Вторая книга сновидений

Подождав, пока за ним закрылась дверь, мы взглянули друг на друга.

– Он сошел с ума, – сказала я. – Так же, как Аннабель.

– Нет, – покачал головой Генри и подошел ближе. На мгновение я подумала, что он хочет взять меня за руку, но, к счастью, в последнюю секунду я поняла, что он всего лишь собрался снять листок с моих волос. – Он всего лишь мстительный эгоцентричный тип, который не учится на своих ошибках и чье тщеславие не может справиться с тем, что его нокаутировала девочка.

– Всего лишь ударила, – поправила я.

Генри рассмеялся.

– Может, и так.

Он все еще доставал листья из моих волос, хотя там точно уже ничего не было.

– Мне страшно, – прошептала я. – Он хочет, чтобы Миа что-то с собой сделала. И я видела, что это работает. Не хватило совсем немного, чтобы она выпрыгнула из окна.

– Этого не случится, Лив, я обещаю. Я... Мы... – Он сжал мою руку. – Мы что-нибудь придумаем.

Понятия не имею, что могло бы произойти, если бы в этот самый момент лужайка не провалилась прямо под нами. Долю секунды я еще чувствовала руку Генри в своей, а затем уже в одиночестве падала в черную бездонную пропасть.

Глава 28

Это была по меньшей мере десятая дверь, которую я открыла, и десятая комната, которую я пересекла. Как и в предыдущих залах, двери были во всех четырех стенах, так что я не имела ни малейшего представления, куда бежала.

Задыхаясь, я остановилась. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, ладони вспотели, а ноги нестерпимо болели. Хотя я точно знала, что это всего лишь сон. Правда, не мой, а Миа.

– Миа! – закричала я, и мой голос эхом отразился от стен. – Где ты?

Никакого ответа. Вместо этого откуда-то донесся тихий смех. Смех Артура.

Я собралась с духом и снова побежала. Дверь напротив была ничем не хуже любой другой. Она вела в следующую комнату, где были двери, которые вели в такие же залы с такими же дверьми, и я знала, что этому не будет конца. Я чувствовала, что потеряла много драгоценного времени, бродя в этом бесконечном лабиринте, и ничего так не хотела, как наконец проснуться. Но у меня не получалось, как бы отчаянно я не пыталась.

Почему я вообще заснула? Я же не собиралась. Мне нужно было всю ночь следить за Миа.

Вчера, после того как ее сон рухнул, а я проснулась, задыхаясь от страха, Миа посмотрела на меня с негодованием, а кончик ее носа оказался всего в нескольких сантиметрах от моего.

– Ты меня разбудила, – пожаловалась она. – С каких пор ты так дико мечешься во сне туда-сюда?

Я села. Свет ночника тускло освещал комнату, все выглядело, как и должно.

– Ущипни меня, – на всякий случай попросила я.

– Что?

– Ты должна меня ущипнуть! – Я протянула Миа руку.

– С удовольствием, – сказала она.

– Ай! Не так сильно!

Теперь будет синяк. Слава богу. Я действительно проснулась. И это была реальная жизнь в настоящей комнате Миа. А снаружи не было никакого тропического солнца и не ревели обезьяны.

Миа ущипнула меня еще раз.

– Ой! Хватит!

– Это за то, что ты меня разбудила. – Она взглянула на будильник. – О нет, нам вставать еще только через полчаса.

– Ты помнишь, что тебе снилось?

– Ты имеешь в виду, перед тем, как ты разбудила меня своими метаниями? – Миа взбила подушку и устроилась поудобнее. – Нет, не очень. Что-то такое со змеями... И ты тоже там была, я помню...

– И Артур, верно?

– Артур Гамильтон? – возмущенно повторила Миа. – Тот тип, при виде которого девочки в моем классе синхронно вздыхают? С какой стати он должен мне сниться? Он же выглядит, как человек, которого ребенком слишком часто изображали на пакетах с сухариками. А теперь можем мы еще пару минут поспать?

– Ты действительно ничего не помнишь из своего сна? Ни землетрясения? Ни Бенедикта Камбербэтча?

Глаза Миа снова закрылись.

– Мне жаль, если тебе снилось землетрясение. Если это произойдет снова, постарайся держать свои локти под контролем, хорошо? И не дергай... – Дальнейшие слова были произнесены невнятным шепотом.

– Миа...

– Я хочу спать. Отстань.

Я вздохнула.

– Прости. Но если тебе приснится Артур, то... то ты должна немедленно проснуться, слышишь?

Миа зарычала. А еще через секунду мягко засопела.

Генри говорил, что мы не должны паниковать. Но сказать – намного проще, чем сделать. И хотя угрозы Артура при свете дня выглядели менее пугающими, я все же понимала, что настроен он чрезвычайно серьезно. И мы мало что могли предпринять против него.

Даже если Генри был другого мнения, в моих глазах Артуром, как и Аннабель, должны были заниматься психиатры. Только что мы могли для этого сделать? Если бы мы рассказали, что Артур украл у Миа перчатку и теперь может управлять ею в ее снах, как марионеткой, в лучшем случае, врачи пришли бы за нами, а не за ним. Единственным человеком, который мог бы нам поверить, был сенатор Тод, он же доктор Отто Андерсон, но он сам был психопатом.

И я не учла еще одного: даже если с Миа что-нибудь произойдет, обвинить в этом Артура не получится: в конце концов, в это время он будет спать в своей постели в полукилометре отсюда. Никому и в голову не придет, что он причастен к произошедшему.

С другой стороны, если с Миа что-то случится, поверят нам или нет, будет уже совершенно неважно.

Грейсон побледнел от ярости, когда наутро в школе мы с Генри рассказали ему о том, что случилось во сне Миа. Первой его реакцией было намерение поколотить Артура на месте. Он не успокаивался довольно долго, пока не понял, что это бесполезно – Артур все равно смог бы спать и видеть сны. Вот только тогда он стал бы еще мстительнее.

Кроме того, после вчерашней ночи Артур как сквозь землю провалился. Он не появился ни на занятиях, ни где-либо еще, не выходил на связь ни по телефону, ни по электронной почте. И это внушало мне еще больший страх.

– С Миа ничего не случится, – раз сто повторил Генри, чтобы успокоить меня, но из этого ничего не вышло.

Все, что Артур сказал прошлой ночью, звучало в моей голове снова и снова, как навязчивая мелодия, от которой невозможно избавиться. «Я могу сделать с ней что угодно. В любое время. Когда однажды ночью она проснется и бросится под машину... Страшно представить, что она могла бы просто встать однажды ночью и повеситься в вашем сарае, правда?»