Всегда только ты

— Но тогда получается, что она была бы твоей мамой, — непонимающе говорю я.

Зигги поднимает ладонь.

— Вот и я об этом.

Уилла мягко похлопывает меня по руке.

— Руни имеет в виду, что ей нравится болтать. Много. И я тоже много болтаю. Мы постоянно пререкаемся, обычно ни о чём, но всё это с любовью. Понимаешь?

«Да не особо».

Я никогда не говорю, если не могу сказать нечто значимое, а если могу, то в таком случае мне очень много надо сказать. А разговоры ради разговоров очень утомляют.

Зигги улыбается мне, будто подумала о том же самом, затем утыкается обратно в телефон.

У двери на террасу появляется тень, и входит старший Бергман, Аксель. Он выше Рена и худой, будто бегает марафоны. У него длинные жилистые мышцы. Идеально прямая осанка. Он очень привлекательный, пусть и немного пугает суровым выражением лица. Зелёные глаза как у Райдера и Зигги. Взъерошенные шоколадные волосы как у Вигго.

Он застывает, увидев всех нас.

— Почему все смотрят на меня?

— Да кто ж отказался бы на него посмотреть? — бормочет Руни едва слышно.

Уилла хрюкает. Аксель прищуривается, глядя на неё.

— Никто на тебя не пялится, Акс, — говорит Фрейя, добавляя в кувшин вина. — Ты только что вошёл. Люди склонны смотреть на того, кто входит в комнату.

Аксель видит меня, но выражение его лица не меняется. Странное покалывание в затылке заставляет меня чуть выпрямиться.

— Ты Фрэнки, — говорит он. Его голос практически лишён интонаций. Поскольку лица сбивают меня с толку, для понимания контекста я полагаюсь на интонации. Но от этого нейтрального ответа ничего не улавливаю.

— Да. Ты Аксель, — я протягиваю руку. — Приятно познакомиться.

Прошагав в мою сторону, Аксель принимает мою руку и пожимает.

— Взаимно, — заметив Руни, он окидывает её повторным взглядом. — Твои волосы короче.

Она улыбается.

— Ага. Подстриглась. Что думаешь?

Он пристально смотрит на неё, увлажняя нижнюю губу языком.

— Ты поменяла прическу.

Её улыбка увядает.

— Тебе не нравится?

— У Акса аллергия на перемены, — сообщает Фрейя, помешивая сангрию. — Он едва не отрёкся от меня, когда я несколько лет назад сделала стрижку «пикси».

Аксель по-прежнему смотрит на Руни.

— Думаю… мне надо к этому привыкнуть. В моей голове у тебя длинные волосы.

— Ну, хотя бы я бываю в твоей голове, — отвечает Руни. Её улыбка возвращается с внушительной силой.

Прочистив горло, Акс пятится назад.

— Туалет, — сообщает он.

Три широких шага, и он скрылся. На кухне воцаряется неестественная тишина. А щеки Руни заливаются свирепым румянцем.

Глава 25. Фрэнки

Плейлист: Feist — Mushaboom

Уилла наклоняется и провожает Акселя взглядом, пока дверь вне пределов моей видимости не захлопывается. Вернувшись в реальность, она кидает кубик сыра в Руни. Тот отскакивает от её лба.

— Ты такая бесстыжая с ним.

Руни поднимает сыр и закидывает себе в рот.

— А он такой качок. Ничего не могу с собой поделать.

Элин улыбается про себя и ополаскивает руки. Фрейя ставит передо мной бокал сангрии, и я киваю в знак благодарности. Я толком не знаю, что сказать, поэтому делаю глоток напитка.

— Руни всегда западает на угрюмых, — говорит Уилла.

— Раньше западала, — поправляет Руни. — Я отреклась от мужчин.

Все женщины в комнате, кроме меня, взрываются хохотом.

— Ну правда! — говорит она. — Они все ужасные. Кроме Акса. Он другой.

— Да что ты говоришь? — переспрашивает Уилла, играя бровями.

— И давно ты, эм… — я откашливаюсь, пытаясь завести небрежный разговор с ней. — Отреклась от мужчин?

— Дай подумать, — Руни постукивает себя по подбородку и смотрит в потолок. — Пять недель. Это было ужасно. Но я заказала дилдо, и посылка вот-вот придёт, так что дела налаживаются.

Уилла хрюкает в свою сангрию. Элин остается невозмутимой, Фрейя едва слышно усмехается. Зигги читает и полностью пропускает этот диалог мимо ушей.

Когда кто-то озвучивает подобные факты в присутствии группы людей, он/она навеки завоёвывает моё расположение.

— Выпьем за это, — я поднимаю свой бокал. Руни чокается со мной, и когда она улыбается мне, я правда улыбаюсь в ответ.

После этого разговор завязывается без моей помощи, хотя я время от времени нахожу моменты, чтобы вклиниться. Вскоре в моём организме оказывается всего один бокал сангрии, но я уже раскраснелась и расслабилась, слегка навеселе, и в эти самые моменты мне кажется, что я хоть немножко умею быть социально адаптированным человеком. Плыть по течению разговора и наслаждаться им, а не следить как за теннисным матчем, отчаянно пытаясь уловить, кто подавал, и чья очередь отбивать.

Но в то же время я чувствую себя согревшейся и слегка взбудораженной, и я уже научилась понимать — это означает, что мне нужен свежий воздух и немножко тишины. Извинившись, я выхожу на заднюю террасу и едва не врезаюсь в отца Рена.

— Бл*дь! — восклицаю я. — То есть, блин. То есть…

Его смех так похож на смех Рена, что я невольно окидываю его повторным взглядом.

— Фрэнки. Я не святой. Ты можешь материться в моём присутствии, — поддержав меня, он ловко делает шаг в сторону. Его ладонь указывает мне присаживаться в кресло.

— О. Эм. Ладно, — я неловко плюхаюсь в кресло, беру со столика подставку под тарелку и начинаю обмахиваться. — Ещё раз извините, доктор Би, — я слышала, что Уилла и Руни называют его так, поэтому это кажется логичным вариантом. — Я не смотрела, куда иду.

Он машет рукой, слегка постанывая и опускаясь в кресло напротив меня.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? Эти монстры, которых я воспитал, вымотали меня.

— Как вам угодно, — отвечаю я.

— Спасибо.

Я улыбаюсь, наблюдая, как все пятеро братьев Бергманов подбрасывают футбольный мяч, пытаясь удержать его в воздухе. Вигго отбивает грудью, затем отправляет мяч в сетку, после чего единственный незнакомый мне брат, который методом исключения получается Оливером, бежит и подхватывает его. Мой взгляд скользит по газону за нами, просторному и ровному, расположенному между цветами и рощей деревьев вдали. Сумерки — это моё любимое время суток, когда небо становится персиковым и фиолетовым, а воздух — более прохладным.

Переведя взгляд, я застываю. Штанина доктора Би приподнялась достаточно, чтобы обнажить титановый штырь вместо лодыжки. Я таращусь в абсолютном шоке.

Он с тихим стоном массирует мышцы повыше колена, глядя во двор на своих сыновей, и его лицо согревает тёплая улыбка. Глянув в мою сторону, он замирает, его взгляд изучает моё выражение.

— Он тебе не сказал?

Я качаю головой.

— Мой сувенир из армии, — говорит он, похлопывая себя по бедру. — Ноет после долгого дня и попыток поспевать за ними. Прости, если я расстроил…