Второй Год

— Что, если они все мертвы? — спросила я, прежде чем поморщиться от того, как грубо это прозвучало. Как безразлично. За последнюю неделю я потеряла способность быть тактичной. Есть над чем поработать… в другой раз.

Взгляд Коннора был полон решимости, его глаза потемнели еще больше.

— Нет. Это не так. Если мы были в стазисе, то и они тоже. Иначе наши бренные тела давно бы умерли. Мы освободились от стазиса, ты, я и Эш. Остальные… они все еще под действием заклинания.

Ага. Конечно. Таким образом, большая часть Атлантиды находилась в стазисе, за исключением тех немногих, кто спасся изначально и имел детей. Как и остальные предки Пятерки Атлантов.

У меня разболелась голова.

— Думаю, есть только один способ выяснить это, — сказала я, поднимаясь по песку, ведущему к воротам. Между краем острова и воротами было около полумили; песок, хлюпавший у меня под ногами, казался теплым и настоящим. Я где-то потеряла свою обувь, но, по крайней мере, на мне была моя обычная одежда. Та, в которой я начала этот день и в которой умерла.

Наверное, позже я ее сожгу.

Коннор мгновенно оказался рядом со мной, и мне всего на шестьдесят процентов захотелось врезать ему, так что в наших отношениях наметился реальный прогресс.

— Это так круто, — прошептал он.

Я ощутила то же чувство благоговения, которое наполняло воздух вокруг нас. Было тихо, лишь на заднем плане слышалось слабое журчание воды. Я не ощущала никаких признаков жизни, хотя на этом острове определенно чувствовалась сила, энергия тихо вибрировала.

Дойдя до ворот, мы оба остановились и уставились на них.

— Можешь прочесть? — пробормотала я.

Коннор кивнул.

— Приблизительный перевод… Странник больше не будет затерян в Атлантиде. Обратите внимание на это. Все, кто входит, обязаны соблюдать семь правил поведения. Нарушишь эти законы и пострадаешь от последствий.

Я искоса взглянула на него.

— Так вот что здесь написано? Написано на Древнеатлантском?

— Почти, — сказал он, пожав плечами.

Я повернулась обратно к воротам и протянула руку, чтобы прикоснуться к блестящим символам.

— Каковы семь правил поведения? — спросила я, как только коснулась указательным пальцем первого символа.

Прежде чем Коннор успел ответить, ворота громко щелкнули и распахнулись. Они двигались бесшумно, совсем не похоже, что они ржавели под водой последнюю тысячу лет. На самом деле, я не видела ни малейшего признака того, что Атлантида состарилась или была повреждена за все время, проведенное под водой.

Во всяком случае, они выглядели идеально, как новенькие, ни единой потертости на стене.

У меня возникло безумное желание взять фломастер и нацарапать на воротах свое имя, просто чтобы посмотреть, приживется ли оно там. Что-то подсказывало мне, что этого не произойдет.

— Может, нам стоит войти? — В голосе Коннора впервые прозвучала неуверенность. Он всегда был так уверен в правильности выбранного пути. Он был уверен в своей единственной цели — вернуть Атлантиду. Я гадала, каково это — иметь такую сильную, единственную в своем роде цель, а потом, наконец, добиться ее достижения.

— Это все, о чем ты мечтал? — спросила я, когда мы, шаркая, подошли к двери.

Он остановился

— О чем?

— Твои мечты наконец-то сбываются?

Если я и думала, что солнце яркое, то это было ничто по сравнению с улыбкой на лице Коннора в тот момент. Она была ослепительна.

— Лучшее чувство, которое я когда-либо испытывал.

Я посмотрела на его лицо; на этот раз оно было открытым, расслабленным и счастливым. Он выглядел на свой возраст — молодым и беззаботным. Я подумала, чувствовала бы я то же самое, если бы Ашер оказался жив. Потому что сейчас это было моей единственной мечтой.

Где же он тогда?

— Возможно, он не может найти тебя, — сказал Коннор, и я мотнула головой в его сторону. Мы все еще стояли на пороге, не решаясь переступить порог.

— О чем ты говоришь? — Я даже не упомянула Ашера.

Коннор грустно усмехнулся.

— У тебя такое выражение лица, когда ты думаешь о нем. Я не уверен, что когда-либо видел боль настолько явной… И именно поэтому я знаю, что Аш у тебя на уме. Я обещаю, что он жив, и обещаю, что если бы он мог прийти к тебе, он бы это сделал. Я знаю его долгое время, и то, что он чувствует к тебе, превосходит даже настоящие супружеские узы. Это превосходит все узы, которые я когда-либо знал. Ашер никогда бы намеренно не причинил тебе боль.

Прочистив горло, я покачала головой.

— Думаю, мы скоро это выясним.

Я больше не могла думать об этом; боль была такой сильной, что перехватывало дыхание. К счастью, прямо передо мной была возможность отвлечься.

Атлантида. Сказка. Миф.

Все, что мне нужно было сделать, — это сделать первый шаг в эти приоткрытые ворота. Я была уверена, что Коннор будет толкать меня, чтобы я прошла первой, но его напряженное лицо, руки, которые подсознательно сжимались в кулаки, и учащенное дыхание выдавали его нервозность. Он был напуган.

Просто чтобы доказать, что все нормально, я шагнула вперед и распахнула ворота до упора. С того места, где мы находились, огромные статуи были видны вдалеке, на противоположном конце.

Сделав один неуверенный шаг вперед, я оказалась внутри ворот. Внутри Атлантиды.

Черт возьми.

Сила гудела во мне, кружась и прыгая, как счастливый щенок, когда его хозяин наконец-то вернулся домой, чтобы поприветствовать его. Дом. Это слово пронеслось у меня в голове и впиталось в кровь.

Я была дома.

25

Прямо передо мной располагался огромный фонтан. Он был того же оттенка золота, что и надпись на бронзовых дверях, и это мне о чем-то напомнило. Я медленно приподняла рубашку. Это был первый раз, когда я смогла увидеть корону на своей коже с тех пор, как умер Ашер, и я действительно должна была быть шокирована чистым золотом на моей метке, но я не была шокирована.

Смерть освободила меня от смертной оболочки, и теперь я носила свою вечную кожу — отвратительно, но это правда. Золото, должно быть, это был цвет богов Атлантиды. Я все еще не до конца понимала, почему я была больше богом, чем Ашер, но, по-видимому, это было то самое старое «магия и ДНК работают таинственным образом», о котором говорил Коннор.

Снова сосредоточившись на фонтане, я рассмотрела множество вырезанных фигур. Они танцевали, и было ясно, что между ними и сквозь их распростертые объятия должна была струиться вода. Только фонтан был неподвижным и сухим. На нетронутом рисунке не было видно ни капли воды.

Все резные фигуры танцевали парами, женщины были одеты в струящиеся золотые платья, а мужчины были в костюмах, но у всех у них были босые ноги, которые запутывались в том самом пространстве, где должна была течь вода. Это было бы захватывающе, если бы через него проходили струи воды.