Выбор воина (Витязь - 2)

Рысенок открыл глаза и некоторое время сидел неподвижно. Вечерело. Крона огромного дуба сияла в вышине червонным закатным золотом, а деревья вокруг уже стояли темными и, казалось, засыпали. "Пора, - подумал весин, пора идти и сообщить Вождю. Ведь такая радость!"

Он поднялся на ноги, встряхнулся, разгоняя по жилам застоявшуюся кровь, еще раз почтительно поклонился Древу и пустился в путь. Обогнул ствол, стараясь ступать по тем же местам, по которым шел сюда, чтобы не потревожить лишнюю травинку у подножия Живого бога... И нос к носу столкнулся с Лаской, которая как раз поднималась с колен. Видно, тоже пришла о чем-то спросить мудрое Древо.

Глаза девушки широко распахнулись. В них водопадом отразились разные чувства - удивление, радость, подозрение, гнев.

– Ты...
– медленно произнесла она, - ты следил за мною?! Я тебе покудова не жена еще!

Рысенок развел руками:

– Зачем следить-то? Я здесь по нужде. Вождь наказывал узнать кое-что. Вот я и пошел, куда глаза глядят. А Он, - стрелок снова поклонился Дубу, позвал да научил... А ты здесь зачем?

Воительница отвела было взгляд, но потом дерзко, с вызовом посмотрела на парня.

– А про тебя пришла узнать! Идти за тебя аль нет...

Рысенок почувствовал, что неистово краснеет.

– И?..

Ласка неуверенно улыбнулась.

– Да вот, знамения просила... Тут-то ты из-за ствола и выскочил!

Лицо девушки посерьезнело. Рысенок, ведомый велением души, шагнул к ней и тихо спросил:

– И в пору ли тебе знамение? Любо ли?

Ласка не отвела взгляда, но... будто мягче стали ее черты, словно она...

– Любо...

Они поцеловались, и древний бог благословил их, сбросив на плечи пару зеленых листьев.

Стрелок, на пару с воительницей, возник в глубине зала и направился к Сашке, аккуратно обходя лежащие на дороге тела усталых от чрезмерных возлияний гостей, которых слуги еще не успели разнести и уложить по лавкам.

"Интересное дело получается... Обычай надираться до бесчувствия, выходит, является одной из древнейших традиций нашего народа! Можно даже сказать - неотъемлемой частью этих традиций... Освященной, как говорится, седой стариной... Это ж надо! Кто бы... Ик!.. мог подумать... А то у нас пьянству бой!.. И не понимают, что это грозит утерей национальной самобытности!"

Савинов все еще от души развлекался этими перлами, когда Рысенок подошел ближе. Сашка подметил у него на лице необычное, радостно-торжественное выражение. Будто тот собирался сообщить ему Нечто. Именно с большой буквы. Девушка остановилась чуть поодаль, а весин подошел вплотную и, наклонившись, шепнул:

– Тут такое дело, вождь... Нельзя ли отойти в сторонку?

Сашка кивнул и вдруг заметил у Рысенка на шее незнакомую гривну. Да и браслет на запястье какой-то новый... Точнее, эти украшения Савинов уже видел. Вот только где? Сашка допил рог и поднялся.

"Так, ноги вроде держат..." Он перешагнул скамью и направился вслед за Рысенком. Когда они проходили мимо Ласки, та чуть поклонилась Савинову, он кивнул в ответ и... "Ага! Все с вами ясно, товарищи стрелки!" Сашка хитро прищурился, заметив, что на шее девушки серебрится знакомая Рысенкова гривна.

"Успели уже! Да, девица напористая... Уже, значит, по обряду украшениями обменялись, благо оба воины. А я-то сижу, жду его..."

Сначала Сашка расстроился. "Как же так? Никак нельзя поговорить было? А вдруг с ней чего серьезное случилось? Если Ярина с раненым возится, значит, бой был. Может, она в опасности..." Эта мысль так захватила его, что он не сразу понял, о чем Рысенок толкует. "Какой такой ребенок?.. Нет, ты мне объясни - откуда там раненый?"

– Погоди-ка...
– сказал он вдруг, перебив сам себя, - повтори, что ты видел?

Рысенок повторил. Савинов слушал его и никак не мог сообразить. Новость была настолько неожиданной...

– Стоп, стоп! Давай-ка по порядку... Ты все видел как свет, сияние да?

– Ну да!

– И она здорова, все в порядке?

– Так я же об этом...

– Ясно, ясно... И потом ты увидел необычное свечение... не ошибся?

– Это никак не можно, вождь. Я такое уж не раз видал в нашей верви106... Непраздна она! Седьмиц осьмнадцать уже.

Сашка замолчал, соображая. "Восемнадцать недель, это четыре с половиной месяца. Срок-то уже приличный! Значит, выходит, мы почти перед самым походом... Ну дела!" Он до боли крутанул свой ус и спросил растерянно:

– Чего же она в последний раз ничего не сказала, когда ты в море с ней виделся?

Рысенок развел руками:

– Так ведь тут такое дело, вождь... Не знает она.

– Что-о?! Как это может быть? Ведь должны же быть признаки... Живот, в конце концов!

– Ты, воевода, не обессудь, но бабы - они такие! Могут знать сразу, а могут и не знать, пока пузо не вылезет. Тут уж от многого зависит... У меня три сестры рожавшие, так что я всего навидался... Знаки, оно конечно... Да вот только у всех по-разному. Некоторых и не тошнит вовсе, а иные, так те худеют поначалу - и не подумаешь даже! А что до живота, так он седьмиц с осьмнадцати - двадцати выходит и заметным становится. И ежели женка переживает сильно из-за чего-нибудь или боится, то может ниче не заподозрить.
– Рысенок нагнулся к Сашкиному уху и шепотом добавил: Сказывали, что они могут при сем даже кровь ронять!107

Савинов ошалело посмотрел на него, потом сообразил, о чем говорит стрелок, и покачал головой. "Кто бы мог подумать! Парень-то специалист по протеканию беременности, - это в двадцать-то с небольшим! А я в тридцать с гаком ни сном ни духом об этих делах! Может, и есть преимущества у матриархата?"

– А ты уверен, что мальчик будет?

Весин обиженно тряхнул белобрысой шевелюрой.

– Ну как же, вождь... Да ведь видно же!

– Ладно, понял... Но раз ты говоришь, что она не знает... Надо бы предупредить ее, чтоб побереглась!

– Это можно!
– Рысенок улыбнулся. Сашка обнял его за плечи и поволок к столу.

– Такое дело, брат, не мешает обмыть! Хоть и добавил ты мне беспокойства... Однако ты не представляешь, как я рад! Это ведь многое меняет... Кардинально! А вы с Лаской давайте-ка догоняйте нас! Глядишь, если девчонка у вас родится, и поженим их!

Совершенно обалдевший от нежданно свалившейся чести, стрелок позволил усадить себя за стол и даже не спросил, что такое "кардинально". Ласка ткнула его локтем в бок и вопросительно посмотрела в глаза: чего, мол?

Рысенок наклонился к ней и прошептал:

– Воевода-то, Олександр Медведкович, на радостях породниться предложил! Говорит, ежели девочка у нас с тобой будет...

А Савинов ухватил первую же попавшуюся чашу, и чьи-то ловкие руки тут же наполнили ее вином. "Вот так-так!
– сказал он себе и залпом осушил чашу.
– Ты, Сашка, теперь папашка! Поэтому можешь не дергаться и наплевать на сомнения! У тебя будет сын! А это значит, что ты остаешься! И никаких гвоздей..."

Глава 11