Второй этаж

— Тогда поехали отсюда, — командует Константин и берет со стола фотографии.

Мы выходим в общий кабинет, я стараюсь не обращать внимания на любопытствующие взоры. Костя, не говоря никому ни слова, выпускает меня вперед, и снова придерживая, ведет к лифту. Я так благодарна ему за это. В эту минуту я чувствую, что не одна, что он позаботиться обо мне и все решит. Мне не хочется задавать вопросов, искать правых. Я как преступница хочу наслаждаться этой опьяняющей свободой, не думая, не сожалея, потому что именно сейчас он мой. Весь мой.

Громов открывает передо мной дверь своего Гелендвагена, и я забираюсь внутрь. Он вальяжно обходит машину спереди и садится на водительское сиденье. Какой же он мужественный и сильный. Как же повезло его жене. Когда мы трогаемся, Костя аккуратно сжимает мою ладонь, делясь со мной своим теплом и тем самым, говоря мне, что я в безопасности.

Мы сидим на капоте его машины, свесив ноги, и поедаем сэндвичи. В нескольких метрах от нас плещется море.

— Расскажи мне все по порядку, — просит он.

Я внимательно смотрю на него и пересказываю вчерашнюю сцену до мельчайших деталей. Признаюсь, это дается мне не без труда. Слезы так и норовят выбраться наружу.

— Кто это может быть? У тебя есть предположения?

— Не знаю. — С тяжелым вздохом он спрыгивает на землю и добавляет: — Но узнаю, не беспокойся.

— Костя, мне очень страшно, — еле слышно говорю я и опускаю глаза.

— Ничего не бойся пока я с тобой. — Его голос уверенный и жесткий. Он подходит ко мне и встает около моих коленей, упираясь в них руками. — Посмотри на меня.

Я медленно поднимаю на него глаза. Костя сладко-сладко мне улыбается, под его взглядом мне становится тепло и уютно, я откладываю сэндвич, и, разведя ноги в стороны, сползаю в его объятия. Он подхватывает меня, словно пушинку и осторожно ставит на ноги. Я утыкаюсь носом в его шею и крепко обнимаю, боясь, что он убежит или исчезнет. Сейчас я как никогда нуждаюсь в защите. Костя заключает меня в кольцо своих сильных рук и вдыхает запах моих волос. Любовь, нежность, забота, ласка переплетаются в этих касаниях, укачивая меня словно в колыбели. Я боюсь разомкнуть объятия и снова ощутить пустоту, которая наступает каждый раз, когда он меня отпускает.

— Вот бы ты меня никогда не отпускал, — бормочу я, стискивая руки сильнее.

— Миа.

— Молчи. Дай мне немного помечтать.

— Но…

— Молчи.

— Ты дашь мне сказать? — злится он.

— Нет. — Внезапно я улыбаюсь и поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Громов тоже растягивает губы в кривой улыбке. — Не-воз-мо-жно, — проговариваю я по слогам и удивляюсь легкости, с которой мне удается произнести это слово. Кажется, я уже смирилась. Костя же смотрит на меня болезненным взглядом. — Ты всегда это знал. Мы встретились в тех обстоятельствах, когда не можем позволить жить этому чувству. Невозможно. Однако, не можем и отрицать, что стали друг для друга особенными. Так всегда будет.

— Ты режешь меня без ножа, — с надрывом отвечает он.

— Просто прими это уже, наконец.

— Ты, действительно, этого хочешь?

— Да. — Я киваю головой.

— Врешь, — ухмыляется он.

— Вру, — я вторю ему.

— Миа.

— Костя.

— Что мне с тобой делать? — ласково спрашивает он.

— Бросить, — на полном серьезе говорю я.

— Невозможно.

— Мы должны узнать, кто сделал эти снимки. Потом я исчезну.

Громов расцепляет руки и испуганно смотрит на меня. Мне становится холодно.

— Ты шутишь?

— Нет.

— Тогда я буду всю жизнь искать этого ублюдка.

— Костя, перестань. Мне тоже нелегко.

— Я знаю. — Он ерошит волосы, затем трет лицо ладонями. — Ладно, я узнаю.

Я вздыхаю с облегчением.

— Но с одним условием, — предостерегает меня он.

— Каким?

— Ты останешься в компании.

— Нет.

— Да, Миа. Ты останешься. — Он давит на меня, лишая возможности сопротивляться.

— И как это будет? Будем работать и мучиться? — с истеричным смешком спрашиваю я.

— Давай решать проблемы по мере поступления, — спокойно отвечает Громов.

— То есть я твоя проблема?

— Нет, ты моя возлюбленная, — на полном серьезе говорит он, а я вдруг краснею.

— Не говори, — выдавливаю я.

— Тогда не слушай, — усмехается он. — Поехали.

— Куда?

— Собирать твои вещи.

— Чего? — Я выпячиваю на него глаза.

— Ты же сказала, что тебе нужно съехать сегодня. Так?

Я киваю.

— Но…

— Поехали, — командует он, и я снова подчиняюсь.

Пока мы выезжаем на трассу, я пытаюсь подобрать слова, чтобы это остановить. Несколько раз открываю и закрываю рот, повернувшись к нему. И, наконец, говорю:

— Это неуместно.

— Конечно, сейчас высажу тебя вон на той остановке, сама решишь свои проблемы. Завтра увидимся. — Уголки его губ дергаются, но лицо остается невозмутимым. Шутит или серьезно?

— Как это?

— Что как? Увидимся? — Теперь, ясно, Громов включил саркастичного парня.

— Эти твои шутки! Знаешь ли! — насупливаюсь я.

— По-моему очень смешно. — Он улыбается, и сейчас кажется мне очень красивым.

— И все-таки ты не можешь помогать мне. Это будет некрасиво по отношению к Валере. И это будет неправильно по отношению к твоей жене и дочери. И…

— Все! — останавливает меня Константин. — Миа, остановись. Я просто подвезу тебя до твоего дома. Ладно?

— Ладно, — неуверенно соглашаюсь я. В моей голове сейчас столько мыслей, что они с бешенной силой ударяются друг о друга и разлетаются в разные стороны. Я думаю, что должна объяснить ему свою позицию. — Но…

— Миа, ладно, все, хватит. Я не сделаю того, чего ты не захочешь. Хочешь сама решать, нет проблем.

— Кость, — ласково зову его.

— Что? — огрызается он.

— Не злись.

Громов бросает на меня свирепый взгляд, моргает, а когда опять смотрит на меня, то приглашает в свой безопасный красивый «мир».

— Ты ненормальная, — усмехается он и прибавляет газу.

В этот самый миг я чувствую себя такой счастливой. Будто ничего не было. Будто Громов и я это так естественно. Я не чувствую боли, не ощущаю себя преданной. Я просто счастлива здесь и сейчас. Я совершила много ошибок. И да, я предала своего мужа, но он предал меня во стократ. И в каком-то смысле моя влюбленность в Константина стала его бумерангом. Не бывает подлых поступков, которые остаются без наказания. И если, чтобы чувствовать, как бьется сердце, я должна была потерять мужа и комфорт, пусть. Я знаю, что Громов не будет моим. Я не женщина его жизни, но эти мгновения стоят многих лет одиночества.