Вторая террористическая война в России 1901-1906 гг.

В 1916 году Розанов зло констатировал: “умри с голоду, если не социалист”. Помните принцип-аксиому в ранее изученной главе о “Тайне…” - умри от рук террориста или умри с голоду, - если против гегемонов. Но самое страшное для В. Розанова было ещё впереди, после 1917 г. … Весной 1917 года после Февральской революции Розанов у книгоиздателя И. Д. Сытина отчаянно вопрошал:

“Как же это мы просмотрели всю Россию, прогуляли всю Россию…”.

Старшая дочь Розанова Татьяна Васильевна рассказывала о начале Февральской революции:

“В то время мы уже жили на Шпалерной улице, в доме 44, кв. 22. Мы могли наблюдать, что происходило, так как на нашей улице впервые затрещали пулемёты - тогда три дня к Петрограду не подвозили хлеба… Однажды к нам ворвались в квартиру трое солдат, уверяя, что из наших окон стреляют. А когда они ушли, была обнаружена пропажа с письменного стола у отца уникальных золотых часов”.

В 1918 году В. Розанов, поняв - кто в России совершил революцию и захватил власть, и кто теперь в России Хозяин писал критику А. А. Измайлову:

“Я не понимаю: евреи или не понимают себя, или забыли свою историю, или слишком развращены русскими. Иначе ведь они должны бы, уже со статьей в “Новом Пути” (по делу Бейлиса о крови), - обнять мои ноги. Я же чистосердечно себя считаю… почти не “русским писателем”, но настоящим и воистину последним еврейским пророком”.

И Розанов начал это напоминать и доказывать евреям. Под гнетом голода и нищеты, сильно переживая за семью, - В. Розанов в отчаянии и безысходности стал ломаться, отступать, сдаваться. Но его проигрыш или пленение победителям уже было не нужно, они наблюдали и мстительно наслаждались.

Будучи в катастрофическом материальном положении Розанов писал в письме Струве (1918 г.):

“Самый “социализм их”, как его ненавижу, все-таки замечателен: все-таки ведь социализм выражает мысль о “братстве народов” и “братстве людей””.

Жалко и больно наблюдать, и осуждать Розанова невозможно. В. Розанов Голлербаху (1918 г.):

“Христианство может быть только разрушено. Это - система мысли, и спасения христианству нет никакого. Затем, в печати, я уже только хитрил, хитрил много, ради цензуры и глупых читателей. Но во мне самом оно было совершенно разрушено, до основания, до песчинки”.

Но победители-захватчики Розанову не верили… - предал когда-то.

В. Розанов старался понравиться “власть захватившим” и для пущего доказательства “вернулся в 1909 год” и написал книгу “Апокалипсис”, которую назвал - “инсуррекция против христианства”. Казалось бы, - человек в 62 года должен к концу жизни больше задумываться о вечном и быть мудрее, но это не касается Розанова:

“Я же думаю, что “дела плоти” суть главное, а “дела духа” - так, одни разговоры. “Дела плоти” и суть космогония, а “дела духа” приблизительно выдумка. И Христос, занявшись “делами духа” - занялся чем-то в мире побочным, второстепенным, дробным, частным… Еда, питьё, совокупление. О всём этом Иисус сказал, что - “грешно””.

Эта помощь Розанова захватчикам России не нужна была - они были у власти и что хотели, - то и делали: топили и расстреливали сотни и тысячи православных священников. Наступил 1919 год.

Василий Розанов писал Гершензону:

“Голодно. Холодно. Кто-то добрый человек, разговорясь со мною в бане, сказал: “В. В., по портрету Бакста - у Вас остались только глаза”. Я заплакал, перекрестил его и, поцеловав, сказал - “Никто не хочет помнить”. Он назавтра прислал целую сажень чудных дров, крупных, огромных… Собираю перед трактирами окурки: ок. 100-1 папироса. Затянусь и точно утешен”.

Не мог в этой ситуации В. Розанов не вспомнить свои восторженные гимны террористам и революции в 1905 году:

“Сгорели в пожаре Феникса отечества религия, быт, социальные связи, сословия, философия, поэзия. Человек наг опять. Но чего мы не можем оспорить, что бессильны оспаривать все стороны, - это - что он добр, благ, прекрасен”.

И вот В. Розанов - наг… - и Жизнь оспорила и жестоко доказала. Когда-то В. Розанов на пике своей любви к евреям, любуясь своим портретом, с видом великого мудреца бросил фразу:

“Только болваны - всемирные историки не догадываются, что без “жидка” гаснет всемирная история”.

Вот теперь-то Розанов точно понял роль “жидка” в истории человечества…

Розанов к концу жизни также понял, что Николай Гоголь - великий, и что он - В. Розанов Николаю Гоголю позорно проиграл, Розанов писал Струве:

“Я всю жизнь боролся и ненавидел Гоголя: и в 62 года думаю: “Ты победил, ужасный хохол”. Нет, он увидел русскую душеньку верно, хотя и пробыл в России всего несколько часов”.

Ещё несколько лет до этого письма в записях Розанова появилась такая фраза о Гоголе:

“выразил всю суть России. А ведь почти и не жил в ней, нехристь…”.

На этот раз он Гоголя “нехристью” уже не называл. В тот период в письме Мережковскому Розанов писал-умолял:

“Творожка хочется, пирожка хочется”.

“Почему-то” Гиппиус с мужьями: Мережковским и Философовым при новой власти совсем не бедствовали. В. Розанов в письме Философову:

“Господи, неужели мы никогда не разговеемся больше душистой русской Пасхой; хотя теперь я хотел бы праздновать вместе с евреями и с их маслянистой, вкусной, фаршированной с яйцами щукой”.

Грустно, жалко…

Судя по мемуарам Гиппиус (“Задумчивый странник”) - “прогрессивные” и “интеллигентные” люди знали положение Розанова не только из его писем, но и наблюдали - как он страшно худой и согбенный собирает у трактиров и бань окурки, как он смертельно нищенствует, но никто ничего не предпринял, наблюдали, сплетничали, получали удовольствие. Хотя из тех же мемуаров видно, что никто из них в таком катастрофическом положении не был.

А патриоты, к которым последние годы примкнул Розанов?
– Через несколько месяцев, после того как “прогрессивные” и “интеллигентные” люди пришли к власти, они часть патриотов тут же расстреляли, часть покинули Россию, часть ушло в Белое движение сражаться с захватчиками, часть пыталась спрятаться. М. О. Меньшиков уехал из столицы вглубь России, но его комиссары быстро нашли и расстреляли, откровенно сказав - за статьи, оставив сиротами на голодную смерть шестеро маленьких детей. О всех всё помнили, а если упускали - им напоминали “добрые” аптекари и ростовщики. Сразу был арестован председатель “Союза Русского Народа” Дубровин и издатели патриотических газет - Полубояринова и Глинка-Янчевский, магазины патриотических книг были сожжены. Помочь было некому. Положение Розанова ещё более ухудшалось: по-прежнему тяжело болела его жена, его 15-летнего сына комиссары “забрали” в Красную Армию, и естественно - никто родителей согласия на малолетнего не спрашивал. По дороге на фронт сынишка Розанова умер в вагоне от сыпного тифа. Одна из дочерей Розанова была уже в монастыре, и после всех трагических событий покончила жизнь самоубийством.