Вторая мировая война (Том 3-4)
Шрифт:
Это последнее выражение было новым для меня в этой связи.
"Обсудив с ними это дело, он всегда отвечает, что не хочет колхоза и лучше обойдется без тракторов".
"Это были люди, которых вы называли кулаками?"
"Да, -- ответил он, не повторив этого слова. После паузы он заметил: -Все это было очень скверно и трудно, но необходимо".
"Что же произошло?" -- спросил я.
"Многие из них согласились пойти с нами, -- ответил он.
– - Некоторым из них дали землю для индивидуальной обработки в Томской области, или в Иркутской, или еще дальше на север, но основная их часть была весьма непопулярна, и они были уничтожены своими батраками".
Наступила довольно длительная пауза. Затем Сталин продолжал: "Мы не только в огромной степени увеличили снабжение продовольствием, но и неизмеримо улучшили качество
Я воспроизвожу эти воспоминания по мере того, как они приходят мне на память, и помню, какое сильное впечатление на меня в то время произвело сообщение о том, что миллионы мужчин и женщин уничтожаются или навсегда переселяются. Несомненно, родится поколение, которому будут неведомы их страдания, но оно, конечно, будет иметь больше еды и будет благословлять имя Сталина. Я не повторил афоризм Берка: "Если я не могу провести реформ без несправедливости, то не надо мне реформ". В условиях, когда вокруг нас свирепствовала мировая война, казалось бесполезным морализировать вслух.
К часу ночи прибыл Кадоган с проектом коммюнике, и мы занялись его окончательным редактированием. На стол подали молочного поросенка довольно крупных размеров. До сих пор Сталин только пробовал отдельные блюда, но время близилось уже к 3 часам ночи, и это был его обычный обеденный час. Он предложил Кадогану вместе с ним атаковать жертву, а когда мой друг отказался, хозяин обрушился на жертву в одиночку. Закончив, он поспешно вышел в соседнюю комнату, чтобы выслушать доклады со всех участков фронта, которые начинали поступать к нему после 2 часов утра. Он возвратился минут через 20, и к тому времени мы согласовали коммюнике. Наконец в 2 часа 30 минут утра я сказал, что должен ехать. Мне нужно было полчаса добираться до дачи и столько же ехать до аэродрома. Голова моя раскалывалась от боли, что было для меня весьма необычным. А мне еще нужно было повидаться с генералом Андерсом. Я просил Молотова не провожать меня на рассвете, так как он явно был очень утомлен. Он посмотрел на меня укоризненно, как бы говоря: "Вы действительно думаете, что я не провожу вас?"
Ниже я приведу опубликованный текст коммюнике:
"Англо-советское коммюнике о переговорах Премьер-Министра Великобритании г-на У. Черчилля с Председателем Совнаркома СССР И. В. Сталиным.
В Москве происходили переговоры между Председателем Совета Народных Комиссаров СССР И. В. Сталиным и Премьер-Министром Великобритании г-ном У. Черчиллем, в которых участвовал господин Гарриман как представитель президента США. В беседах приняли участие Народный Комиссар Иностранных Дел В. М. Молотов, маршал К. Е. Ворошилов -- с советской стороны, британский Посол сэр А. Кларк Керр, Начальник Имперского Генерального штаба сэр А. Брук и другие ответственные представители британских вооруженных сил, постоянный заместитель Министра Иностранных Дел сэр Александр Кадоган -- с английской стороны.
Был принят ряд решений, охватывающих область войны против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе. Эту справедливую освободительную войну оба правительства исполнены решимости вести со всей силой и энергией до полного уничтожения гитлеризма и всякой подобной тирании.
Беседы, происходившие в атмосфере сердечности и полной откровенности, дали возможность еще раз констатировать наличие тесного содружества и взаимопонимания между Советским Союзом, Великобританией и США в полном соответствии с существующими между ними союзными отношениями".
* * *
Мы вылетели в 5 часов 30 минут утра.
Из Тегерана я направил Сталину следующую телеграмму:
Премьер-министр -- премьеру Сталину 16 августа 1942 года
"По прибытии в Тегеран после быстрого и спокойного перелета я пользуюсь случаем поблагодарить Вас за Ваше товарищеское отношение и гостеприимство. Я очень доволен тем, что побывал в Москве: во-первых, потому, что моим долгом было высказаться, и, во-вторых, потому, что я уверен в том, что наша встреча принесет пользу нашему делу. Пожалуйста, передайте привет г-ну Молотову".
Я также направил, как обычно, отчет военному кабинету и президенту Рузвельту.
16
августа 1942 года"Я отправился попрощаться с г-ном Сталиным вчера в 7 часов вечера, и мы имели приятную беседу, в ходе которой он дал мне полный отчет о положении русских, которое казалось весьма отрадным... В целом, -- закончил я, -- я определенно удовлетворен своей поездкой в Москву. Я убежден в том, что разочаровывающие сведения, которые я привез с собой, мог передать только я лично, не вызвав действительно серьезного расхождения. Эта поездка была моим долгом. Теперь им известно самое худшее, и, выразив свой протест, они теперь настроены совершенно дружелюбно, и это несмотря на то, что сейчас они переживают самое тревожное и тяжелое время. Кроме того, г-н Сталин абсолютно убежден в больших преимуществах операции "Торч", и я надеюсь, что "Торч" продвигается вперед с нечеловеческой энергией по обе стороны океана".
Глава шестая ВОЗВРАЩЕНИЕ В КАИР
За время моего пребывания в Москве несколько дел большого значения, в которых я был глубоко заинтересован, получило свое предельное развитие.
Разочарование по поводу июньских конвоев на Мальту показало, что только быстрая и обширная помощь может спасти эту крепость. Прекращение отправки конвоев в Северную Россию после катастрофы в июле дало возможность военно-морскому министерству воспользоваться полностью флотом метрополии. Адмирал Сифрет на "Нельсоне" вместе с "Роднеем", 3 большими авианосцами, 7 крейсерами и 32 эсминцами вошел в Средиземное море 9 августа для проведения операции "Педистл". К этому флоту добавили "Фьюриес", самолеты с которого должны были перелететь на Мальту. Противник тем временем увеличил свои воздушные силы на Сардинии и Сицилии.
11 августа флот адмирала Сифрета, сопровождавший 14 быстроходных торговых судов, груженных материалами, был близ Алжира. Авианосец "Игл" был потоплен германской подводной лодкой, но "спитфайры" с "Фьюриеса" успешно перелетели на Мальту. На следующий день начались ожидавшиеся нами воздушные налеты. Одно торговое судно и один эсминец были потоплены, а авианосец "Индомитебл" поврежден. 39 самолетов противника и итальянская подводная лодка были уничтожены. Подойдя в тот вечер к проливам в районе Сицилии, адмирал Сифрет вместе с линкорами вернулся обратно согласно плану, предоставив контр-адмиралу Бэрроу продолжать сопровождение конвоев. Следующей ночью атаки германских подводных лодок и торпедных катеров усилились, и к утру мы потеряли 7 торговых судов и крейсера "Манчестер" и "Каир". Два других крейсера и три торговых судна, в том числе американский танкер "Огайо" с очень важным грузом, были повреждены.
Но моряки, оставшиеся в живых, неустрашимо продолжали путь к Мальте. На рассвете 13-го возобновились воздушные налеты. Были попадания в "Огайо" и в еще одно грузовое судно, и они остановились. Теперь остатки конвоя находились уже в радиусе действия обороны Мальты, и в тот же вечер три судна -- "Порт Чалмерс", "Мельбурн Стар" и "Рочестер Касл" -- наконец вошли в Гранд-Харбор. Теперь предпринимались отчаянные усилия для того, чтобы доставить в гавань три поврежденных судна. На следующий день в порт благополучно прибыл "Брисбен Стар", а 15-го, подвергаясь непрерывным воздушным налетам, в порт наконец был триумфально доставлен на буксире все более терявший управление "Огайо". Так в конце концов 5 доблестных торговых судов из 14 доставили свой драгоценный груз. Потеря 350 офицеров и матросов и такого большого количества лучших судов торгового флота и эскортных кораблей военно-морского флота была весьма прискорбной. Но награда оправдывала ту высокую цену, какой она досталась. Возвращенная к жизни и пополнившая свои запасы вооружения и продовольствия, Мальта ожила. Английские подводные лодки возвратились на остров, и вместе с ударными группами английских военно-воздушных сил они вновь заняли господствующее положение в центральной части Средиземного моря.
* * *
17-го я получил известие о высадке в Дьепе, планы которой начали разрабатываться в апреле после блестящего и дерзкого рейда на Сен-Назер. 13 мая примерный план (операция "Раттер") был одобрен комитетом начальников штабов в качестве основы для подробной разработки командующими вооруженных сил. Три рода вооруженных сил должны были использовать более 10 тысяч человек.
Это была, безусловно, самая значительная операция такого рода, которую мы до сих пор пытались предпринять против побережья оккупированной Франции.