Вуаль тысячи слез

— Ты, кажется, не особенно рада, что она вернулась, — сказала конара Лиистра, вытаскивая подругу из плена собственных мыслей.

— Я не очень хорошо знаю Джийан, — отозвалась конара Инггрес.

— Я имела в виду конару Бартту.

Застывшая улыбка сводила с ума. «Чему она так радуется», — недоумевала конара Инггрес.

— Понимаю, что ты думаешь о конаре Бартте. Но уверяю тебя, теперь, когда с нами Матерь, все будет в порядке.

«В этой улыбке определенно есть что-то зловещее», — решила конара Инггрес. Однако куда больше ее пугало совсем другое. Подруга сказала: «Я понимаю, что ты думаешь о конаре Бартте», будто сама считала по-другому. Из-за таких эпизодов конара Инггрес и старалась избегать Лиистру. А если это было невозможно, как, например, сейчас, то Инггрес старалась вести себя очень осторожно.

— Наверное, со временем я тоже буду так думать, — солгала конара Инггрес.

Конара Лиистра взяла со стола бутерброд и быстро засунула в рот. Конаре Инггрес казалось, что подруга не перестает улыбаться даже во время еды.

— Замечательно! — обрадовалась Лиистра. — Мы все на тебя рассчитываем.

17 ХИМЕРА

Стоял поздний вечер в конце осени, когда последний зеленый лист превращается в мульчу под ледяным дыханием наступающей зимы. Фонари на корабле Куриона качались в такт движению судна по неспокойному морю. На корабле было четыре фонаря, украшенных затейливыми рунами, — по одному на изогнутом носу и узкой корме и еще два у правого и левого бортов.

Курион обладал яркой незабываемой внешностью. Как и большинство саракконов, капитан был высоким, стройным и в меру мускулистым, с кожей цвета спелого граната. Черты холеного лица казались идеально правильными — высокие скулы, умные темные глаза, изящной формы губы, благодаря которым он всегда выглядел немного удивленным. Гладко выбритый череп украшен затейливым узором из рун. Такой же, что и на мускулистых предплечьях, выпирающих из-под жилета из шагреневой кожи. Черная окладистая борода Куриона была украшена подвесками из резного лазурита и нефрита, а пальцы унизаны массивными кольцами с сапфиром, рубином и рысьим глазом. Волны беспощадно хлестали корабль, и концы широкого, украшенного узлами пояса капитана находились в постоянном движении. Такие пояса плели из морского винограда, и у каждого сараккона из тех, что встречал Курган, было определенное количество узлов разного вида. Узлы имели некое значение. Правда, какое, ни один из в'орннов не знал.

— Мы не встречались с тех самых пор, как тебя назначили регентом, — заметил Курион, — даже на калллистоте.

Курган рассмеялся, наблюдая, как разматывается леса спиннинга из морской ивы, которую моряк сам вымачивал в специальной смеси ртути и морской соли, чтобы увеличить ее прочность, сохранив упругость.

— С тех пор, как ты стал регентом, на калллистоте царит ужасная скука. Против кого же мне теперь ставить?

— Знаю я тебя… Спишь и видишь, как бы заманить меня обратно на ринг.

— Ты здорово сражался и прослыл настоящим героем.

Однажды Курган имел неосторожность заключить с капитаном пари, которое тут же проиграл. Денег, чтобы расплатиться, у будущего регента не было, и Курион заставил его драться на калллистоте, неожиданно оказав ему честь, которой не удостаивался ни один из в'орннов, за исключением, пожалуй, лишь Нита Сахора.

— Теперь я регент Кундалы, и у меня найдутся занятия поважнее, чем драться на калллистоте.

— Очень жаль.

— Однако я продолжаю тренироваться. — Курган чувствовал, что говорить ему необходимо, иначе все три желудка вывернутся прямо на глазах у Куриона. Тело в'орннов мало приспособлено к морской качке.

— Отлично! — похвалил Курион. — В здоровом теле — здоровый дух.

Естественно, Курган мог бы встретиться с Курионом в любом другом месте, но правитель решил поехать на рыбалку, чтобы еще раз убедиться в собственной силе. Вообще-то желание не походить на других у регента было врожденным, а Нит Батокссс в своих корыстных целях развил в нем это качество и сделал одним из основных в характере.

— Приходится следить за всей планетой. Я, как ни странно, порой нахожу это довольно утомительным.

— Понятно. Да ведь все в конце концов сводится к винтикам и колесам. Любая механика скучна и однообразна. Даже механика управления планетой.

— Вообще-то ты прав, — признал Курган. — Больше всего мне по душе тесное общение с Товариществом гэргонов.

— Насколько я знаю в'орннов, так считали все регенты без исключения. — Курион несколько раз с силой взмахнул спиннингом.

Чтобы не вылететь за борт, Курган пошире расставил ноги.

— Особенно интересно с Нитом Батоксссом. Помнишь его? Мы встретились на этом самом корабле.

— Гэргона трудно забыть. — Курион с силой сматывал лесу, спиннинг согнулся чуть ли не вдвое. — Любого из них.

Курган старался, чтобы его голос звучал беззаботно и весело.

— Не поверишь, он интересуется кундалианской мифологией. Семью Порталами в страну сокровищ, например. Так он, по крайней мере, утверждает.

— Ого! Ничего себе! — закричал Курион. — Сокровища интересуют даже гэргонов!

— Не уверен, что он сказал мне всю правду. Ты что-нибудь слышал про эти Порталы?

Курион покачал головой.

— К сожалению, нет. — Он пожал плечами. — Все мои порталы здесь, на корабле.

— Кстати, давно хотел спросить, что Нит Батокссс делал у тебя на судне?

— Помоги! — отрывисто приказал Курион, изо всех сил вцепившись в спиннинг и сматывая лесу. — Кажется, мы поймали настоящую химеру!

Внезапно будто в подтверждение слов капитана всего в трех метрах от кормы вода закипела. Кровь Кургана застыла в жилах — из воды выпрыгнуло что-то огромное и жуткое.

Регент успел лишь мельком разглядеть темный блестящий силуэт, почти полностью состоящий из головы. Чудище скрылось под шапками пены, а Курион из последних сил сматывал лесу.

— Пресвятая Яхэ, она черная! — закричал моряк.

Весь экипаж, даже те, кто возился в трюме, высыпали на палубу, оглушая Кургана криками. Выяснилось, что химера была не только колоссальных размеров, но и совершенно черная! На палубе царило веселое возбуждение, но в ту же секунду химера подпрыгнула над водой, позволив всем, включая Кургана, как следует себя рассмотреть. Она была огромной, почти с корабль длиной, с длинным конусообразным хвостом и острыми, как нож, хвостовыми плавниками. На спине чудовища находились три хрящевых плавника, делавших его похожим на динозавра. В мерцающем свете фонарей черное тело казалось каким-то сверхъестественным и невероятно огромным. Однако страшнее всего была пасть, занимавшая, как показалось Кургану, добрую треть мускулистого тела. Выпрыгнув из воды, химера изогнулась так, что Куриона с силой ударило о борт. Монстр смерил капитана полным ледяной злобы взглядом. Обдав Куриона, Кургана и остальных, собравшихся на палубе, пеной, чудище снова скрылось под водой.

Все как по команде бросились к борту и вцепились в ограждения. След, тянувшийся по воде за пытавшимся освободиться от гарпуна чудовищем, фосфоресцировал. Курион продолжал сматывать лесу. Вот химера опять подскочила над водой, и леса вновь размоталась почти до конца. Более двух часов химера пыталась избавиться от крючка, проявляя дьявольскую изобретательность. Так, она заплывала под корабль и пыталась перетереть лесу о киль.

— Ее действия говорят о присутствии воли, — сказал Курган. Он очень утомился, хотя мог только догадываться, как устал Курион.