Выбор Дэнны
Шрифт:
Одна из составляющих счастья носится по дому с шальными глазами, кидаясь то разбирать подарки Лэйтис, то складывать ее разбросанную одежду, то подливать ей вина. Леди-капитан ловит Дэнну за руку и тащит на колени, но он со смехом отбивается. Не ребенок уже, чтоб на коленках сидеть… Ангельские крылья, а мальчик как-то незаметно вырос. Кажется, что за время ее отсутствия в нем прибавилось независимости. Шутка ли, две недели один в притоне разврата.
— Дэнна, а Дэнна! — мурлычет она. — Как Симург без степняков, лучше или хуже?
— Лучше! — смеется он. — Не надо полтора дня на лошади трястись.
— Ну, а кто поставил
— Думаю, это лейтенант Джефферсон, когда я ее видел, она удалялась в казарму на плечах у троих солдат из своей сотни.
Лэйтис хохочет.
— А ты, зайка? Хорошо провел время?
И тут он вдруг мгновенно и неудержимо краснеет.
— Силы небесные, Ди! Ты завел себе дружка? Или подружку? Познакомишь?
Он смущенно улыбается и молчит. Лэйтис обнимает его, пробегает ладонями по бокам, по бедрам.
— Сейчас совращу, а кончить не дам, пока не расскажешь все в подробностях.
— Расскажу… и познакомлю… обещаю, только чуть позже, ладно? А как там было, в столице? Ты на Праздник урожая успела?
И Лэйтис расписывает ему в красках столицу, королевский двор, нахальных столичных аристократов, из которых самые нахальные — кавалер Ахайре и его приятели из Академии.
Вечером Дэнна исчезает куда-то, радостный и возбужденный. И тут очень кстати ей приносят записку от капитана Тинвейды: «Жду у себя дома». Какая прелесть. По сравнению с его обычной холодностью — не меньше, чем любовный сонет.
Лэйтис целует его на пороге, не заботясь, что кто-нибудь может увидеть. Сегодня она слишком весела и счастлива, чтобы играть в обычную игру «между-нами-ничего-нет-пока-мы-не-окажемся-в—постели».
— У меня для тебя подарок, — говорит Тьерри, и странное дело — он как будто взволнован или пьян, или то и другое сразу.
— Какой же?
— Эротический.
И без лишних прелюдий распахивает дверь в спальню. А там…
Там Дэнна. На шелковых простынях. Абсолютно голый, в одном широком ожерелье из черного агата и таких же браслетах на руках и ногах (она подарила с полгода назад…)
— Ангельские крылья! — вырывается у Лэйтис.
Больше она ничего не может сказать и только смотрит на Дэнну, а на губах ее проступает блестящая хищная улыбка.
Тьерри Тинвейда сбрасывает рубашку, садится на кровать, и два ее любовника целуются долго и с наслаждением. От этого зрелища у нее темнеет в глазах и начинает ехать крыша.
— Лэй, ты так и будешь там стоять? — говорит белокурый дьяволенок, изогнувшись чувственно.
…Отлетевшие пуговицы на ее куртке ему же самому и пришлось пришивать.
Два любовника одновременно. Один — покорный и нежный, второй — сильный и уверенный. Нет, раньше ее ласкали вдвоем, кто бы сомневался, но в первый раз это полный треугольник. В первый раз она видит, как ее мужчины занимаются сексом друг с другом. И каким! Кажется, Дэнна может принимать самые немыслимые позы и выдерживать хоть три часа непрерывного траха.
Есть что-то невыразимо трогательное и возбуждающее в мальчике, делающем минет.
Капитан Тинвейда получает доступ в спальню Лэйтис, где раньше безраздельно царил Дэнна, — там кровать шире. Засыпая между двумя горячими телами, она бормочет:
— Это мой эротический кошмар.
— А кошмар-то почему? — усмехается Тьерри.
— Потому что раньше я могла каждому из вас сказать,
что пошла к другому, а сама завалиться спать в казарме!— Не спааать! Лэй, кому говорят! Ах, вот так, значит? Эй, Ди, перебирайся сюда. Пускай она дрыхнет.
— А вот хрен вам, развратные сволочи. Разве с вами уснешь!
— Где, где хрен? Вввау! Это явно не твой! А где твой?
— Тебе мало одного? Силы небесные, и этот парень попал ко мне в дом девственником!
И опять до рассвета не спать. Как славно, когда утром не надо спешить на построение или еще куда. Они валяются в кровати втроем, периодически пытаясь выпихнуть кого-то варить кофе. Обычно это бывает Дэнна — во-первых, самый младший, во-вторых, низший по званию, а в-третьих — самый легкий. К тому же, кофе у него получается отменный, гораздо лучше, чем у самой Лэйтис. Так что грубая сила в сочетании с грубой лестью неизменно обеспечивает всю троицу божественным напитком по утрам.
Иногда они пьют втроем вино, и ее мальчик лежит головой у нее на коленях, гладит ее руку, а она слушает рассказы Тьерри, прислонившись к его плечу, и вставляет изредка ехидные комментарии. Чего ей не хватает для полного счастья? Ну, наверное, верлонского скакуна, парных мечей из кимдисской стали, чина полковника и поста командира крепости…
Многие в Белой крепости, конечно, знали, что их командир, полковник Гинли Гаэрри в прошлом году закрутил роман с изящной чернокудрой аристократкой из столицы, когда проводил свой отпуск на побережье. С окончанием отпуска, вопреки обыкновению, роман не окончился, и многие опять же знали, к кому полковник ездит в столицу и посылает птиц-вестников, и видели пассию полковника, когда она гостила в Селхире. И не одному человеку приходило в голову, что вот наконец нашлась женщина, которая сможет внушить пятидесятилетнему полковнику мысли о семье и детях. Однако, когда это все-таки случилось, то для всех, за редким исключением, обернулось большой неожиданностью.
На исходе девятого месяца в крепость прикатила комиссия из столицы, и слухи о том, что полковник Гаэрри собирается покинуть гарнизон ради семейной жизни, подтвердились. Комиссия привезла королевский указ о назначении полковника Гаэрри в штаб командующего в Трианессе. Там и жалованья с почетом побольше, и до имения чернокудрой леди в окрестностях столицы совсем недалеко. Назначение вступало в силу с Нового года. За неделю предстояло провести экзамен на определение преемника кавалера Гаэрри, и еще три месяца нынешний командир должен был вводить в курс дел командира будущего.
Когда о назначении было заявлено официально, полковник вызвал к себе своих капитанов по одному и сказал им следующее:
— С тяжелым сердцем я покидаю Белую крепость на холме, ибо отдал ей тридцать лет своей жизни и обагрял степь на многие мили вокруг своей и чужой кровью. Двадцать лет я был ее командиром, ища славы не для себя, а для гарнизона Селхира и для криданской монархии, да стоит она тысячу тысяч лет. И гарнизон Селхира заменил мне семью. Однако не следует криданскому гражданину пренебрегать своим долгом по достойному воспитанию отпрысков в почтении к Единой вере и королевской власти. Пришла пора мне посвятить себя радостям семейной жизни. И теперь должно передать мой боевой пост достойному преемнику, каковым может стать кто-то из вас. Кто же это будет, пусть решит справедливый поединок мечей и умов.