Вторая книга сновидений

– Артур, пожалуйста, – прошептала я онемевшими, синими от мороза губами. – Не трогай мою сестру. Не делай ей больно.

Артур только засмеялся.

– У тебя есть время на пару теплых мыслей, пока я не вернусь, – заявил он, открыл дверь Миа и исчез в ее сне, не удостоив меня даже взглядом.

Статуя Грейсона рядом со мной с неприятным дребезжащим звуком рассыпалась на тысячу крошечных ледяных осколков, которые покрыли пол и блестели в молочном свете. От Грейсона ничего не осталось.

О боже! Я должна что-то сделать! Каждая секунда на счету! Я пыталась собраться, сосредоточиться и внушить себе, что фантазии Артура больше не властны надо мной теперь, когда он ушел, но прошло еще по крайней мере полминуты, прежде чем у меня получилось растопить лед, и температура моего тела вновь стала нормальной. Драгоценные секунды, в течение которых Миа была в опасности, а у меня не было ни одной идеи, что делать дальше. Наконец я почувствовала, что могу пошевелить сначала мизинцем, потом рукой, и наконец всем телом. Генри все еще нигде не было видно, когда я проникла в сон Миа вслед за Артуром.

И вот я там. Бегу из комнаты в комнату, сквозь бесчисленные двери, а время утекает, как песок сквозь пальцы.

Почему я не могу просто проснуться?

Глава 29

В унынии я открыла следующую дверь. Я не бежала: уже не имело значения, как скоро я попаду в сон Миа. Лабиринт никогда не закончится, независимо от того, в какую сторону я поверну.

Но на этот раз я попала не в очередной пустой зал, а в комнату Миа.

Одну чудесную коротенькую секунду я думала, что проснулась, но потом мне стало ясно, что в этом случае я вряд ли увидела бы вторую Лив, полусидевшую, полулежавшую, облокотившись о спинку кровати Миа.

Миа сидела рядом с сонной Лив и разговаривала с кем-то, стоявшим у окна.

Грейсон. Он сунул руки в карманы и тепло улыбнулся Миа.

Но даже до того, как он повернул голову в мою сторону, я знала, что это не Грейсон. Конечно, не он.

– Ты как раз вовремя, Лив, – сказал Артур голосом Грейсона. Очевидно, он ждал меня. – Как жаль, что ты всего лишь рисунок на стене и не можешь ничего сделать, только смотреть.

– Это неправда! – хотела возразить я, но слова застряли у меня в горле. Я ошеломленно смотрела на себя: мои руки состояли из множества крошечных мазков телесного цвета, вся я была нарисованной, и как только подняла голову, то застыла в той же позе, что и раньше во льду, только на этот раз в масляной краске.

– Ай-ай-ай! – Артур-Грейсон неодобрительно покачал головой. – Картины не могут говорить. Но как приятно снова работать с человеком, чья фантазия превосходит твою собственную.

Он заключил меня в широкую золотую раму и повесил на стену у двери – и все это, не покидая своего места у окна. Все произошло очень быстро, Миа даже не взглянула на меня, да, похоже, она и не заметила, что я вошла.

– Хм. – Артур рассматривал меня карамельными глазами Грейсона. – Очень мило. Как же нам это назвать? «Девочка боится»? Или нет, лучше «Девочка побеждена. Холст, масло». Великолепно.

Я не картина. По моим венам течет кровь. Это всего лишь сон, и я могу быть тем, кем хочу. Я не картина.

Но я все же была картиной, побежденной и обездвиженной, вынужденной смотреть, как Артур снова повернулся к Миа.

– Знаешь, этажом выше есть тайная комната, – ласково сказал он ей. – Предыдущие владельцы оставили там несколько по-настоящему загадочных вещей, о которых я совсем ничего не знаю.

Миа выглядела очень заинтересованной.

– Могу я взглянуть? – спросила она и вылезла из кровати.

– Осторожно. – Грейсон указал на ее ногу. – Ты должна развязать этот узел, иначе разбудишь Лив.

– О, точно. – Миа с сомнением посмотрела на спящую Лив. – Но ей тоже будет интересно посмотреть на эту комнату. Может, разбудим ее?

– Может, – согласился Грейсон-Артур и бросил на меня короткий презрительный взгляд. – Но она выглядит такой измученной. Может, лучше мы оставим ее спать и покажем все позже. Тогда ты будешь первой, кто обнаружит доказательства...

О боже. Он действительно хорошо узнал Миа в ее снах.

– Тоже верно.

Миа начала развязывать узел на лодыжке, и я не сомневалась, что она делает то же самое в действительности, только там – с пустым взглядом лунатика, практически вслепую. Я завязала два морских узла один над другим, но Миа понадобилось всего несколько секунд, чтобы освободиться.

А это означало, что и в реальности мы больше не связаны, и я не проснулась, поскольку веревка все еще была на моей ноге. И Артур без помех мог заманить Миа в ловушку.

Почему же не звонит этот чертов будильник? Мое внутреннее чувство подсказывало, что прошло гораздо больше часа. Но, может, я и в этом ошибаюсь?

Я пыталась гипнотизировать часы моими нарисованными глазами, но это оказалось большой ошибкой, потому что Артур поймал мой взгляд.

– Подожди, Миа, – сказал он. – Выключи будильник, если не хочешь перебудить весь дом.

– О. Хорошо.

Миа обошла кровать и потянулась к будильнику. Артур послал мне насмешливый взгляд. Он все продумал.

– Давай уже, – нетерпеливо позвала Миа Артура-Грейсона. Он еще мгновение наслаждался моим выражением лица, затем подмигнул мне и вышел вслед за Миа в коридор.

Стараясь избавиться от его чар – только я имею контроль над собой, только я решаю, кем быть, и я не чертов портрет – я одновременно пыталась убедить себя, что они не успели далеко уйти. В конце концов, в доме люди, и кто-нибудь из них, конечно же, услышит, когда блуждающая во сне Миа наступит на половицу, напоминающую о гороховом супе тети Гертруды. Или на пути ей попадется Спот. Или Флоренс, направляющаяся в туалет...

Я еще раз огромным усилием попыталась проснуться, в то время как на меня нахлынула волна самоуничижения. Что же я за сестра, в самом деле? Я так долго не принимала все это всерьез. Грейсон пытался меня предупредить, но я не желала его слушать. Вместо этого я бродила по коридору, разгадывая дурацкие анаграммы сенатора Тода, и упражнялась в превращениях. Я должна была использовать это время рационально, практиковаться, чтобы в любое время суметь проснуться, чтобы защитить себя, если кто-то захочет превратить меня в ледяную статую или картину маслом.