Встреча с неведомым

Глаза ее так грозно сверкали, что бабушка с непривычки оробела. Даже Селиверстов струхнул. Он вообще явно побаивался своей грозной супруги. Я рассказывал часа два, пока не закашлялся. Кровь горлом больше не шла (дома и стены лечат!), но я покрылся весь потом и стал задыхаться. Все же я выложил все, несмотря на страдания бабушки.

– Совсем захекался,- бормотала она.

– Так... Стоило мне уехать... Зач-чем я на это согласилась? Если бы я не уехала, ничего бы не случилось с тобой (интересно, как бы она удержала Гуся?) и сотрудники работали бы спокойно. Никто бы не терзал им нервы.

– Ангелина Ефимовна, с вами согласовывали назначение Казакова?

– Черта с два! Меня поставили перед совершившимся фактом. Я бы никогда не допустила Казакова в нашу обсерваторию!

– Из-за истории с Абакумовым?

– Не только. Ты знаешь, почему он ушел из института, где работал?

– Почему?

– В своей работе он столкнулся с новыми неизвестными фактами. Эти факты целиком опровергали теорию его научного руководителя академика Б.

– Того самого, что вы теперь заменили?

– Да. После этого случая он предпочел уйти в отставку. Но ты слушай... Женя, вместо того чтобы заявить об этих новых фактах, скрыл их. То есть пошел на прямой подлог.

– Но для чего, не понимаю.

Я страшно разволновался, и бабушка накапала мне пустырника. Я залпом выпил, чтобы отвязаться.

– Заявив об этих новых фактах, он тем самым выступил бы против своего руководителя. А за ним был авторитет двух веков.

– Аристотелю виднее?

– Вот именно.

А какие это были факты?

– Ты не поймешь. Кончай скорее институт.

– Ну, как-нибудь попроще. Тетя Геля!

– Попроще... Ну, теория до сих пор связывала происхождение пород и руд с магмой - огневым расплавом, прорвавшимся из неведомых глубин. Летом прошлого года Женю командировали в один из районов Урала: его научному руководителю нужно было кое-что уточнить для одной важной статьи, а сам он давно уже никуда не ездил. Он только что выпустил монографию, результат многолетнего труда, в которой доказывалось, что этот район - классическая зона сплошного развития крупнозернистых гранитов. Ну вот, а Женя, к своему удивлению и ужасу, не увидел в этом районе сплошного развития гранита. Выходы крупнозернистых гранитов - это только жильные тела, рассекающие измененные немагматические (осадочные) породы. Контраст того, что утверждалось в книге почтенного метра, с тем, что узрел Казаков, был настолько велик, что наш Женечка опешил. Перед ним раскрылись новые горизонты. Ему удалось выявить новые законы поисков полезных ископаемых, в частности слюды. Не знаю, что он там пережил и передумал, как мог решиться на такое, но он не стал опровергать своего учителя.

– Лжеучителя!
– глубокомысленно поправил я.

– Никогда не ожидал от него...- смущенно пробормотал Селиверстов.

– Так он предал науку, так он предал истину!
– резко сказала Ангелина Ефимовна.- Но с ним был вместе один аспирант. Он и разоблачил беспринципность Жени и невежество его учителя. Скандал был ужасный. Женечка позвонил мне среди ночи. Состояние у него такое, хоть стреляйся. Я пригласила его приехать немедленно. В четыре часа ночи мы пили чай и обсуждали выход из создавшегося положения. Я, конечно, задала ему хорошую головомойку, посоветовала ехать на плато: северный ветер продует ему мозги.

– Так это вы его послали?

– Не директором же, черт возьми! Он поблагодарил меня за совет. Я даже не ожидала, что он им воспользуется. А назавтра он, оказывается, предпринял меры, чтобы его послали на плато директором. А поскольку Герасимова не имела ни научной степени (когда она наконец защитит кандидатскую?), ни Жениного нахальства, то его назначили директором. Я узнала, когда назначение было одобрено и утверждено. Вот каким стал наш Женя. Откуда у него это? Ангелина Ефимовна грустно задумалась.- Что же ты думаешь делать? переменила она тему.- Учиться?

– Да. Заочно.

– Почему заочно?

– Я ведь не увольнялся из обсерватории. У меня пока инвалидность. Подлечусь. Поступлю летом в университет на заочное отделение - если удастся, конечно. И вернусь на плато работать и учиться.

– С одной четвертью легкого? Тяжело тебе будет, Николай...

– Конечно, тяжело. Думаете, в Москве легче? Я все время задыхаюсь.

– Тебе бы на юг...- вздохнула бабушка.- Хочешь, и я с тобой поеду?

– Что я буду делать на юге? Томиться? Ангелина Ефимовна пытливо посмотрела на меня.

– Нельзя допускать, чтобы пропал год. Ты ведь окончил школу с золотой медалью?

– Да. А что?

– Я тебе позвоню на днях... Пока об этом ни слова. Я немножко суеверна.

"Немножко"! Ангелина Ефимовна была очень суеверна. Верила в сны, телепатию, приметы. Когда разбила нечаянно зеркало, несколько дней ходила мрачнее осенней вьюги.

Мы еще долго разговаривали.

Уезжая, Ангелина Ефимовна поцеловала меня и спросила тихонько:

– Ты все знаешь?

– Да. Бабушка мне рассказывала.

– Бедный Николай! Вторично сделать ту же самую ошибку. Не понимаю. Ему очень хочется тебя видеть.

– Я ведь... пока не выхожу. Врач велел лежать.

– На такси... Если получше укутаться.

– Я не могу пока их видеть вместе. Мне обидно за отца. Я все равно люблю, как отца, лишь... Черкасова. Я не могу любить этого Успенского. У меня не укладывается, что мой отец - он.

– Понятно, все понятно. Эт-то ужасно! Но пожалей и его. О, мерзавка! Прости. А что, если вам встретиться у него на работе?

– Хорошо, как хотите.

– Ну, прощай. Я тогда позвоню.

Глава четырнадцатая

"Я ЕГО ЛЮБЛЮ"

"Вся наша жизнь полосатая!" - всегда говорила Ангелина Ефимовна, подразумевая чередующиеся полосы удачи и невезения.

Мне суждено было пережить еще один сокрушающий удар - самый тяжелый и опустошительный, после которого наступило устойчивое равновесие однообразных удач, и я должен был учиться жить, как и все люди, как будто ничего не произошло.

Накануне вечером позвонила Ангелина Ефимовна:

– Коля! Завтра к двум часам иди прямо к ректору университета (она растолковала, куда и как мне пройти). Скажешь, хочу продолжать дело отца. Как я и думала, уже есть отсев учащихся. Тебе установят срок сдачи экзаменов за предметы, которые ты пропустил. Ректор тебя ждет.

– Как же... откуда он меня знает?

– Ему о тебе писала Валя. Много рассказывала я, твой отец. Он тебя знает. Ректор, профессор Герасимов, отец Вали.

– Биофизик?

– Да.

– А-а... Вот почему Валя так настойчиво просила меня навестить ее отца. Марк писал... Мы думали, что однофамилец.