Всё о великой войне

Но прошли годы, и многое изменилось. Политики и историки «новой волны» перелицовывают солдат-освободителей в оккупантов, а предателей, сотрудничавших с нацистами, — в национальных героев. Телевидение демонстрирует документальный фильм. Действие происходит в польском городе Кракове. К памятнику почетному гражданину этого города Маршалу Советского Союза И. Коневу подъезжает грузовик. На памятник набрасывают стальную петлю и сдергивают его с пьедестала. Войска маршала Конева освободили этот город, спасли от разрушения его всемирно известные сокровища и тысячи жизней жителей. Есть над чем задуматься…

БИТВА ЗА БЕРЛИН

К началу 1945 г. стало ясно, что война в Европе, вероятнее всего, закончится битвой за Берлин. Об этом свидетельствовало положение на фронтах, яростное сопротивление немецких войск, отсутствие перспектив какого-то иного выхода Германии из войны. Но вопрос, кто первым достигнет столицы Германии — войска западных союзников или Красная Армия, оставался открытым. Стремление каждой из ведущих держав антигитлеровской коалиции — СССР, США и Великобритании — решить эту задачу было естественным для политического руководства и командования, понятным для рядовых солдат и простых граждан этих стран. Взятие Берлина означало конец кровопролитию в Европе, приносило с собой лавры победителя в завершающем сражении войны за правое дело, укрепляло позиции в решении вопросов послевоенного устройства Германии, авторитет причастных к этому политических и военных лидеров внутри страны и на международной арене. Не говоря о том, что взятию Берлина предстояло войти в летопись мировой истории. Словом, ставки были достаточно высоки.

Советское Верховное Главнокомандование, планируя заключительную наступательную кампанию, еще в конце 1944 г. поставило перед войсками 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов задачу в кратчайший срок овладеть Берлином. Входе развернувшейся в январе 1945 г. Висло-Одерской операции советские войска осуществили успешное продвижение по территории Польши и уже в первой декаде февраля вышли к Одеру в районе Кюстрина. До Берлина оставалось всего 60 км. Командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Жуков первоначально планировал с ходу нанести мощный удар в западном направлении и в кратчайшие сроки овладеть столицей Германии. Однако события заставили его изменить свое решение. Советскому командованию поступила информация, что противник сосредотачивает мощные группировки войск в Восточной Померании и Верхней Силезии (на флангах соединений 1-го Белорусского фронта). Важно и то, что советские войска нуждались в отдыхе и пополнении; необходимо было подтянуть тылы, перебазировать авиацию, завершить разгром оставшихся в тылу окруженных немецких частей. Все это послужило причиной отмены приказа о наступлении на Берлин. Войска 1-го Белорусского фронта перенацеливались на ведение боев в северо-западном направлении против группировки немцев в Померании.

Уже после войны решение Жукова отложить операцию по взятию Берлина подвергалось критике со стороны некоторых советских военачальников. Версии о том, что наступление на столицу Германии в феврале 1945 г. можно было бы и продолжить, придерживался и бывший командующий 8-й гвардейской армии В. Чуйков. Однако сторонники такой гипотезы оказались в меньшинстве. В большинстве отечественных исследований этого вопроса говорится о том, что решение маршала Жукова того периода являлось наиболее оптимальным. В Восточной Померании в марте 1945 г. советским войскам действительно пришлось столкнуться с сильным противником. Германские генералы (в частности Г. Гудериан) свидетельствовали после войны о том, что командование вермахта планировало нанесение мощного контрудара по русским войскам.

Новые документы, открытые недавно в советских архивах, указывают, что решение о приостановке наступления на Берлин в феврале 1945 г. все-таки, видимо, было ошибочным. Дело в том, что в первой половине февраля 1945 г. в Генштаб Красной Армии поступило сообщение вначале от британского, а затем и американского командования о том, что немцы после отвода своих войск от Арденн в срочном порядке перебрасывают 6-ю танковую армию СС на Восточный фронт. Указывалось также, что основные немецкие силы сосредотачиваются северо-западнее Бреслау и в Восточной Померании и готовятся к нанесению контрудара по флангам 1-го Белорусского фронта. Уже вечером 12 февраля текст сообщения союзников был телеграфирован в штаб маршала Жукова. Угроза советским войскам, наступавшим на берлинском направлении, казалась очевидной. Германские танковые соединения действительно могли сотворить много бед и даже выйти в тыл 1-го Белорусского фронта. Жуков после ознакомления с телеграммой отдал приказ на приостановку наступления, развернув фронт в направлении Восточной Померании. Против немецкой группировки в районе Бреслау продолжалось наступление 1-го Украинского фронта маршала Конева.

Германское контрнаступление в марте 1945 г. было предпринято, однако не там, где оно ожидалось, а в Венгрии, в районе оз. Балатон. Именно туда была переброшена 6-я танковая армия СС. В конце марта советский Генштаб счел нужным уведомить командование союзников о том, что их информация о сосредоточении 6-й танковой армии СС в Померании и в районе северо-западнее Бреслау не подтвердилась. Сталин упоминал об этом факте в переписке с руководителями Англии и США. Но время ушло. Войска 1-го Белорусского фронта уже ввязались в сражения в Восточной Померании. Наступление на Берлин переносилось на апрель 1945 г.

Сегодня довольно сложно прояснить, что стояло за сообщением союзников о передислокации 6-й танковой армии — просто непроверенные сведения или преднамеренная дезинформация. Хорошо известно, что вопрос о взятии Берлина интенсивно обсуждался политическим и военным руководством СССР, Англии и США начиная с февраля 1945 г. и приобрел характер соперничества. 1 апреля 1945 г. в Москву в Ставку Верховного Главнокомандования были вызваны командующие 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами маршалы Жуков и Конев.

«Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?» — задал им вопрос Сталин. Поводом для такой постановки вопроса были полученные в Москве сведения о том, что западные союзники создают для взятия Берлина группировку войск под командованием фельдмаршала Б. Монтгомери и развернули с этой целью подготовительные мероприятия.

«Берлин будем брать мы, — ответил Конев, — и возьмем его раньше союзников». Жуков сказал, что это готовы сделать войска 1-го Белорусского фронта, который имел к тому времени достаточно сил и был нацелен на Берлин с кратчайшего расстояния. По стечению обстоятельств именно в этот же день, 1 апреля, У. Черчилль направил Ф. Рузвельту следующую телеграмму: «Ничто не окажет такого психологического воздействия и не вызовет такого отчаяния среди всех германских сил сопротивления, как нападение на Берлин… Существует еще одна сторона дела, которую Вам и мне следовало бы рассмотреть. Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также и Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, что они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу… Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять…».

Телеграмма У. Черчилля была последней попыткой добиться пересмотра решения, принятого верховным главнокомандующим союзными силами в Европе Д. Эйзенхауэром о наступлении американских войск в направлении Лейпцига и Дрездена. Об этом он сообщил еще 28 марта 1945 г. в личном послании Сталину. Эйзенхауэр отклонил настойчивую просьбу Монтгомери о выделении ему 10 дивизий для наступления на Берлин. Комитет начальников штабов, а затем и президент Ф. Рузвельт поддержали решение главнокомандующего.

К этому времени в Москве разработка плана Берлинской операции в основных чертах уже была завершена. Она готовилась Генеральным штабом с участием командования и штабов 1-го и 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Наступление на Берлин назначалось на 16 апреля силами двух фронтов. 1-й Белорусский фронт должен был наносить главный удар с кюстринского плацдарма силами четырех общевойсковых и двух танковых армий. Развивать успех, вводя дополнительные резервные соединения, предполагалось как в направлении самого Берлина, так и в обход его с севера и северо-запада. Перед войсками Жукова находилась сильно укрепленная полоса немецкой обороны на Зееловских высотах, преодолеть которую было очень непросто. 1-му Украинскому фронту предстояло прорываться несколько южнее Берлина и наступать в направлении р. Эльба на соединение с передовыми частями западных союзников. Командующему 1-м Украинским фронтом И. Коневу ставилась и еще одна задача: частью сил нанести удар по Берлину с юга. При этом разграничительная линия между 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами была доведена только до г. Люббен (60 км юго-восточнее Берлина). Маршал Конев вспоминал впоследствии, что при утверждении проекта операции Сталин провел на карте разграничительную линию вплоть до Люббена, но затем оборвал карандаш и дальше линию не повел. Он ничего не сказал при этом, но, судя по всему, тем самым он молчаливо предложил действовать далее исходя из обстановки. Возможно, в этом обрыве был негласный призыв к соревнованию.

Готовя операцию, Жуков особое внимание уделял достижению ее внезапности. Предусматривался целый комплекс мер по дезинформации противника, массированному введению в сражение сил и средств, организации разведки боем перед началом наступления. Чтобы ошеломить противника, родилась идея проведения главной атаки за два часа до рассвета с применением прожекторов для освещения пути своим войскам и ослепления противника. Вот что маршал Жуков рассказывал о тех событиях уже после операции, на своей первой пресс-конференции, устроенной для иностранных журналистов в поверженном Берлине 7 июня 1945 г.: