Вслед за луной

Паэн улыбнулся при виде той лихорадочной поспешности, с которой она принялась стаскивать с себя платье, открывая его пылкому взору свое великолепное тело. Она спустила его до тонкой-тонкой талии, и над его многочисленными складками ее юные груди купались в свете пламени. Он легко, будто перышком, коснулся губами одного из сосков и вновь отодвинулся от нее. По выражению его лица Джоанна поняла, что от нее требовалось. Взяв его широкую ладонь, она принялась чертить незатейливый узор на загрубевшей от мозолей коже.

— Вы готовы? — прошептала она.

— Да, — пробормотал он в ответ, добавив что-то невразумительное, едва она поднесла его руку к своей груди и подвинулась к нему поближе. Его губы тут же приникли к ее соску, а широкие ладони легли ей на спину, чтобы удержать рядом с собой. Он не спеша пил из источника наслаждения, берущего начало в самой глубине ее души и достигавшего пика в нежной плоти у него под губами. Это был единый порыв блаженства, сменившийся сначала ноющей болью в нижней части ее живота, а затем ощущением утраты.

Тогда Джоанна освободилась из рук Паэна и почувствовала под собой грубую ткань, покрывавшую их постель. Комната вдруг снова показалась ей холодной. Сильнейший жар, охвативший ее существо, уже ослабел, и ее начал бить озноб. Потянувшись к руке Паэна, она опустила его на себя, чтобы согреться под тяжестью его крепкого, сильного тела.

Прикосновение его губ к ее шее снова оживило пламя внутри ее, и оно распространилось по жилам с молниеносной быстротой и вспыхнуло с новой силой в ее лоне. Она заворочалась под ним, пытаясь стащить платье с бедер, но в этот момент его руки одним долгим, мягким движением сняли с нее одежду и отшвырнули куда-то в тень.

Она открылась ему, наученная опытом, и, наученная все тем же опытом, ждала.

Его руки скользнули вниз вдоль линии ее бедер и принялись ласкать с неспешной, утонченной деликатностью тонкую кожу внутри ее теплого, нежного лона.

— О да! — прошептала она и ощутила мягкое давление его руки, подбиравшейся все ближе к средоточию ее страсти.

Паэн тяжело дышал, мускулы на его спине казались горячими под ее ладонями. Джоанна открылась ему, насколько могла, и выгнулась дугой, впуская в себя шелковистое тепло его мужского органа.

— Да, — стонала она. — О да!

Он проник в нее еще и еще раз, после чего осушил губами покрывшуюся потом кожу у нее на плече.

— Мне так хорошо, Паэн…

Паэн испустил долгий вздох, и где-то в глубине своего естества Джоанна почувствовала, как он еще больше заполнил ее собой.

— Не пора ли нам остановиться? — спросил он.

— Остановиться? — переспросила она изумленно, и только тогда до нее дошел смысл его слов.

На его лбу крупными каплями выступил пот. Когда он заговорил снова, голос его звучал очень нежно:

— Я могу остановиться, если вам угодно.

— Но ведь есть…

Паэн заглушил ее слова поцелуем.

— Есть и нечто большее, — подхватил он дрожащим от возбуждения шепотом. — Вы готовы?

— Да, — ответила она и прижалась к нему, с нарастающим изумлением в душе осознавая его силу.

Время для них перестало существовать. Ей казалось, что Паэн целую вечность мог подавлять свое желание и держать ее в напряженном ожидании, пока она мольбами не вынуждала его проникнуть глубже. Затем, прежде чем случайная искорка, вылетевшая из камина, успевала погаснуть в воздухе, он снова возвращал ее в состояние бездумного блаженства и, крепко прижимая к себе, ожидал, пока страсть ее не вспыхнет с новой силой.

Наконец он отбросил всякую сдержанность и подвел Джоанну к вершине наслаждения.

Потом рухнул на нее без сил, заключив в объятия, перевернулся на спину, и она оказалась поверх него. Он поднял грубое одеяло тамплиеров, которое они сбросили на пол, и прикрыл им Джоанну. Она покачала головой, сбросила его с себя, однако Паэн натянул одеяло снова.

— Здесь очень холодно, — сказал он. — И вы скоро это почувствуете.

— Теперь уже никогда, — ответила Джоанна, положив голову ему на плечо, и погрузилась в крепкий счастливый сон.

* * *

В течение всей долгой холодной ночи Паэн не выпускал Джоанну из своих объятий. Он равнодушно наблюдал за тем, как догорал огонь в камине, не решаясь даже на мгновение покинуть ее мягкое, стройное тело, чьи изящные изгибы так изумительно подходили к его собственному. Ноги ее были слегка раздвинуты, и ее жаркое лоно оказалось уютно прижатым к его чреслам, и пару раз за ночь, очнувшись от сна, он обнаруживал себя в таком же возбуждении, как в тот миг, когда полная грудь Джоанны впервые предстала перед ним во всей своей красе. Она тоже время от времени пробуждалась, но каждый раз он нежным шепотом заставлял ее снова погрузиться в сон, чтобы дать ей как следует отдохнуть. Если бы Джоанна не была настолько изнурена после их многодневного путешествия и если бы она бодрствовала достаточно долго, чтобы вновь заговорить о желании, он мог бы овладеть ею не один раз, прежде чем первый луч рассвета коснется их постели.

Одно?” ночи для них было явно недостаточно.

Паэн погладил волосы Джоанны, упавшие ему на плечо, и улыбнулся, вспомнив, как она смутилась в первые мгновения их близости. Он едва начал проникать сквозь мягкий узкий проход в глубину ее тела, как она вдруг замерла и поблагодарила его, словно они достигли вершины блаженства после целой ночи пылкой страсти. Ее нескрываемое удивление, а также выражение лица, озаренного пламенем камина, когда она с радостью отвечала на каждое новое движение их долгой любовной прелюдии, едва не заставили его рассмеяться и чуть не привели к преждевременному концу. А когда все осталось позади и он избавил ее от своей тяжести, она неожиданно замерла в его объятиях, словно полагала, что после тех чудных мгновений, которые они провели вместе, он оставит ее в покое до конца ночи. Впрочем, когда его намерения стали ей ясны, она с видимым удовольствием разделила с ним скромное ложе, положив голову ему на грудь.

Ольтер Мальби незримо присутствовал рядом с ними в течение всей этой долгой холодной ночи. Воспоминания о равнодушном совокуплении без всяких проблесков чувств омрачали Джоанне первые мгновения их близости. И позже, когда ее изумление сменилось радостью, Паэна охватила ярость при мысли о том, что такая женщина, как Джоанна Мерко, отдала свое тело зеленому юнцу, который не потрудился проявить по отношению к ней хотя бы капельку нежности.

Одной ночи казалось Паэну недостаточным для того, чтобы доставить этой женщине то блаженство, которого она заслуживала, но так до сих пор и не познала. Одной ночи казалось ему недостаточным для того, чтобы насладиться сполна стройным телом и так и не укрощенным до конца духом вдовы Мальби.

Когда Паэн проснулся, ему почудилось, что он слышит биение ее сердца рядом со своей щекой, и его удивило, почему оно вдруг стало таким быстрым и неровным. Он приподнялся на постели и понял, что этот шум производят волны.

Паэн бережно отстранил от себя Джоанну, подоткнув под нее плотное шерстяное одеяло, и подошел к узкой амбразуре, закрытой ставнями, сквозь которые проникал холодный осенний ветер.

Звук прибоя отсюда казался еще громче. Паэн принялся собирать свою одежду, разбросанную как попало по всей келье. Он разворошил золу в камине, подбросив туда побольше дров, затем выпрямился и с улыбкой посмотрел на Джоанну Мерко, мирно спавшую на койке в странноприимном доме тамплиеров.