Второй этаж

— Мне нужно побыть с собой. Мне даже говорить больно.

— Конечно. Звони мне в любое время.

Я завершаю вызов и тру лицо руками.

— Это не мое дело, — извиняющимся тоном говорит мне престарелый таксист. — Но если он отпустил вас, значит, не достаточно любил. Держитесь за того, кто смотрит на вас горящим взглядом, и вам никогда не придется так «умирать».

— Говорите, живи с тем, от кого сердце не бьется?

— А это действительно так? — Он проницательно глядит на меня в зеркало заднего вида. — Порой тот, кого мы оставляем на потом, и является нашей судьбой.

— Но я влюбилась в другого.

— Влюбляться не любить. Приехали, дочка.

— Сколько с меня?

— Оплата по карте. Береги свое сердце.

— Спасибо, — бормочу я и выхожу из машины.

— Тот парень, — окликает меня водитель такси, я оборачиваюсь и удивленно таращусь на него. — Влюблен в тебя по уши, но он никогда не будет твоим.

Дед убивает во мне последнюю надежду.

— Думаете?

— Пожди и ты сама это поймешь.

— Как? — недоумеваю я.

Но таксист лишь качает головой и уезжает в одному ему известном направлении, а я остаюсь стоять посреди улицы. Растерянная, испуганная.

— Кто-то стучит. Надо открыть глаза и встать, — говорю себе сквозь дрему. Приоткрываю один глаз, смотрю на часы, уже десять. Константин! Я резко вскакиваю, приглаживаю волосы и под повторяющийся стук распахиваю дверь. На меня обрушивается ледяная скала. Черт! Надо было не открывать.

— Я войду, — притворяясь милым, спрашивает Виталий.

Конечно, нет!

— Проходите. — Я отодвигаюсь в сторону, пропуская его внутрь, и на всякий случай остаюсь около приоткрытой двери. Мне не по себе.

Виталий вальяжно расхаживает по номеру, заглядывая в каждую его щелку. Налюбовавшись его красотами, резко оборачивается ко мне и, склонив голову набок, спрашивает:

— Как ты?

Его взгляд полон льда, мне становится еще и холодно.

— Лучше.

— Я хотел пригласить тебя в свой номер, ты так и не посмотрела.

Что?!

— Не думаю, что это уместно.

— Вот как, — присвистывает он, и его взгляд странным образом теплеет. — Завтра ты летишь домой.

Что?!

— Как это?

— Я поговорил с девочками, ты хорошо их подготовила. Так, что учитывая твое состояние, самое время.

— Мое состояние?

— Ну, не я же упал в обморок, — больше корит, чем заботится он.

— Ясно. — Я качаю головой. — А…

— Костя остается, — предугадывая мой вопрос, отвечает директор.

— Ясно. — Шумно выдыхаю я.

Виталий больше ничего не говорит, только смотрит на меня своими «контрастными» глазами и нервно постукивает по бедру. Я переминаюсь с ноги на ногу.

— Во сколько…

— Утром. В семь десять. — Он снова не дает мне договорить и протягивает билет. — Я тебя отвезу.

А вот этого мне совсем не хочется.

— Я лучше на такси.

— Мне нетрудно.

— И все же. Не хочу вас утруждать.

— Почему ты не доверяешь мне? — Он пронзает меня взглядом.

— Я не… не… Я…

— Миа? — со стуком в дверь зовет меня Громов и тут же предстает перед нами. — Виталя?

Лицо директора мрачнеет.

— Я уже уходил. Доброй ночи, Миа, — доброжелательно говорит он, и, отстраняя брата, выходит наружу.

— Что он хотел? — обеспокоенно спрашивает Константин, осматривая меня с ног до головы.

— Узнать о моем здоровье, пригласить к себе в номер, сообщить, что я улетаю, — зачем-то отчитываюсь я перед Громовым.

— В номер? Улетаешь? — ошарашенно спрашивает он, плотно закрывая дверь.

— Да. — Я сглатываю. Очень тесно!

— А я?

— А ты остаешься. — Стараюсь быть невозмутимой, но мне совсем не хочется расставаться с ним.

— Ты отказалась? — Выражение лица Константина становится таким угрюмым и болезненным, что мне хочется потрепать его по всклокоченным волосам.

— От чего?

— От похода в номер, — вдруг выдает он, подходя ближе ко мне.

— Так ты обо мне думаешь? — оскорбленно спрашиваю я, выставляя вперед руку. Громов замирает.

— Я с ума схожу от ревности. — Костя прикрывает глаза, а когда вновь открывает, в них царит темнота. Мне хочется прижаться к его груди, хоть на секунду, в последний раз. Завтра я вернусь к Валере, и все будет как прежде.

Вдруг его взгляд проясняется, погружая меня в драгоценный «мир». Я нервно сжимаю и разжимаю кулаки.

— Я не должен был соглашаться, — молвит он.

Мое сердце начинается колотиться с удвоенной силой. Я глубоко вдыхаю.

— Пожалуйста, уходи, — шепчу я, тупя глаза в пол.

— Вернешься домой, к мужу? — зачем-то спрашивает он.

— Ответ очевиден. — Решаюсь посмотреть на него. Громов так… раздавлен.

— Не могу, — обреченно произносит он, роняя голову на грудь.

— Не мучай, — молю я. Если он простоит здесь хоть минуту, я наброшусь на него и больше не смогу отпустить.

Он поднимает на меня глаза, в них боль смешивается с желанием, затем качает головой, протягивает руку к моему лицу, нежно гладит щеку и уверенно заявляет:

— Не закончилось. — Меня бросает в жар от сказанного. Я ликую, потому что он действительно борется. Хотя и знаю, что мы — невозможно. Громов отрывает руку от моего лица, резко разворачивается и выходит из номера.

Я прижимаюсь лбом к деревянной поверхности, с трудом перебарывая желание побежать следом.

Глава 21

Утром вызываю такси, и, не прощаясь с братьями, покидаю отель, который подарил мне одно признание, два долгих поцелуя и надежду на завтра. Мне совсем не хочется думать о муже, о предстоящих выходных, больше о понедельнике, когда я снова увижу его.

Прохожу регистрацию, сдаю багаж и сажусь на свободное место в зале ожидания, принимаясь размышлять. Почему я так спокойна? Я изменила тому, кого люблю, но мне совершенно не совестно. Я возвращаюсь к Валере с абсолютно легким сердцем, может, потому что поцелуи не так значительны? Может, потому что сейчас это кажется мне нереальным? Или это бомба замедленного действия?