Всеволод Большое Гнездо. "Золотая осень" Древней Руси
Шрифт:
— На вечер к Кантакузенам сегодня идёшь?
— А что они подготовили?
— Говорят, будут выступать мимы и певцы.
— Неплохо бы развеяться после военного похода...
— Значит, вечером встретимся?
Большой зал богатейшего и влиятельнейшего человека Византийской империи Аристарха Кантакузена наполовину был занят столами из бука, разукрашенными золотым орнаментом и искусной резьбой, все они были уставлены едой и питьём; на небольшой сцене суетились слуги, готовя её к представлению. Сам хозяин вместе с супругой встречал знатных гостей, одаривал их ласковыми словами, провожал к месту. На правах хозяйки
— Наверно, князю в увеселениях не терпится забыть, как он зайцем бежал с поля боя?
Всеволод дёрнулся, но взял себя в руки.
— Я решил лично засвидетельствовать своё уважение к вашему семейству, — ответил он заученной фразой.
— Ловлю на слове. Будешь выказывать своё уважение за столом лично мне одной!
— Боюсь, надоем. Сражения и походы сделали из меня мужлана, не способного к ухаживанию и лести.
Мария изменилась в лице, но сохранила на лице улыбку:
— Как угодно, князь. Можешь расточать свои любезности другим дамам.
Проходя к столу, Всеволод вдали увидел Евстахию. Она с томным видом выслушивала горячие излияния своего давнего поклонника Аркадия. Когда-то ему удалось увести дочку императора у него из-под носа. И что ему тогда взбрело в голову? Теперь на такие подвиги его уже не тянуло.
Мария уселась за соседним столом таким образом, что они оказались лицом к лицу. Это значит, ему весь вечер придётся терпеть влюблённые взгляды избалованной аристократки.
— Мария снова съедает тебя глазами, — наклонился к нему Алексей.
— Я в который раз отказал ей во внимании, — ответил Всеволод. — Чего ей надо?
— Думаю, она принадлежит к однолюбам. Кто бы их ни окружал, но они продолжают любить только одного человека.
— Как она может любить меня, когда я её на дух не выношу?
— Но она не виновата, что родилась такой.
— Выходит, надо её пожалеть?
— А ещё лучше влюбиться. Тогда вы составите прекрасную пару и вам будет завидовать вся столица.
— Нет уж, лучше я женюсь на какой-нибудь бедной бесприданнице, чем свяжу жизнь с особой, которую не терплю. Она что, наблюдает за нами?
— Да, Мария продолжает упорно смотреть на тебя.
«Чёрт с ней, пусть пялится, — раздражённо подумал Всеволод. — Даже взглядом больше не удостою. Насильно мил не будешь!»
Так разговаривали между собой Всеволод и Алексей, перекусывали и следили за действием, которое развёртывалось на сцене. Там мимы смешили публику. Сначала они показали находчивого брадобрея, который неумелыми и неловкими движениями сначала ввёл в смущение клиента, потом обварил его кипятком, а под конец довёл до такого состояния, что тот сбежал из цирюльни. Затем была представлена сценка в кузнице, где два кузнеца вместо коня подковали самого хозяина... За мимами выступили певцы. Каждый из них получил в свой адрес похвалу зрителей. Алексей склонился к Всеволоду и сказал:
— Говорят, первый певец чуть ли не истязает себя, чтобы сохранить и укрепить голос: каждый день лежит на спине со свинцовым листом на груди, очищает желудок промываниями рвотой,
воздерживается от плодов и других вредных для голоса кушаний.— И что у него за жизнь?
— Да никакой жизни. А всё равно ему завидую: у него какая-никакая, а слава!
После представлений начались танцы, всё те же медлительные и тягучие. Вскоре партнёршей у Всеволода оказалась Мария. «Сейчас постарается уколоть и унизить, — подумал он. — Господи, пронеси!»
— Как тебе мимы? — спросила она.
— Обворожительные.
— А которые больше понравились?
— Я в восторге ото всех.
— И от певцов тоже?
— И от них.
— Однако ты сух со мной.
— Не только с тобой, но со всеми. Войны и походы отучили от нежностей.
— Ах, ах, какие мы суровые и неприступные! — язвительно проговорил она и зло прищурила глаза. — А я знаю, о чём вы за столом говорили с Алексеем.
— И о чём же?
— Что я однолюбка, а потому несчастный человек.
Всеволод вспомнил, что она умеет читать по губам, но сделал непонимающее лицо:
— Это тебе Алексей успел пересказать нашу беседу?
Она — торжествующе:
— Ага, вот ты и попался! Значит, я правильно угадала!
— Ничего не понимаю, — продолжал стоять он на своём. — Когда же ты с Алексеем поговорить успела?
— А я с ним не встречалась. Мне и без него всё ясно!
И поплыла далее в танце.
В перерыве Всеволод сказал Алексею:
— Мария знает содержание нашей беседы за столом.
— Она что, пересказала всё, о чём мы говорили?
— Представь себе.
Алексей подумал, ответил:
— Нас слышать никто не мог, мы говорили шёпотом. Значит, всё-таки это правда, что она умеет читать по губам. Слышал, есть такие люди.
Особенно много их среди немых. Выходит, и она обладает таким дарованием.
— Вот чёрт! С ней надо быть настороже.
— А ты что-то дерзкое сказал?
— Почему спрашиваешь?
— Она мимо меня прошла, будто пламенем обдала. Вся кипела!
— Да так, пустяки...
— Я бы с ней шутить не стал. Она очень злопамятна и мстительна.
В это время к ним приблизилась Евстахия, спросила томным голосом:
— Ах, князь, ты совсем забыл про меня. Даже одним взглядом не удостоил!
— Я только о тебе и думаю, принцесса, — чуть поклонившись, галантно ответил Всеволод. — Но у тебя столько поклонников, что через них никак не пробиться.
— Ты как всегда преувеличиваешь. Я сегодня одинока, как никогда. Кто бы мог меня развлечь и развеселить?
— Алексей на этот счёт у нас мастер! — шутливо проговорил Всеволод.
Тот замахал руками, поспешно проговорив:
— Нет, нет, я скучный человек! И вообще я удаляюсь.
Когда он ушёл, Евстахия сказала, пристально глядя в глаза Всеволода:
— А что, князь, во время похода тебя не увлекла какая-нибудь восточная красавица?
— Все восточные женщины меркнут рядом с твоей красотой! — напыщенно ответил он. Ему вдруг понравилась эта игра с Евстахией, когда он выставлял себя безнадёжно влюблённым, а она старалась уверить его, будто влюблена в него. Ни к чему не обязывающие обещания, пустые разговоры, которые тут же забывались. К тому же Евстахия была не в пример Марии порядочна, добра и мягкосердечна; если с неё снять шелуху театральности, которую она напускала на себя, то была бы неплохим человеком.