Вуайерист

— Почему? Где твоя машина?

— Нужно было кое-что отремонтировать, и это заняло больше времени, чем они ожидали.

Посмотрев на время, я увидел, что был почти час ночи, и мне претила мысль о том, что она воспользуется «Убером». Что, если что-то случится?

Прикрыв рукой её телефон, я остановил её.

— Давай я отвезу тебя домой.

Её кожа была нежной, а пульс на запястье подскочил от моего прикосновения, зажигая в моих пальцах запал, который прошёл через руку к груди.

— Кэллум…

— Давай, — перебил я, пресекая её отказ. — Я покормлю тебя по дороге.

— Уже за полночь. Всё закрыто.

— Просто… пожалуйста.

Никого не было рядом с нами, когда мы задержались у входа в клуб, и я ждал её решения. Она, наконец, подняла глаза и встретилась со мной взглядом, казалось, впервые с вечера среды. Мы оказались в нашем собственном мыльном пузыре. Мир больше не являлся частью, окружающей нас энергии.

— Хорошо.

Я едва сдерживал улыбку, когда вёл её к машине. Оклин была очень гордой, и я не хотел показывать свою радость, опасаясь, что она, в итоге, откажется.

В конце концов я отвёл её в «Вафельный домик» с намерением посидеть, чтобы мы могли поговорить, но, когда мы добрались туда, Оклин заколебалась перед входом.

— Что-то не так?

— Может, это была бы не лучшая идея для меня — завалиться туда со своим профессором посреди ночи.

— Чёрт. Я даже не подумал. — Я был так чертовски сосредоточен на том, чтобы просто провести с ней время, что даже не подумал о нашем положение. Я забыл, что она моя студентка. Я лишь видел в ней женщину, с которой мне нужно было быть рядом. — Ладно. Скажи мне, что ты хочешь, а я закажу и принесу это. Мы можем поесть в машине.

— Простые вафли и немного бекона.

Когда наши заказы были готовы, я схватил их и бросился обратно к машине. Оклин наблюдала, как я вожусь с пакетами, с нерешительным выражением на лице, как будто она всё ещё не была уверена, чем закончится этот вечер.

— Разумно было подумать о том, что люди увидят нас. Там было полно народу.

— Оливия много говорит об этом месте. Сказала, что это место забито почти каждую ночь.

— Да, я помню чудеса «Вафельного дома». Лучшее время между десятью часами ночи и четырьмя дня. — Оклин рассмеялась и поёрзала на сидение, ожидая, когда подадут её контейнер с едой. — Ваша вафля, миледи.

— Такой джентльмен. — Она положила еду себе на колени и попыталась привести в баланс вилку и нож, но в итоге они упали, когда она потянулась за салфеткой. Она попробовала ещё раз, но при малейшем движении происходило то же самое. — Агрх. Это нелепо.

— Не позволяй пластиковой посуде победить тебя, — пошутил я, борясь со своей посудой.

Она искоса посмотрела на меня, прежде чем драматично вздохнуть.

— Послушай, если хочешь, мы можем просто поужинать у меня дома. Тут недалеко.

Надеюсь, что приглушенный свет в машине скрыл мой шок, но я, не раздумывая, принял её предложение. Побыть с ней наедине сегодня вечером — это большее, чем я рассчитывал, что смогу получить.

— Да.

Оклин поджала губы и опустила глаза, пытаясь скрыть свою реакцию, но рассмеялась над моим быстрым ответом.

— Главное не ожидай ничего роскошного. Я всего лишь бедная студентка.

Я занизил свои ожидания, и, хотя расположение было не самым лучшим, в её квартире было чисто и достаточно украшений, чтобы она не выглядела бездушной. Что было нетрудно сделать, учитывая ограниченное пространство. Назвать это квартирой было бы натяжкой.

В любом случае, здесь было приятно. Организованно. И я мог наблюдать за ней, куда бы она ни двигалась в этом маленьком пространстве. Она взяла моё пальто, повесила его на вешалку и предложила поужинать на её диване за кофейным столиком.

— Журнальный столик дешевле, чем обычный обеденный стол, — объяснила она. — Никогда не думала, что мне придётся беспокоиться о званом ужине.

— Я бы вряд ли назвал «Вафельный дом» званым ужином, — я рассмеялся.

— Это же ужин, и ты составляешь мне компанию. Думаю, это самое близкое к званому ужину, что у меня когда-либо будет.

— Вполне справедливо.

Она переместила кресло-мешок, садясь рядом со мной. Это было больше похоже на диванчик для двоих, но она могла сесть напротив, и я счёл за хороший знак, что она разделила место рядом со мной, а не села одна.

— Как проходят занятия?

Нам нужно было поговорить, но мы каким-то образом сняли напряжение, и я хотел пока насладиться этим.

— Хорошо, — ответила она, откусывая большой кусок вафли. Мне пришлось побороть желание наклониться вперёд, чтобы слизнуть сироп с уголка её губ. Затем я бы провёл губами по её шее, по обнажённому плечу.

У этой девушки был целый запас свитеров оверсайз. Не то чтобы я винил её, она выглядела в них великолепно.

— Хотя на одном занятии был один тест, — сказала она, привлекая моё внимание. — Он был несправедливо жесток. Учитель — полный мудак, раз так усложнил тест.

— Я помню подобные тесты. Они всегда сбивали меня с толку.

— Правда ведь? Я имею в виду, кто, чёрт возьми, ожидает, что мы будем знать каждое созвездие?

Я чуть не подавился своим кусочком вафли, когда понял, что она говорит обо мне. Потрясённо подняв глаза, я был встречен сияющими глазами и губами, сжатыми вместе, чтобы удержаться от улыбки.

— Ха-ха-ха. А ты забавная, — невозмутимо произнёс я после того, как мне удалось проглотить еду. — Какое из них сбило тебя с толку больше всего? Большая медведица или маленькая?

— Определённо маленькая, — ответила Оклин совершенно серьёзно. — Насколько маленькая? Очень маленькая? Или она в реальности большая и просто называется маленькой. Как Маленький Джон (прим. — прозвище рослого и сильного соратника и ближайшего друга Робина Гуда)?

— А это хороший вопрос. Тебе стоит изучать физику и исследовать его. Уверен, что никто ещё не делал такого открытия.

Она откинула голову назад и рассмеялась, высасывая воздух прямо из моих лёгких. Чёрт, она была прекрасна.

— Я скучаю по обедам с тобой. Моё отношение к рабочим программам изменилось за эти последние две недели.

— Моё тоже. Твоё чувство юмора определённо помогает мне пережить вторую половину дня.

Между нами повисло молчание, давая мне понять, что время избегать настоящую тему истекло.

— Почему вы здесь, доктор Пирс? — я вздрогнул, когда она снова стала называть меня по имени профессора. — Вы неоднократно показывали, что я вам не нужна. Тогда, что это?