Выход в свет. Внешние связи

— Вам пора, — обратился строго к пареньку. — Первокурсникам не разрешается посещать архив.

Юноша согласно кивнул и направился к выходу. По пути он остановился рядом со мной и протянул ладонь для рукопожатия:

— Привет! Я Ирадий, но для тебя Радик.

Парнишка был очень худ и тонок телом, как соломинка, имел большую голову на тонкой шейке с коротким ершиком светлых волос и одинаковый со мной рост. Ирадий улыбнулся лучезарно и светло, и я не смогла не ответить улыбкой.

— Эва, — представилась и пожала прохладные пальцы.

Что ни говори, а потрясающее начало года: с утра — море знакомств.

— Вибрирует, — сказал юноша, сделав таинственное лицо. У меня зародилось подозрение, что он не от мира сего.

— Что вибрирует?

— Твое имя. Э-ва, — пояснил он как само собой разумеющееся.

— А-а, — кивнула я с понимающим видом.

— Ирадий, вам пора! — окрикнул парнишку архивариус, но закашлялся, надорвав связки, и поэтому направился выдворять пацана вручную.

— Пока, — попрощался Ирадий с теплой улыбкой и ушел.

— Не обращайте на него внимания, — начал оправдываться Швабель Иоганнович. — Мальчишка учится первый год и ошалел от счастья.

— Ничего страшного, — заверила я. — Очень милый мальчик.

Начальник опять усадил меня за бесконечное переписывание бесконечных карточек. Сам же, время от времени мелькая вглубь архива и обратно, бросал на меня косые взгляды, а потом не выдержал:

— Если первокурсник говорил дерзко или неуместно, предупредите меня.

— Ну, что вы, — отвлеклась я от очередной карточки и почесала пером за ухом. — Ирадий вежливый и приветливый студент.

Архивариус посмотрел с недоверием, словно был твердо уверен в переменчивости моего мнения.

— Если вам показалось, что у мальчишки отсутствует воспитание и нет манер, скажите, — затянул прежнюю песню.

Дался ему головастый пацан. Я почти забыла о парнишке, так ведь без конца напоминают.

На чем мы остановились? Ага, на строчке: "…не включенных в реестр производителей вис-измененных предметов".

Выведя каллиграфическим почерком фразу, я порадовалась, что все-таки есть толк в переписывании бесконечного количества карточек, и перечитала то, что написалось по-новому:

"Сборник кадастров. Обновляемый, пополняемый. Периодичность выхода один раз в год.

Редакция: Первый департамент.

Гриф секретности: "с", секретно.

Содержание: перечень лиц, не включенных в реестр производителей вис-измененных предметов".

Красиво получилось — отступы слева и справа одинаковые, интервал между строчками выдержан, красная строка тоже идеальная.

А потом сообразила, медленно и со скрипом.

Я смогу прочитать о лицах, ваяющих контрабандные раритеты, здесь, в архиве. Стоит лишь добраться до тонкой перегородки, отыскать стеллаж с литерой 122-Л и архивное пополняемое дело ПД-ПР.

Но для этого нужно избавиться от архивариуса.

1.3

Однако от начальника оказалось не так-то просто избавиться. Во время работы он не отлучался из помещения и покидал зону видимости лишь для того, чтобы выдать какой-нибудь архивный сборник невесть откуда набежавшим студентам.

Поскольку свободных мест катастрофически не хватало, архивариус перебазировал меня за служебный стол у перегородки. Я вытягивала шею в сторону коридорчика, образованного стройными рядами стеллажей, и вглядывалась в манящую глубину. Где-то там, в ожидании читателей, прозябало архивное пополняемое дело ПД-ПР.

Мое рабочее время истекло, но я не торопилась. Между делом попросила у Штусса подшивку научно-популярного журнала "Висорика в быту" за последнее десятилетие, чтобы сделать выборку к исследовательской работе по предмету Лютеция Яворовича, и периодически косила одним глазом в сторону отгороженной части архива. В результате набралось достаточно информации, ни на шаг не приблизившей меня к стеллажу с литерой 122-Л.

По дороге на дополнительное занятие по теории символистики я раздумывала над тем, что, собственно, ожидала увидеть в желанном и недоступном для меня деле ПД-ПР. Конечно же, там не будет имен, адресов и рекомендаций, как быстрее и удобнее найти того или иного мастера. Тупик, всюду тупик.

Занятие прошло в расстроенных чувствах. Я слушала вполуха и отвечала на вопросы, но вроде бы неплохо, потому что Альрик не хмурился и не смотрел строго. Когда с основными конфигурациями символов и рун было покончено, учеба продолжилась в общежитии.

Чайник засвистел, когда в пищеблоке появился Капа в домашних спортивных штанах и футболке. Живем за стенкой, а видимся раз в сто лет, — подумалось грустно.

— Привет. С прошедшим, — поздравила я парня.

— Привет. С наступившим, — ответил он и поставил свой чайник кипятиться.

Капа изменился. Сейчас он выглядел старше своего возраста, с вертикальной морщинкой, залегшей между бровей, и серьезным взглядом.

— Не видела тебя на празднике. Было весело.

— Я к отцу ездил, а по дороге завернул к Симону.

Почувствовав укол зависти, я отвернулась к окну. Хорошо, что парень вовремя понял ценность родственных связей, хотя пришел к осознанию через болезнь отца и тяжелые ожоги брата.

— Как Сима?

— Ругается, что из-за меня завалит сессию.

— Ругается — это хорошо. Значит, идет на поправку.

Капа вытащил из холодильника кусок засохшего батона, понюхал его и принялся пилить ножом.

— Хочешь чаю с сахаром? — предложила я. — У меня осталось полплитки.

— Похоже, мы питаемся одним и тем же, — сказал Капа и пояснил: — Теперь все деньги у нас идут на лечение Симона, а я сижу на социальной стипендии. Могло быть и хуже, поэтому не жалуюсь.

Я похлопала парня по руке:

— Выкарабкаемся. Будем живы — не помрем.

— Ага. Дашь списать расписание экзаменов?

Я принесла Капе тетрадку и заварила себе чаю, между делом заняв стол в швабровке конспектами и тетрадями. В сумке обнаружились завалявшаяся ахтулярия и брошюра, взятая у Стопятнадцатого. Сочный плод употребился внутрь, а бесполезная книжка полетела обратно. Завтра верну её хозяину.

Наломав сахару на тетрадном листочке, я собралась учить как минимум до трех утра и не заметила, как через несколько минут уснула, сидя за столом.