Второе дыхание

– Если вы любите умников, этот Дарси должен прийтись вам по вкусу.

– А в чем именно проявляется его ум?

Бледные веки Белл вспорхнули и снова опустились.

– Во всем. Это как красота. Он такой уродился.

Со стороны Дарси не производил впечатления человека заметного и значительного. Все, что было слышно, – это голос его общительной супруги.

– Не давайте себя обмануть, – сказала Белл.

– Ладно, не дам.

– Крис говорил, что вы пару раз спасли ему жизнь…

Помолчав, я ответил:

– Ему нравилось играть с поездами.

– А теперь?

– Чем дальше, тем меньше.

– Я отказалась лететь с ним, – сказала она. – Из-за этого мы и поссорились.

После паузы она добавила:

– Между нами все кончено. Он вас не пугает?

Был период – всего лишь год тому назад, – когда поезда едва не взяли верх. Однажды я просидел с ним целую ночь. Он лежал скрючившись, как младенец в утробе, и стонал от боли. И единственное слово, которое он произнес, было: «Яд…»

Крис стоял в паре шагов от нас. Он был на вершине своего душевного подъема. Он рассказывал анекдоты про летчиков, вызывая взрывы искреннего хохота.

– «Вызываю пилота!» – «Пилот п-пьян…» – «Вызываю второго пилота!» – «Второй пилот п-пьян…» – «Тогда позовите штурмана!» – «Штурман п-пьян…» – «А это кто говорит?» – «Это автоп-пилот… Ик!»

– Господи! – простонала Белл. – Это же я рассказала ему этот анекдот, тыщу лет тому назад!

– Все новое – это хорошо забытое старое.

– А вы знаете, что он иногда пишет стихи?

– Угу.

Я помолчал.

– В основном научные.

– А вы видели, как он их рвет?

Видел. Тоже своего рода самоубийство. Ничего, пусть лучше уничтожает стихи, чем себя самого.

Белл повернулась спиной к Крису и объявила, что в столовой подано кушать. Там стояли столы с белыми скатертями и стулья с позолотой. Осенняя трапеза была рассчитана на миллионеров и проголодавшихся метеорологов. Я беззастенчиво набрал себе полную тарелку всяческих кушаний. Напористая Эвелин Дарси пригласила меня за круглый стол, за которым ее муж и еще четверо гостей сосредоточенно жевали жареных куропаток.

Мы с четырьмя незнакомцами представились друг другу, как это принято, и обсудили вопрос, не будет ли сегодня дождя. Я улыбался им и отвечал дружелюбно, потому что на самом деле я очень люблю свою работу, а хорошие отношения с публикой никогда не помешают.

Двое из моих соседей по столу были Джордж Лорикрофт, представительный сорокапятилетний тренер скаковых лошадей высшего разряда, и его белокурая и пухленькая молодая жена Гленда. Что бы она ни сказала, ее муж каждый раз либо опровергал ее слова, либо просто обрывал супругу на полуслове. Я мог бы поручиться, что под нервным хихиканьем Гленды скрывается давняя, горькая обида.

Эвелин Дарси, обладательница трех ниток жемчугов, черного платья и серебристо-седых волос, чересчур обильно смоченных лаком, оказалась исключительно настырна и беззастенчива. Она пожелала знать – громко, во всеуслышание, – правда ли, что мы с Крисом получаем целое состояние за то, что то и дело появляемся на экране. А иначе откуда бы Крис брал деньги на то, чтобы содержать самолет?

Ее услышали все. Крис, сидевший на другом конце комнаты, едва не поперхнулся от смеха, скорчил мне рожу и крикнул в ответ:

– Мы оба государственные служащие, мадам! И жалованье нам платят из бюджета. Так что содержите нас вы, налогоплательщики. А того, что мы получаем, не хватает даже на месячный запас презервативов.

Реакция гостей на это нескромное – и, прямо скажем, не совсем правдивое – заявление была разной. Кто-то расхохотался, кто-то смутился, кто-то возмутился. Я спокойно продолжал кушать куропатку. Если уж дружишь с Крисом, приходится принимать его таким, каков он есть. Он мог бы сказать и что-нибудь похуже. Такое уже не раз бывало.

Эвелин Дарси тряслась от смеха. Робин сидел со страдальческим видом. Джордж Лорикрофт, угнетатель жен, уточнил у меня, правда ли, что нам платят жалованье из бюджета, и я невозмутимо согласился, что да, а почему бы и нет, мы ведь работаем на всю страну.

Тут появился Оливер Квигли. Он принес стул и втиснулся между Эвелин и мной. Вел он себя так, точно его преследует военная полиция, чтобы арестовать за какие-то жуткие преступления. Да неужели этот человек вообще не способен хоть на миг успокоиться?

– Я вам хотел сказать, – промямлил он, брызгая слюной едва не в самую мою тарелку, – что мне вчера по почте пришла рекламка от одной новой фирмы, они предлагают… э-э, ну, в смысле, я думаю, стоит попробовать, знаете ли…

Он забуксовал.

– Так что же они предлагают? – спросил я без особого интереса.

– Ну… э-э… персональные прогнозы погоды.

– Частная фирма? – уточнил я. – Вы это имеете в виду?

– Н-ну… да. Вы им посылаете… э-э… электронной почтой, конечно… место и время, для которого вам нужен прогноз, и сразу же получаете ответ.

– Замечательно, – сухо сказал я.

– Вы об этом еще не слышали? Это же для вас вроде как конкуренты, а?

Если бы Квигли был чуть похрабрее, я бы сказал, что он ехидничает. А так я покончил с превосходной куропаткой в сухарях и улыбнулся, нимало не задетый.

– Ну что ж, мистер Квигли, советуйтесь с ними. Это неплохая идея.

– Вы меня удивляете! – воскликнул он. – Ни за что бы не подумал, что вы так к этому отнесетесь! В смысле… неужели вы не против?

– Ни в коей мере.

Робин Дарси наклонился вперед и спросил у меня, через свою жену и трясущегося тренера:

– А сколько мистер Квигли заплатит вам за то, что вы скажете, стоит ли выставлять в пятницу кобылку Каспара?

Оливер Квигли был человек нервозный, но не дурак. Он все понял. Он открыл рот, потом закрыл. Я знал, что он, как и прежде, будет требовать от меня точных сведений, за которые ему не придется платить.

Робин Дарси спросил у меня – похоже, с неподдельным интересом, – когда я впервые заинтересовался метеорологией. И я объяснил ему, как объяснял сотни раз до того, что лет с шести полюбил смотреть на облака и никогда не мечтал о другой жизни.