Второй поцелуй
Шрифт:
Я уже дошла до кухни, юркнула за дверь и постаралась закрыть ее, но не успела. Сэм поставил ногу в проем, а затем налег на дверь, отодвигая меня в сторону. В следующую секунду он уже стоял рядом и с шокированным выражением лица осматривал кухню.
– Роуз… Какого черта? Ты тут что, разыгрывала битву при Таутоне 2 ?
Я проследила за его взглядом, пытаясь увидеть кухню его глазами. Рабочие поверхности вокруг плиты заляпаны томатным соусом и присыпаны мукой. Двери всех шкафов распахнуты. На кухонном острове в центре комнаты громоздятся с
2
Битва при Таутоне, состоявшаяся 29 марта 1461 года, считается крупнейшим и самым кровопролитным сражением на территории Британских островов.
– Все не так плохо, – попыталась оправдаться я.
Сэм окинул меня недоуменным взглядом, а потом плотно закрыл за нами дверь.
– Куда подевалась миссис Хиггинс?
– Убежала домой. У них там чуть пожар не начался. Я не хотела никого беспокоить и решила сама приготовить ужин. Это ведь не так уж сложно…
Сэм заглянул в кастрюльку с молоком, в котором плавали кусочки теста.
– Прости, но что это?
– Соус бешамель, – протянула я. – Наверное. Я не уверена. Я вроде бы делала как написано в рецепте.
Глаза Сэма округлились.
– Ты никогда не готовила соус бешамель?
Он сказал с таким удивлением, что смущение уступило место гневу.
– Можно подумать, ты мастер? Вчера ты не смог донести рагу.
На это он ничего не ответил, но покачал головой, а потом взял чистую чайную ложку и зачерпнул немного булькающего томатно-мясного соуса. Распробовал его, нахмурился и кивнул на открытую бутылку.
– Ты добавила вино?
– А должна была?
– Обычно добавляют портвейн, но и красное вино сойдет.
Удивленно приоткрыв рот, я смотрела на то, как Сэм закатывает рукава белой рубашки, усердно моет руки, стряхивает их и, продолжая хмуриться, наполняет мой бокал.
– Выпей, – сказал он, протягивая бокал. – У тебя совсем измученный вид.
Я сделала глоток, смакуя терпкий вкус.
– Кстати, неплохой выбор, – добавил он и плеснул вино в кастрюлю с томатно-мясным соусом. – Это любимое вино мамы. Одна бутылка стоит пятьсот фунтов.
Я подавилась и закашлялась, прикрыв ладонью рот.
– Сколько-сколько? Извини, я не хотела…
– Я всегда поражался тому, насколько ваши вкусы похожи.
Сэм принялся закрывать шкафы, потом включил духовку и вернулся к плите. Помешал поварешкой соус и еще раз попробовал его.
– М-м-м… – зачерпнув подливу кончиком чайной ложки, он подошел ко мне. – Попробуй.
Я слизнула соус, вглядываясь в глаза Сэма. Сейчас они напоминали мне море во время грозы: бескрайнее, темное и неуемное.
– Как будто чего-то не хватает?
– Ты права. Пармезана.
Сэм достал из холодильника треугольник сыра, отрезал большим ножом толстую корочку и забросил в кастрюлю.
– Она отдаст вкус, а потом мы ее выкинем.
Остальной сыр Сэм натер на терке, а последний кусочек размером с лесной орех протянул мне. С вином пармезан показался
вкуснее обычного. Или наоборот: вино с сыром? Похоже, Сэм понимал это, потому что довольно хмыкнул, когда я на несколько мгновений прикрыла от удовольствия глаза.Взяв две чистые кастрюли, он налил в одну молока и поставил на газ. Движения Сэма были точными и уверенными. Его профиль с выступающим подбородком и четко очерченными скулами казался невероятно мужественным, а белая рубашка красиво обрисовывала плечи и руки. Я наблюдала за Сэмом с восхищением, в котором ни за что бы ему не призналась. В груди стало тесно.
– Для соуса бешамель важно, чтобы молоко было теплым, но не кипящим, – пояснил он. – Присмотри за ним. Оно имеет дурную черту убегать. Прямо как ты.
Я пропустила шпильку мимо ушей. В другой кастрюле Сэм растопил масло и, помешивая венчиком, добавил две столовые ложки муки.
– А взвесить не надо?
– Опирайся на свои чувства, а не цифры.
Я закатила глаза на это самодовольное утверждение, но на дне образовалась равномерная масса, прямо как на сайте с рецептом.
– Где ты этому научился? – спросила я, прислонившись бедром к шкафу совсем рядом с ним.
– В Италии. Кулинарная школа стала чем-то вроде трудотерапии после нашего расставания. Нужно было время, чтобы прийти в себя.
Он сказал это совершенно нейтрально, будто это случилось не с ним, но мое сердце пропустило удар. Я вдруг представила, что Сэм страдал так же сильно, как и я. Почему-то мне всегда казалось, что ему это расставание далось куда проще, чем мне, хотя письмо, найденное в коробке из-под туфель, говорило об обратном.
– Как там молоко? – спросил он, и я вздрогнула всем телом.
На дымящейся поверхности стала образовываться пленка.
– Эм-м-м, наверное, оно готово?
Сэм ухватился за тонкую ручку кастрюльки, подхватил ее и начал переливать молоко тонким ручейком в смесь муки и масла, непрерывно размешивая венчиком. Я вытянула шею, завороженно наблюдая за его красивыми руками. Через минуту у него получилась идеальная кремовая масса.
– Не может быть, – сказала я, качая головой. – Я битых десять минут мешала, и ничего не вышло. Признавайся, ты сжульничал?
Легкая улыбка коснулась губ Сэма. Вертикальная складка между темными бровями немного разгладилась. Взяв мою свободную руку, он положил ее на венчик. По тыльной стороне ладони заплясали маленькие искры, будто бы меня лизнуло солнце. Это чувство не пропало, даже когда Сэм убрал свою руку.
– Помешивай, а я пока смажу маслом формы для запекания.
– Как скажешь, – сглотнула я. – Кстати, где вы их прячете? Я всю кухню перерыла, но ничего подходящего не нашла. Они у вас то слишком круглые, то слишком металлические, то слишком маленькие…
– Ты искала одну, а нужно было двенадцать.
Сэм широко улыбнулся. Бабочки в моем животе снова ожили. А может быть, они просто напились дорогущего вина и решили потанцевать? Кто их знает? Но мне захотелось попросить Сэма улыбаться почаще.
– Почему двенадцать? – с придыханием спросила я, пытаясь оторвать взгляд от его губ.
Открыв один из настенных шкафов, Сэм достал керамические формы десять на десять сантиметров, красные снаружи и белые внутри. Они уже попадались мне на глаза, но я их сразу же отмела за слишком малый размер.