Всё не так, как кажется

– Нет. Я не хочу больше тебя видеть, тем более рядом с моим ребёнком.

– Но он может быть и моим сыном!

– Не может.

– Тогда я подам в суд на установление отцовства. Если я добьюсь решения сделать анализ, ты не сможешь отказать.

– Если ты подашь в суд, я расскажу там, что вы с Бахрамовым меня изнасиловали. И Мише расскажу. Как думаешь, он будет рад оказаться сыном насильника? – естественно, я никогда этого не сделаю, но мне остро необходимо сейчас ударить его побольнее, чтобы разделить мою боль на двоих.

– Николь, я понимаю, что заслужил такое отношение ко мне, но зачем ты так с ребёнком? Разве он виноват, что так сложились обстоятельства? Зачем его в эту грязь посвящать?

– Я прошу тебя уйти! – у меня всё-таки начинается истерика. – Прошу исчезнуть, будто тебя никогда в нашей жизни не было! И если ты этого не сделаешь, если посмеешь приблизиться к моему ребёнку, я всё расскажу! Всё!

– Хорошо, я сделаю, как ты хочешь...

Я чувствую его боль и отчаяние, но мне плевать! Мне так плохо самой, что кажется, выдержать невозможно.

– Николь, я люблю тебя! И Мишу люблю! Я не представляю, как жить без вас…

– А ты представь, как жила я после того, как вы с Бахрамовым славно развлеклись! Мне было двадцать лет, практически ребёнок ещё, студентка! Отец в тюрьме. Из дома меня выставили, даже вещи свои я смогла забрать оттуда не сразу. Жить негде. Денег нет. Работы нет. И как вишенка на торте – новость о беременности! Знаешь, каково носить ребёнка насильника? Знаешь, каково это – убеждать себя, что малыш невиновен, простить его и научиться любить? Ты хоть примерно представляешь, как я пережила тот кошмар? Да я по сей день пожинаю плоды той проклятой ночи! О чём ты вообще говоришь?

– Николь, клянусь, я даже предположить тогда не мог, что это было против твоей воли! Я знаю, что виноват, но прошу тебя, давай ты успокоишься, обдумаешь всё и мы снова поговорим. Должен же быть какой-то выход! Мы ведь собирались пожениться. Неужели это для тебя ничего не значит?

– Нет! Уходи! Пожалуйста, уходи! Я не смогу тебя простить! Это невозможно! Уходи!

Он что-то ещё говорит, но я не слушаю – закрываю уши руками и твержу, как заводная: "Уходи! Уходи! Уходи…"

Наконец он оставляет меня в покое, собирается молча. Уходя, говорит:

– Я буду ждать столько, сколько понадобится. Я готов на всё, чтобы вернуть вас. Пожалуйста, когда сможешь поговорить со мной и попробовать вместе найти решение, позвони мне. Или если ты решишь, что я могу хоть иногда видеться с Мишей. Я буду очень ждать!

Внутренности жжёт. Так больно, что дышать получается через раз. Почему судьба так жестока со мной? Почему из миллионов мужчин в этой стране я полюбила единственного, кто этого не достоин?

А если и вправду Миша – его сын? Недаром же он совсем не похож на Бахрамова. Что мне теперь делать? Ребёнок очень привязан к Алексею. Как объяснить ему, почему он больше не сможет с ним видеться? Всю ночь рыдаю и ищу решение. Выходит всё шиворот-навыворот!

Наутро пишу заявление на увольнение, впопыхах пакую вещи и прощаюсь с морем. Погода под стать настроению. Небо затянуто тучами, шторм. Мутная вода яростно обрушивает на берег белую пену. Только смельчаки отваживаются купаться. Мы просто сидим на берегу и смотрим на разыгравшуюся стихию.

Мне очень плохо, и никакие уговоры не помогают. Если поначалу сердце отказывалось верить в то, что внушал ему рассудок, и глупо надеялось на чудо, то теперь оно осознало навалившуюся на меня реальность, смирилось и просто невыносимо болит.

Миша грустит. Когда я сообщила, что Алексей от нас уехал, он с горечью в голосе заявил:

– Я так надеялся, что дядя Лёша будет моим папой! – потом расплакался и весь день периодически всхлипывал, добавляя своими слезами мне страданий.

Отрываем этот город от сердца очень болезненно. Тут с нами произошло столько событий! Было много радости и огорчений, побед и разочарований. Нам пора возвращаться домой и жить дальше.

Ломаю и выбрасываю сим-карту. Свой новый номер сообщу только тем, кого возьму с собой в новую жизнь. Вечером следующего дня въезжаем в столицу, она встречает нас дождём. Хорошо, что хоть не дразнится солнышком.

На календаре – тридцать первое августа. Накануне вечером Лиза прислала мне смс с буквой класса и фамилией учительницы. Ворвавшись к директору гимназии с орущим младенцем на руках, она умудрилась записать туда Мишу, несмотря на заверения, что классы укомплектованы и набор окончен. Что бы я делала без такой подруги?

Первого сентября мы с бледным от волнения сыном и роскошным букетом цветов проталкиваемся между многочисленными детьми и их родителями в поисках своего класса. Учительница встречает нас очень приветливо, и на душе сразу становится легче.

Ещё бы мне быстро найти работу – и можно быть вполне счастливой.

Здравствуй, новая жизнь!

Глава 30

Не зря говорят, что нет худа без добра. Вскоре после нашего бегства домой я узнаю, что папу условно-досрочно освобождают из колонии. Забираю его к себе, оформляю регистрацию. Некоторое время он будет под колпаком у полиции – ему предстоит раз в неделю ходить туда и отмечаться.

Папа очень сдал. Ему ведь и пятидесяти нет, а волосы уже изрядно побиты сединой. Но больше всего меня поражает осанка – так ходят сломленные жизнью люди. Сердце разрывается на части от беспокойства за него, но я стараюсь не подавать вида и каждый день благодарю судьбу, что вовремя вернулась в столицу и могу помочь отцу с адаптацией.

На работу папа устраивается почти сразу. Бывший компаньон и близкий друг берёт его к себе заместителем. Находясь в колонии, он разработал бизнес-стратегию, которую его друг в последние годы активно и очень успешно воплощает в жизнь. Работа творит с ним чудеса – папа оживает, в глазах появляется блеск. И даже спина, кажется, немного выпрямляется.

Больше всех возвращению папы радуется Миша. Мой малыш, отчаянно нуждающийся в мужском общении, получает преданного и беззаветно обожающего внука дедушку. А я в папином лице нахожу прекрасного помощника, избавившего меня от необходимости нанимать ребёнку постороннюю женщину. Живём все вместе в моей квартире. И хотя папа периодически заводит разговор о том, что он мешает мне устраивать личную жизнь, я стою на своём: никуда его от себя не отпущу. За семь лет разлуки я так истосковалась по нему, что не могу представить, как можно не проводить с ним всё свободное время.

Да и нет у меня личной жизни, чтобы он мог ей помешать…

Время идёт, боль и обида притупляются. Их место в сердце занимает тоска и грусть. Мозг поневоле генерирует воспоминания. Как назло, в голову лезут лишь самые счастливые моменты.

Я должна его ненавидеть. Но моё подсознание упорно расщепляет воспоминания на два образа: тот страшный призрак никак не совмещается у меня с любимым человеком, будто это совершенно разные люди. И знание того, что тогда это был Алексей, никак не помогает моим ассоциациям.