Вторая террористическая война в России 1901-1906 гг.

Есть похожие “гениальности” Розанова в главном вопросе для русского человека - о смысле жизни в его “Опавших листьях”:

Родила червяшка червяшку.

Червяшка поползла.

Потом умерла.

Вот наша жизнь.

После этих его декадентских “жизнеутверждающих” произведений, скорее всего, читателям не очень то и жить хотелось. Хотя стоит заметить, что даже в этой найденной В. Розановым нише он не был оригинален и поскромничал - не признался что “слизал” тему у В. Соловьёва, который написал много жизнерадостных стихов и в том числе философское шутливое с черным юмором:

В лесу - болото,

В болоте - мох;

Родился кто-то,

Потом - издох.

В. Розанов ухватился за эту понравившуюся краткость и хотел это направление развить.

И получилось у В. Розанова как всегда… - например, краткий знаменитый афоризм о России:

“Свинья - Матушка”.

Да… - недосягаемы полёты мысли Розанова и его “философии червяшки”, хотя что-то есть в этом грязном беспутном поросенке милое и трогательное…

В. Розанов в конце своей жизни писал в письме Э. Голлербаху:

“Вы знаете, что моё “Уед.” и “Оп. л.” в значительной степени сформированы под намерением начать литературу с другого конца: вот с конца этого уединённого, уединения, c “сердца” и “своей выдумки”, без всякой соц. Демократической сволочи… Лучшее “во мне” (соч.) - “Уединённое”. Прочее все-таки “сочинения”, я “придумывал”, “работал”, а там просто - я” (“червяшка”).

В. Розанов замахивался на многие темы, даже на оригинальные, например, - он пристально пытался изучить половой вопрос. И в начале, возможно, у многих была надежда, что Розанов в этом вопросе двинется дальше Шопенгауэра и Ницше, - и опередит Фрейда. И вот что из этого получилось у самого выдающегося представителя русской интеллигенции в этот исторический период.

Розанов и половой вопрос

В этой теме В. Розанов наконец-то заподозрил своё преимущество перед Соловьёвым:

“Уверен, что хотя “влюблены в него были многие”, но он никого решительно, ни одной девушки и женщины, не “поцеловал взасос”…”.

В. Розанов:

“…купался в Оке и Волге со старшим братом (учитель гимназии) и его товарищем по службе С., - я замечал, что оба они, раздеваясь и входя в воду, “закрывались руками””.

Но у В. Розанова естественное возрастное юношеское любопытство в этом вопросе переросло в длительные философские поиски и 30- и 50-летнего дяденьки. А. Николюкин:

“В начале того же 1881 года, когда умер Достоевский, в жизни Василия Васильевича произошло событие, связанное с именем великого писателя. В первую же зиму в Москве, в декабре 1878 года, он познакомился с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой, с которой в начале 60-х годов Достоевский путешествовал по Западной Европе, но жениться на которой из-за её вздорного характера не стал.

Тогда же Розанов записал в дневнике:

“Суслова меня любит. И я её очень люблю. Это самая замечательная из встречающихся мне женщин”…

Вся в чёрном (носила траур по брату), со следами “былой замечательной красоты” - она была “русская легитимистка”, ожидавшая торжества Бурбонов во Франции… Розанов же до этого был “социалистишко” и потянулся к “осколку разбитой фарфоровой вазы” среди мещанства, “учителишек” и вообще “нашего брата”…

В то время в России ещё не существовало высших женских учебных заведений. Женщинам разрешалось временно посещать университет вместе с молодыми людьми… Каждую осень она записывалась в университет как студентка, но лекций никогда не слушала и экзаменов не сдавала.

Она усердно посещала литературные чтения, кокетничала со студентами, посещала их на дому, мешала молодым людям работать, подстрекала их к выступлениям, заставляла их подписывать протесты, принимала участие во всех политических манифестациях, маршировала во главе студентов, носила красный флаг, пела “Марсельезу”, ругала казаков и обращалась с ними вызывающе, била полицейских лошадей, была со своей стороны бита полицейскими, проводила ночь в арестантской и по возвращении в университет её торжественно носили на руках, как жертву “ненавистного царизма”… В то время была в моде свободная любовь. Молодая и красивая Полина усердно не отставала от времени, переходила, служа Венере, от одного студента к другому и думала, что таким образом служит европейской цивилизации. Убедившись теперь в успехе Достоевского, она поспешила разделить новую страсть студентов. Она вертелась около Достоевского и всячески угождала ему”.

В. Розанов:

“Достоевский когда-то о такой женщине писал: “Барыня моя был сладострастна до того, что сам маркиз де Сад мог бы у ней поучиться”… Мне всегда казалось, что это он писал о Суслихе… Мы с ней “сошлись” тоже до брака. Обнимались, целовались, - она меня впускала в окно (1-этаж) летом и раз прошептала: Обними меня без тряпок. Т. е. тело, под платьем. Обниматься, собственно дотрагиваться до себя - она безумно любила. Совокупления - почти не любила, семя - презирала… Меня она никогда не любила и всемерно презирала, до отвращения. И только принимала от меня “ласки”. Без “ласк” она не могла жить”.

Эта женщина была для В. Розанова роковой загадкой, навязчивым половым вожделением, некой грядущей Коллонтай. Ибо то, от чего в начале Розанов был в потрясающем восторге, превратилось в “сплошную муку”, “мистическую трагедию”, в женщину-вамп.

З. Гиппиус (1869-1945 гг.) в мемуарах вспоминала, что первая жена Розанова (Суслова) была очень ревнива:

“Подстерегала его на улице. И когда раз он случайно вышел вместе с какой-то учительницей, тут же, как бешенная, дала ей пощёчину”.

“Суслиха” изменила Розанову с его другом Гольдовским и после этого устроила ему скандал с полицией. Поссорившись из-за чего-то с Гольдовским, она от имени Розанова написала донос на его друга в полицию. Когда Розанов, не зная о случившемся, с невероятными труд- ностями пришёл в тюрьму к другу - друг не подал ему руки. Розанов был в ярости. После скандала “Суслиха” бросила его и уехала в другой город, - для Розанова это был шок и трагедия:

“Я, помню, встал (после обеда спал) и начал умываться - и слёзы градом-градом посыпались у меня”.

Но вскоре реакция Розанова было уже другой:

“Она сама уехала от меня. Ну, тут я отдохнул…”.

Суслова через некоторое время решила вернуться к Розанову, но он был против и бежал от неё - “В другой город перевёлся, только бы она не приезжала”.

Вторая жена Розанова - Варвара Дмитриевна была совсем другой, очень религиозной, православной, и мучилась грехом, что живёт с женатым мужчиной. А Суслова, живя в Крыму, упорно не хотела давать развода, даже когда у Розанова с Варварой Дмитриевной было уже трое детей.