Выбор воина (Витязь - 2)

Русы вернулись, и всадники снова замерли друг против друга. Наконец, видимо договорившись, парламентеры разъехались.

Из рядов степного воинства медленно выехал гигант в черной броне. На его высоком шлеме мерно колыхались темные ленты. Огромный жеребец, покрытый кольчугой, легко вынес седока на середину. Всадник что-то прокричал. Русы не двигались. Гигант снова что-то крикнул. В его голосе послышалось презрение. Он поиграл копьем и грохнул им о щит. Вороной жеребец под ним нетерпеливо заплясал.

В рядах русов наметилось движение. Они расступились, и вперед выехал всадник в пластинчатом доспехе явно скандинавской работы. Длинное копье он держал острием вверх. Печенег взревел и поднял вороного в галоп. По сравнению с ним русский всадник казался маленьким и легким. Славянин тоже послал коня вперед, и Сашка вдруг ясно увидел его загорелое лицо и светлые, выгоревшие на солнце усы. Варяг!

Всадники стремительно налетели друг на друга и ошиблись. Рус в последний миг увернулся. Печенег пронесся мимо и поворотил коня. Снова налетели. Удар! Варяг покачнулся в седле. Степняк только чуть двинул щитом. Снова сшибка. Копье руса зацепило вражеский шлем, печенег опять промахнулся. Еще раз! Щит славянина треснул и вырвался из рук, зато его удар распорол бедро гиганта. Тот зарычал, но легкий всадник осадил коня, развернулся и настиг печенега. Удар! Еще!!! Печенег с ревом ухватился за древко варяжского копья и едва не вырвал варяга из седла. Но тот вдруг вскочил на седло, оттолкнулся и прыгнул! В тяжелых доспехах! Прямо на спину печенегова коня. Варяг не промахнулся. Жеребец печенега присел на задние ноги и захрапел. Варяг вцепился в плечи своего противника. Блеснул нож. Гигант оторвал славянина от себя и как пушинку отшвырнул в сторону. Руки его потянулись к мечу, но вдруг метнулись к шее. Он забулькал и начал клониться навзничь. Ноги потеряли стремя, и степняк рухнул наземь, подняв тучу пыли. Его конь рванулся и помчался к печенежскому строю.

Варяг, шатаясь, поднялся. Орда за его спиной дрогнула и двинулась. Степняки поворачивали коней. Русы издали воинственный клич. Победитель взобрался в седло и поехал к своим. Доехав, он спешился и... упал. Воины подхватили его на руки и понесли.

У Савинова, который наблюдал за всеми событиями откуда-то сверху, появилось непонятное, смутное ощущение, что этот храбрый варяг чем-то очень важен для него. Чем, Сашка не успел понять...

...В лесу не пели птицы. Мрачные тени ложились от старых деревьев. Ощутимо пахло сыростью и тленом. Редкие солнечные лучи, пробивая кроны, падали на заросли папоротника узкими световыми столбами. Птицы не пели, зато звенела мошкара. И сквозь этот звон, ловко раздвигая ветви кустов древками копий, шли и шли воины в зеленых плащах. Матово отблескивала броня. Беззвучный шаг, суровые лица. Воины не произносили ни слова.

Вот передовой отряд достиг опушки, и солнце блеснуло на золотом венце идущего впереди седого великана. Скалы, покрытые алым лишайником, возвышались над поляной, где-то справа слышался морской прибой. Венценосный великан, ростом почти на голову выше остальных, поднял руку. Его иссеченное морщинами и шрамами лицо обратилось прямо к Сашке. Холодные глаза грозно сверкнули и...

Савинов проснулся, мокрый от пота. Жар сжигал его изнутри. Губы пересохли и потрескались. "Я, похоже, заболел, - подумал он.
– Пить. Как хочется пить!" Он поднялся с постели, устланной мехами, и на трясущихся ногах проковылял к скамье, на которую вчера сбросил одежду. За дверями было тихо. В окно вливалась ночная тьма. Преодолевая мерзкую дрожь в коленках, Сашка оделся и подпоясался, пристегнул меч. Дверь открылась бесшумно. В коридоре чадили факелы...

– Интересно, который час?
– пробормотал Сашка и поморщился, вспомнив, что часы здесь в лучшем случае солнечные или водяные. Первые ночью время не показывают, а вторые - редкость.

В коридорах по-прежнему было тихо. Факелы трещали, роняя на стены мятущиеся рыжие отсветы. В какой-то миг показалось, что издалека доносятся голоса. То ли пение, то ли речитатив. Савинов свернул в ту сторону. Пение стало более явственным. "Ага! Это ж главный зал..." Тяжелые дубовые двери были приоткрыты. Рука мягко толкнула створку. "Петли здесь хорошо смазывают. Не ленятся... Ну-ка, что тут у нас?"

На возвышении, во главе стола, сидел хозяин крепости Ангус. Одежды его отливали багрянцем. Рядом, взгромоздившись на стул с высокой спинкой, мрачно попирал локтями стол князь Ольбард. Между вождями на столе стояло что-то вроде небольшой жаровни на бронзовой треноге-подставке. Над жаровней курился дымок. Оба вельможных властителя не отрываясь смотрели на дым. А с дымом происходили какие-то метаморфозы. Друид пел, время от времени что-то подбрасывая в жаровню, и тогда дым начинал валить гуще.

"Гадают!" - понял Савинов.

Его, конечно, заметили, но не отреагировали. Мол, хочешь - оставайся, а нет - и суда нет! Он остался. Пить почему-то расхотелось.

Вот дым снова повалил гуще. "Судя по запаху - можжевельник и, кажется, что-то еще... Паленый волос?" Пение друида усилилось и приобрело повелительные интонации. Сизые клубы заволновались, как от порыва ветра, и вдруг сквозь них начали проглядывать то ли картины, то ли просто узоры. От входа Сашке было видно плохо. Потом дым сгустился, и в нем образовалась смутно знакомая физиономия. Она грозно зыркнула дымными очами и открыла рот, словно собираясь проклясть присутствующих. "Да это же венценосный, тот, что мне только что снился!" Выражение лица дымного призрака было совершенно таким же, как и во сне. Сказать венценосный ничего не успел. Потому что друид вдруг выхватил откуда-то свой серп и отрезал голову от дыма! Сашке почудился яростный вопль. Дымная голова всплыла к потолку и повисла там, бесшумно ругаясь, а дым из жаровни перестал подниматься вверх, словно его действительно перерезали пополам. Вместо этого он потек через края, расползся по столу.

Друид откинулся на спинку кресла, и физиономия его сделалась очень довольной. Правда, серпа Ангус не убрал, держал наготове. Дымная голова продолжала болтаться под потолком, беззвучно разевая дыру рта. Ангус снова поднялся и громко запел что-то на своем языке. При этом он держал золотой серп в вытянутой руке, направляя его на голову венценосного, словно вызывал того на бой. Факелы на стенах громко затрещали. Ольбард вскочил на ноги. Меч внезапно возник в его руке, так же как давеча - серп у друида. Князь крутанул клинком и простер его над плечом Ангуса. Видно, чтобы поддержать его. Тот уже не пел. Слова его падали, как валуны с откоса, как удары гонга, как...

Видимо, они были достаточно вескими. Потому что дымный призрак вдруг съежился и начал медленно гаснуть. Как только он растворился совсем, друид тяжело опустился в свое кресло. Видно, Ангус устал, но раз улыбается значит, все получилось...

Ольбард убрал меч, сел на место, и тут они вдвоем с друидом одновременно посмотрели на Савинова. Мол, сказать чего хочешь или так просто зашел? Сашка отлепился от дверей и двинулся к ним через зал.

– Сон мне был, - обронил он, подойдя поближе. Двое сидящих за столом переглянулись.

– И что за сон?

Савинов уселся в кресло напротив князя, покрутил ус на пальце (образовалась же дурацкая привычка!) и спросил:

– А выпить ничего нет?

Друид понимающе улыбнулся и выудил откуда-то из-под стола здоровенный кувшин. Вот это по-нашему!

Глава 8

Накануне

Приблизились бургунды к воротам городским,

И так хозяин молвил, навстречу выйдя им:

"Приезд ваш, государи, - для нас большая честь.

И вас, и ваших витязей сердечно любят здесь".

Из "Песни о Нибелунгах"

Наутро в Бруг примчалось шестеро всадников. Двое из них - раненые, но в седлах держались крепко. Все вновь прибывшие сердечно обнялись с Диармайдом и Конаном. Оказалось - старые друзья, тоже из фениев. Сашка наблюдал всю сцену, стоя на крыльце. По гостям было видно, что вояки они лихие. В кольчугах и шлемах, с выпуклыми круглыми щитами, разрисованными белым, причем узор на щите у каждого свой. Богатые мечи в ножнах, копья. Зеленые плащи за плечами, секиры у седел. Зато лук на шестерых только один. И не чета славянскому. Простой, без роговых накладок и сухожильных струн. Вряд ли далеко бьет...