Второй раунд

— Извините, господин майор. Вы так спешили, что я не успела вам доложить. За несколько минут до вашего приезда заходил молодой человек, который, как мне кажется, по вашим отрывочным замечаниям… Он очень похож, те же приметы…

— Что?! О-о! Черт вас побери, Штаубе! — взорвался Старк. — Неужели ваш рыжий котелок не сварил, что нужно, хотя бы спрашивать, кто сюда заходит?! Вы забываете, Анна, где работаете! Здесь вам не салон мод. С ума можно сойти!.. Идемте, Браун, и давайте сюда эту девчонку.

Браун, заглянув в кабинет Старка, вернулся:

— Послушайте, Анни, вы проверьте свой стол. Что вы делали, когда у вас был этот молодой человек?

— Давала вам на подпись тот документ, для Берлина. Исправляла ошибки.

— Проверьте тщательнее все: копии, копирку, где, например, та, последняя.

Анни закуривала, при этих словах спичка едва заметно дрогнула в ее руках, но она тут же овладела собой, выпустив густое облако дыма.

— Копирка? Я ее сожгла. Видите пепел? — показала она на пепельницу, в которой еще утром случайно сгорела какая-то бумажка.

Как только Браун вернулся в кабинет Старка, Анни в изнеможении рухнула на стул, стала лихорадочно перебирать бумаги. Да, копирки не было! Хотя она хорошо помнила, что, подготовив документ, отложила ее в сторону, так как по инструкции все документы с грифом «секретно» и копировальная бумага с закладок должны непременно возвращаться исполнителю. Хорошо еще, что ей доверяли самой сжигать копирку, иначе бы… Страшно подумать, что было бы… Значит, тот молодой парень выкрал копирку, пока она была у Брауна…

«Теперь только молчать, — решила она, — молчать, и все. Ей совершенно все равно, что будет с теми, о которых шла речь в документе. Ей наплевать на все, она не знает этих людей. Иначе…»

Анни Штаубе задохнулась при мысли, что с ней произойдет, если… признаться сейчас. Старк может арестовать и посадить ее в тюрьму. Тогда прощай благополучие, возможность уехать в Англию. Анни решила молчать, что бы там ни было, и успокоилась, приняв такое решение.

7

В разогретом воздухе носились запахи цветов, разомлевшей травы. Сильнее других смолистый запах лиственницы. Хорошо накатанная лесная дорога вывела к небольшому мостику, За ним начиналась советская зона.

Словно из-под земли на дороге выросли фигуры пограничников и служащих народной полиции. Несмотря на то что один из пограничников хорошо знал Фомина, он проверил документы, несколько удивленный не совсем обычным маршрутом для переезда границы.

— Обстоятельства, друг, — вытирая пот, объяснил Фомин. — Скажите-ка лучше, как быстрее проехать на заставу…

Четверть часа спустя Фомин сидел в небольшом чистеньком кабинете Рощина.

— Ну вот, видишь, — радостно приветствовал его Рощин, довольный тем, что хоть как-то смог помочь товарищу своим инструктажем и объяснениями перед операцией. — Трусил?

— Откровенно говори, поволновался, теперь жди английских гостей.

— Гостей встретим. А Георгий Васильевич уже о тебе справлялся: не проезжал ли?

— Доложи в отдел, что через час буду дома.

Часы показывали половину третьего, когда он поднялся в приемную полковника.

— Ну, молодец, Женя, — Кторов шел ему навстречу. — Молодец, ничего не скажешь. — Он усадил Фомина в кресло. — Только что звонил Рощин. На КПП приходил английский комендант и еще какой-то штатский. Заявили, что преследуют важного преступника, которого наши пограничники, дескать, беспрепятственно пропустили на машине через границу. Сообщили номер машины, потребовали разыскать. Рощин вполне резонно ответил: что прежде, чем оказаться у нас, преследуемый переехал границу с вашей стороны. Выходит, мы должны исправлять ваши ошибки?.. Короче говоря, на границе порядок. А теперь выкладывай, что там приключилось. Все, до мельчайших подробностей.

8

Цепенея от страха, Эльза сидела на краешке стула, маленькая и пришибленная рядом с огромным письменным столом Старка.

— Ну, фрейлейн, рассказывайте, что делал у вас на квартире этот человек?.. Как там вы его называли? Симпатичным?

Эльза сбивчиво и путано начала объяснять…

— Вы не сказали, почему вы сразу не доложили мне, не позвонили сюда?

— Он сослался на господина Клюге, и у него был ключ от стола и записка. Я думала вы знаете…

Браун хотел еще что-то спросить у Эльзы, но Старк его остановил.

— Достаточно. Идите домой, Эльза, и продолжайте смотреть за квартирой. Она теперь поступает в полное распоряжение английской комендатуры. Всем, кто будет интересоваться вашим хозяином, отвечайте, что он скоро приедет. Берите визитные карточки или спрашивайте, что нужно передать господину Клюге. О каждом таком посещении немедленно ставьте в известность нас. И не будьте больше такой дурой, Эльза. Этак вас обманет какой-нибудь пройдоха… Понятно?

— Да, сэр.

— Ступайте.

«Гроза миновала», — поняла Эльза и спросила:

— Извините, господин, а мне оплатят работу?

— Оплатят. Деньги вам дадут здесь, у нас. И старайтесь…

Обрадованная и окончательно успокоенная, Эльза ушла.

— Зачем вам теперь эта квартира, Эдвард? — спросил Браун. — Русским она известна. И вряд ли они навестят ее снова.

— У меня, Ральф, на этот счет имеются кое-какие предположения, точнее, подозрения, и я хочу их перепроверить. Откровенно говоря, сейчас меня не столько уже волнуют русские — они сделали свое дело — сколько немцы. Вам известно, почему мы с шефом решили пожертвовать «Журналистом»?

— Что, Гелен?

— Да. Хотя в этом я окончательно не уверен. Геленовская разведка с легкой руки Си-Ай-Эй [17] настолько обнаглела, что начинает работать против нас. А наши союзники в лице господина Даллеса смотрят на эти «шалости» сквозь пальцы. И я уверен, что немцы в конце концов обойдут не только нас, но и американцев. Немцы есть немцы и в первую очередь думают о себе, о своем, так сказать, возрождении. Я чувствую, пора с этим разобраться и указать им на их место. Забылись, черт возьми…

17

Американская разведка.