и камней. Опасаюсь, что не одолею этот маршрут. Червячок сомнения то активизируется настолько, что я подумываю уговорить Нику поменять наши планы на завтра, то притихает, и я начинаю верить в собственные силы. Всё-таки я солдат, и за время участия в боевых действиях и не такое преодолевал.

Миша радуется перспективе увидеть настоящий водопад, и я не решаюсь лишить ребёнка удовольствия. Выезжаем пораньше, чтобы хотя бы часть пути пройти не по солнцепёку. Покрутившись вокруг распиаренного Штрбского плесо, которое почему-то ассоциируется у меня с озером Синевир, но проигрывает ему по всем показателям, начинаем подниматься к водопаду.

Первая часть пути проходит по лесу. Не жарко, но идти тяжело из-за огромного количества корней, сильно выступающих над землёй. Когда выходим на нормальную тропинку, становится легче. Однако нога уже устала переступать через корни и начинает ощутимо ныть. Слишком рано. Я надеялся пройти хотя бы треть пути без боли.

Стараюсь отвлекаться, разговаривать с Мишей, перешучиваться с Никой, делать небольшие остановки. Но вынужден признать: идти становится всё труднее. Дорога петляет, из-за этого расстояние, которое мне предстоит пройти, оказывается больше предполагаемого. Когда проходим условную половину пути, начинаю злиться, что переоценил свои возможности и позволил втянуть себя в эту авантюру. Глотаю двойную дозу обезболивающего – помогает слабо. Не хочется привлекать к себе внимание. Я всё ещё сохраняю надежду не сойти с дистанции. На скалу я не полезу, Нику предупредил заранее. Всё-таки к скалолазанию я ещё совсем не готов. Но пока все поднимутся к верхнему озеру, я смогу отдохнуть и восстановиться. Может, освежусь возле водопада – холодная вода обычно снимает боль.

Чем дальше, тем невыносимее становится идти. Всё сильнее сомневаюсь, что осилю путь. Отвлекаться уже не получается. Меня раздражает, когда Миша или Ника обращаются ко мне и о чём-то спрашивают. Не могу разжать челюсти, чтобы ответить им. Кажется, что пока они сжаты, мне немного легче. Скачу фактически только на здоровой ноге с опорой на трость, а раненую волочу за собой. Перед глазами темнеет, боль пожирает моё сознание.

Ника волнуется, она уже заметила, что я еле иду, и меня это не на шутку задевает. Один из моих самых страшных снов – показать свою немощность перед любимой женщиной.

А потом я вижу камень. И понимаю, что всё. Это – конец моего пути. Дальше не смогу сделать ни шага, разве что ползком. И даже плевать, что обо мне подумают Ника или окружающие, я больше просто не могу.

– Ника, вы с Мишей идите догоняйте ребят, а я вас тут подожду, – заваливаюсь на валун, закрываю глаза и пытаюсь отдышаться.

Она ожидаемо не соглашается. Декабристка, блин. А о ребёнке подумать?

– Я сказал: идите со всеми, – каждое слово отдаётся невыносимой болью в ногу.