Второй этаж

Я подъезжаю к дому, паркуюсь и выхожу из машины. Меня коробит от мысли войти в пустую квартиру, где столько воспоминаний. Именно здесь я проснулась шесть лет назад, когда Рома меня бросил. Именно, здесь я снова обрела семью и была очень счастлива. Но сейчас я вхожу в этот дом, каждой клеточкой ощущая свое одиночество. Не любить, не чувствовать — ничего больше нет. Я не знаю, как проведу остаток своей жизни. Я ощущаю неподдельный страх и надежду, что это только сон, что уже через минуту выйдет человек и скажет: «Вас снимала скрытая камера!», но моя реальность состоит из руин прошлого и настоящего.

Я медленно обхожу все комнаты. Сколько же здесь нас. Оставаться в этом доме не самая лучшая затея, но и к Рите с Антоном я совсем не хочу. Добредаю до спальни, обессиленно падаю на кровать и чудом засыпаю.

Я резко вскакиваю, услышав, как открывается входная дверь. Сердце начинается колотиться с удвоенной скоростью. Выбегаю в прихожую и вижу пьяного в стельку Валеру.

— А! Моя верная жена, — заплетающимся языком говорит он.

— Что ты здесь делаешь? — шиплю я.

— Заткнись. — Покачиваясь, он делает шаг ко мне. Я машинально — шаг назад. — Ты — змея, которую я пригрел на своей груди.

— Это ты мне говоришь?! — вспыхиваю я, еще шаг и вдруг его рука сжимается на моей шее.

— Заткнись! — Валера едва стоит на ногах, но вцепляется в меня мертвой хваткой, испуганно смотрю на него, судорожно думая, как мне выпутаться. — Я обещал не поднимать на тебя руку, но сейчас я просто хочу тебя убить.

Его хватка усиливается, я едва ли могу дышать.

— Валера, — хриплю я, хватаясь за его руку, стараясь ослабить захват, но тщетно, пальцы сдавливают горло сильнее.

— Ты мерзкая шлюха! — выплевывает он мне в лицо. В глазах ярость, ненависть. Мне становится очень страшно. Наверное, моя жизнь так и закончится. Я буду задушена собственным мужем. Господи, как же мне выпутаться?

— Валера, — снова хриплю я, из глаз начинают течь слезы. Я ощущаю бессилие.

— Заткнись, поганая шлюха, — цедит он. В его глазах туман. Кажется, он едва ли что-то соображает. Что же делать? Муж еще сильнее сдавливает горло, и у меня начинает темнеть в глазах. — Нет! — вдруг вскрикивает он и опускает руку. Я падаю на колени, хватаясь за шею двумя руками, будто это может мне помочь, и глубоко дышу, дышу. — Ты перешла все границы.

С этими словами он швыряет на меня белые карточки. Я поднимаю одну из них с пола и охаю. На фотографии мы с Костей в холле отеля. Поднимаю другую — мы около обрыва целуемся. Следующая — я вхожу в ЕГО номер. Господи! Я нерешительно поднимаю голову на мужа. Он смотрит на меня так, что я ощущаю его огромное желание запинать меня ногами прямо на этом полу.

— Но откуда? — выдавливаю я и медленно поднимаюсь на ноги.

Валера усмехается.

— Ты только это хочешь сказать?

— Валера, я…

— Заткнись! Заткнись! — резко вскрикивает на меня муж.

Я вздрагиваю и замолкаю.

— У тебя есть один день, чтобы убраться отсюда. Только один день. — Валера окидывает меня взглядом полным презрения и выходит из квартиры, с силой хлопнув дверью.

Я сотрясаюсь всем телом и медленно опускаюсь на пол, жалобно скуля. Около меня с десяток фотографий, где я и Громов. Кто же их сделал? Не может быть! Этого не может быть! За нами следили? Но кто? Зачем?

— Костя! Нужно позвонить Косте! — словно в бреду, бормочу себе под нос, тяжело дыша от нервов. Бросаюсь в поисках телефона, и когда, наконец, нахожу его, останавливаюсь. — Нельзя. Нельзя ему звонить. Нужно дождаться завтра. Дождаться завтра.

Я сижу на полу в своей прихожей и раскачиваюсь взад и вперед, смотря на фотографии. Кажется, что-то щелкнуло. Дышу ли я, жива ли я? Не знаю. Я впервые в жизни изменила своему мужу, и кто-то сфотографировал нас. Господи! Что это за чудовище? Как эти фото попали к Валере? Не понимаю. Ничего не понимаю.

— Костя, ты мне так нужен, — шепчу я. По щеке скатывается тяжелая горячая слеза, за ней еще одна и еще.

Я ощущаю себя жалкой и безвольной. Моя жизнь рассыпалась на мелкие бисеринки. Собрать невозможно.

Я так и засыпаю на холодном полу у входа. Нет больше ни сил, ни желания бороться.

Глава 23

Утром меня будит звонок телефона, и я, нащупав его рукой, отвечаю:

— Алло.

— Миа, ты жива?

— Пока да, — нечленораздельно отвечаю я.

— Я так волновалась! Всю ночь не спала.

— Рита, не переживай. Я жива, пока жива.

— Что с твоим голосом?

— Я только проснулась.

— А, ну ладно. Извини. Позвони мне позже, ладно?

— Хорошо, — отвечаю я, отрывая себя от пола.

Когда зрение проясняется, я вспоминаю, что произошло. Меня вновь охватывает паника и пробирает дрожь. Кто смог на это пойти и зачем? Я бреду в ванную, встаю под прохладные струи. Разум понемногу проясняется. Я понимаю, что никогда не смогу найти ответы, не поговорив с Костей. К тому же, мне нужно, собрать вещи и уйти. Так. Все по порядку. Сначала Громов.

Я выскакиваю из душа, быстро крашу ресницы, собираю фотографии, надеваю свободное спортивное платье, бежевые нью белансы и, не завтракая, выхожу из дома. В каком-то бреду я доезжаю до офиса, решительным шагом пересекаю холл и буквально врываюсь в кабинет.

— Миа? — удивляется мне директор, и я, кивнув ему в знак приветствия, полностью игнорируя Василия и Ангелину, в секунду оказываюсь на его территории.

Костя сидит, отвернувшись к окну, и с кем-то разговаривает по телефону. Его голос сильный, властный, уверенный. У меня аж дух захватывает. «Миа, приди в себя», — говорю сама себе и подхожу к его столу, замерев в ожидании окончания этого диалога.

Когда Громов поворачивается, в момент на его лице изумление сменяет радость.

— Костя, за нами следят. — Я кидаю на его стол фотографии, и они раскрываются перед ним веером. Громов на долю секунды теряет самообладание. Он опускает на них глаза, затем снова смотрит на меня и обратно. Я замечаю его смятение и страх. Его руки нерешительно тянутся к фотокарточкам, и Костя одну за другой просматривает их.

— Откуда это у тебя? — очень тихо спрашивает он, все еще рассматривая изображения.

— Валера вчера принес, — отвечаю, стараясь сохранять спокойствие, но мой голос меня подводит, а ноги подкашиваются. Я хватаюсь за стол, чтобы удержать равновесие. Константин мгновенно спохватывается.

— Ты что-нибудь ела? — обеспокоенно спрашивает он, и, поддерживая меня, помогает сесть в кресло. Я мотаю головой. — Так, держи. Выпей воды. — Он протягивает мне полный до краев стакан. И я как безвольная кукла опрокидываю его в себя, ощущая холод внутри. — Ты сможешь идти?

— Да.