Всеобщая история религий мира

В середине XIX в. китайские мусульмане попытались обрести независимость (дунганское восстание), но их выступление было потоплено в крови. В дальнейшем наступила эпоха мирного сосуществования ислама и традиционных китайских религий, и только в последнее время усиление исламской экспансии снова оживило сепаратистские настроения в провинции Синцзян.

Император Дайцинской династии

Христианство проникло в Китай в VII в. в виде несторианской секты, как это вытекает из известной сирийско-китайской надписи в Синьяньфу. Первые европейские путешественники во времена господства монгольской династии уже обнаружили многочисленные общины несториан в разных регионах Китая.

Попытки римских пап, особенно Климента V, учредить епископские кафедры в Китае в начале XIV в. продолжались недолго. Более упорная и постоянная миссионерская деятельность началась в 1580 г., когда иезуиту Роджиери удалось утвердиться в Кантоне. Католическое влияние существенно усилилось и окрепло уже при первых правителях Дайцинской династии, которые весьма благосклонно относились к ученым иезуитам, среди которых действительно встречались люди выдающегося ума и образования.

Воин, извлекающий стрелу из груди раненого коня. Рельеф из погребения императора Тай-цзуна в Сиане

В 1696 г. проникли в Китай францисканцы и доминиканцы, но они не имели такого успеха, как иезуиты, сумевшие приспособить свою проповедь к китайским понятиям.

Взаимная вражда двух партий – иезуитов и нищенствующих орденов – вызвала императорский указ 1715 г., изгонявший из Китая всех католиков, кроме иезуитов. Враждебные настроения против католической церкви после этого достигли таких масштабов, что и иезуиты в конце концов были изгнаны, а в 1814 г. епископ Дюфрен был казнен.

Православные духовные миссии существовали в Пекине и в северо-восточных регионах Китая. Волна эмиграции из Российской империи после Октябрьской революции привела к росту православных общин северо-восточного Китая, однако их численность резко сократилась в период действия гоминьдановского правительства.

Хотя Тандаинским (1858 г.) и Пекинским трактатами (1860 г.) и была гарантирована свобода христианского вероисповедания и неприкосновенности имущества христиан, благодаря чему христианские общины в Китае – католическая и протестантская – существенно умножились (до 2 млн верующих), среди нехристианской части населения росло недовольство против христиан. Источниками напряженности в отношениях к христианам являлись межконфессиональные распри и бесцеремонный и вызывающий образ действий христианских миссионеров. Все это окончилось в 1900 г., во время восстания ихэтуаней (боксеров), кровавым столкновением и европейским вмешательством в китайские дела.

Иудаизм проник в Китай между II в. до н. э. и III в. н. э., что было связано с деятельностью купцов-рахдонитов, сумевших стать полезным экономическим и политическим элементом Поднебесной империи. Небольшие иудейские общины обосновались с тех пор в нескольких городах страны и просуществовали на территории Китая до первой половины XX в.

Однако, как уже отмечалось, ни ислам, ни христианство, ни иудаизм не оказали существенного влияния на религиозную систему Китая.

Синкретическая система складывалась в первую очередь на бытовом уровне, в рамках народных верований и обычаев. Среди необразованного крестьянства и малограмотных горожан она господствовала практически абсолютно. Любой средний китаец обычно не понимал разницы между тремя религиями. К каждой из них, а то и ко всем сразу он обращался в случае нужды: чем большее число богов и духов услышит его просьбы, тем больше шансов на успех. На верхнем уровне тоже наблюдалось некоторое сближение и взаимовлияние доктрин, однако среди образованных конфуцианцев, ученых даосов или буддийских монахов из монастырей сохранялись и культивировались специфика каждого из учений, их самостоятельность и самобытность.

Сложившаяся в основном на нижнем уровне синкретическая система была любопытным феноменом. Существенно, что сохранялось лицо каждой из доктрин: пусть в деревенском храме находились рядом даосские и буддийские божества и любой даосский и буддийский монах соглашался отправлять необходимый обряд в отношении каждого из них, а то и всех сразу – все-таки эти божества оставались соответственно даосскими или буддийскими.

Система в целом вобрала в себя все основные особенности китайской духовной культуры, и это тоже сближает ее с индуизмом. Однако специфика основных черт системы отлична от того же индуизма и характерна только для Китая. Так, например, незначительная роль мистики и метафизики в религии и философии Китая обусловила то, что в китайской традиции не было определенной грани между богом, героем и обычным человеком, особенно после его смерти.

Только в Китае на богов можно было жаловаться, апеллировать к властям, обращая внимание на невыполнение божеством его долга. Только в Китае можно было официально наказывать божество в лице представляющего его в храме идола в случае, если оно не откликалось на настоятельные просьбы, особенно если последние имели важное общественное значение, как, например, мольбы о дожде в случае засухи.

Крепостная башня городских ворот Пекина. Фрагмент. XV-XVII вв.

Озорные деревенские школьники. Живопись на шелке. XII в. Музей Тугун, Пекин

Соответственно складывались и взаимоотношения с божеством на индивидуальном уровне. Ни священного трепета, ни преданной любви, а почти исключительно деловой расчет. И если божество не откликалось на просьбу, ничто не мешало просящему разбить глиняного идола, к которому он безрезультатно апеллировал (речь идет о домашнем храме; в общем этого делать не дозволялось, но не по религиозным, а по административным соображениям), и затем обратиться к содействию другого божества, которое могло оказаться более покладистым и отзывчивым.

Всекитайский пантеон

Система богов, ритуалов и культов в рамках гигантской структуры религиозного синкретизма была сложной и многоярусной. К высшему ее эшелону причислялись общегосударственные культы Неба и Земли, относящиеся, прежде всего, к даосизму и отправлявшиеся в полном объеме только самим императором в специальных столичных храмах. Храм Неба и сегодня является архитектурной достопримечательностью Пекина: это обширный комплекс, ведущее положение в котором занимает трехъярусное куполообразное здание, круглое в плане, с мраморными террасами и балюстрадами. Оно обычно оживало и красочно светилось в ночь церемониала, совершавшегося под Новый год.

Храм Неба. Внутреннее убранство

К числу божеств, имевших всекитайское распространение и значение, относились основатели трех религий – Конфуций, Лао-цзы и Будда; причем первое место среди них, бесспорно, принадлежало Конфуцию, храмы в честь которого были в каждом уездном городе (их в Китае насчитывалось около 1,5 тыс.). Общекитайским поклонением пользовались и некоторые другие персоны – древние мудрецы типа Хуан-ди [26] и Фуси, бодхисаттвы и будды Амитабха, Майтрейя, Гуань-инь, а также некоторые обожествленные герои, как, например, бог войны Гуань-ди.

26

Хуан-ди – один из китайских культурных героев-предков, к которому возводили свое происхождение 14 аристократических родов. Конфуцианская традиция превратила его в императора, наследника Шэнь-нуна, и указала даты его жизни, соответствующие 2698-2596 гг. до н. э. В многочисленных рассказах Хуан-ди фигурирует не только как благодетель человечества, но и как высший правитель в царстве духов, и это соответствует хтонической природе Хуан-ди. Описание владений Хуан-ди содержит много черт райского сада, засаженного деревьями. Среди них находится и древо бессмертия, однако мотив бессмертия в китайском мифе о сказочном саде остается неразвитым. В китайском саду нет тех, кто может воспользоваться плодами дерева. Сам Хуан-ди остается смертным.

Яо-ван, покровитель медиков

К числу высших всекитайских божеств относился и великий Нефритовый император Юйхуан-шанди – персона несколько необычного типа, впервые появившаяся в китайском пантеоне на рубеже I – II тыс. н. э. и довольно быстро превратившаяся в верховного главу всех божеств, духов, героев и демонов этого пантеона. Культ Юйхуана-шанди, окружившего себя на небе бесчисленным множеством министров, чиновников, канцелярий и ведомств и бывшего, таким образом, зеркальной копией императора земного, стал естественным порождением и закономерным завершением тех принципов рационалистического осмысления потустороннего мира, которые были свойственны китайскому мышлению. Однако этот популярный культ, плоть от плоти гигантской системы религиозного синкретизма, нуждавшейся хоть в поверхностной упорядоченности ее пантеона, был враждебно воспринят верхами китайского общества. Не желая видеть в порождении народных суеверий конкурента великого Неба – копию земного сына Неба, императоры не раз пытались запретить культ Юйхуана-шанди, но в представлении народа он так и остался великим небесным правителем.