Вымпел мертвых. Балтийские наблюдатели

Потому приходилось прилагать огромные усилия, чтобы добыть любые, даже самые жалкие, крохи информации, способные подсобить, как в деле подготовки к сражению, так и в самой, несомненно, грядущей битве. Так американский консул в Маниле - Оскар Ф. Уильямс превратился в глаза и уши эскадры Дьюи. Именно от него была получена информация о развертывании батарей береговой обороны на островах Коррехидор, Кабальо и Эль-Фрайле, что находились как раз на входе в Манильский залив. Он же сообщил о подготовке к минированию проходов в залив образованных выше перечисленными островами. Но на это Дьюи только недоверчиво хмыкал, не веря, что у испанцев что-либо получится. Большая глубина и сильное течение превращали попытку постановки мин в промежутках между островами в натуральное родео со смертью. А вот в последнюю пришедшую на его имя от консула телеграмму, где говорилось о приходе к испанцам подкрепления в виде двух крейсеров, он поверил. Информация об их выдвижении к Филиппинам была получена уже давно, так что неожиданным событием их появление в Маниле для коммодора не стало. Наоборот, куда больше его волновало бы их исчезновение. Ведь единственной возможностью одержать победу виделось исключительно в уничтожении всех испанских кораблей одним ударом, поскольку на второй уже не оставалось никаких ресурсов. И даже закупка здесь же, в Гонконге, двух пароходов - угольщика и товарного, для создания собственного отряда снабжения, не сильно изменили картину. К тому же лишних офицеров и матросов для набора экипажей для двух судов на его кораблях попросту не имелось, отчего пришлось переводить туда всех моряков снятых с "Монокаси". Но и это пришлось делать тайно, проведя по бумагам лишь перевод одного единственного офицера с эскадры. Ведь вопреки требованиям поступившим из метрополии, он не стал превращать пароходы во вспомогательные крейсера, оставив их под торговым флагом, чтобы сохранить для обоих возможность заходить для пополнения припасов в порты нейтральных стран, не будучи ограниченными временным лимитом, как военные корабли.

Также коммодор старался собрать все возможные слухи, что циркулировали в городе. Особенно его интересовали люди, прибывшие из Манилы, для чего переодевшиеся в штатское офицеры эскадры начали то и дело появляться в городе, завязывая беседы и знакомства с возможными источниками информации. А уж с приходом в порт русских судов, количество навостренных ушей американских военных моряков, тут и там торчавших по всем углам, и вовсе достигло неприличного значения.

Три минных крейсера и куча пароходов, что принадлежали пароходству "Иениш и Ко" своим появлением в Гонконге весьма ожидаемо подлили масло в огонь. Целую цистерну масла! Вряд ли в этом городе нашелся бы хоть один держащий руку на пульсе человек, что не знал бы, чем именно промышляют моряки данного пароходства. И естественно, не надо было имеет семи пядей во лбу, чтобы догадаться о причине прихода этих хищников из своих северных охотничьих угодий в теплый южный край. Пираты, наемники, военные советники, добровольцы - каждый называл пришедших в порт русских, как считал нужным. Но всегда неизменным оставалась предполагаемая цель их визита - нажива на готовой вот-вот разразиться войне. Не мудрено, что попытки пролезть в круг общения русских стали едва ли ни смыслом жизни для офицеров американской эскадры. Во всяком случае, на ближайшее время. Впрочем, те не отставали, ринувшись активно собирать сведения об американской эскадре.

Подобные шпионские игры продолжались почти месяц и закончились лишь с уходом русских, принеся в конечном итоге командующему американской эскадрой лишь головную боль. А как могло быть иначе, если с не имеющими никакого опыта любителями, принялись работать натаскиваемые специально на разведывательные и контрразведывательные мероприятия люди? Несмотря на хроническую нехватку столь необходимых кадров, далеко не все они оказались задействованы на территории САСШ. Правда, даже так их насчитывалось ровно в десять раз больше, чем смогли наскрести сами испанцы, заславшие в стан будущего врага аж целого одного офицера. Естественно, в штатском и даже под чужим именем. Но полагающийся исключительно на свои умозаключения в деле вербовки агентов, он весьма скоро оказался под колпаком американских спецслужб, что было только на руку посланникам частного пароходства. Ведь, в отличие от одиночки любителя, который мог рассчитывать исключительно на себя, у скромных служащих небольшого русского пароходства имелись глаза и уши тысяч китайцев, в чем, естественно, оказал неоценимую помощь старый знакомый, не говоря уже о заранее подготовленных документах, легендах, тайниках, шифрах для передачи информации, наконец - денег! Как ни крути, а даже очень далекий от работы спецслужб человек XXI века мог выдать огромное количество весьма интересной информации к размышлению. Конечно, откровений в ней было совсем немного. Все дело состояло в том, что прежде, помимо ряда действительно мозговитых жуликов, попросту никто не считал потребным объединять воедино актерское мастерство, достойную подготовку и заранее намеченную цель воедино, чтобы добиться требуемого результата. Естественно, если исключать политиков, во все времена и при любой власти рвущихся на самый верх социальной лестницы. Но у тех имелись несколько иные интересы. Да и фигурами они являлись публичными, как ни крути. Здесь же все делалось тихо, мирно и продолжительно. Во всяком случае, уже почти год прошел с тех пор, как засланные казачки начали врастать в американское общество, заводя всевозможные полезные знакомства.

Пара же контрразведчиков, что до поры до времени оставались во Владивостоке и охраняли покой и сон служащих пароходства, отправились с отрядом кораблей исключительно на всякий пожарный случай. И как показала жизнь - случай представился весьма быстро. Да еще какой! А уж позволить своим морякам пропустить стаканчик-другой на берегу, особенно если угощают, дабы слить излишне любопытствующим господам с военной выправкой заранее подготовленную и отшлифованную дезинформацию, никто в принципе не собирался. Наоборот, даже ратовал за вовлечение в процесс все новых людей. Главное, было не упустить момент. Все же солидное количество бесплатной выпивки могли в конечном итоге по-настоящему развязать язык кому-нибудь из матросов пароходства. Потому приказ всем сходившим на берег был один - пить исключительно в меру! Вот в результате целого месяца плетения паутины слухов, домыслов, откровенного вранья и привирания, вкупе с пьяными бахвальствами, у коммодора Дьюи разразилась мигрень. Слишком многое не сходилось с его ожиданиями, но при этом со стороны выглядело сущей правдой. И где-то глубоко в душе, командующий американской эскадрой очень хотел верить, что русские лишь перегоняют ставшие слишком нерентабельными суда будущему владельцу и сидят в Гонконге исключительно в ожидании вестей о переводе оплаты от испанцев. Хотел верить, но не мог себе это позволить, отчего с каждым новым отчетом своих офицеров, начинал все больше дергаться. И, честно говоря, нахождение в подобном состоянии постоянного напряжения уже принялось сказываться - к моменту ухода русских из Гонконга, коммодор стал весьма раздражительным и резким, чему немало способствовали сами наемники, неделями торчавшие у него на виду, а после - подошедшее подкрепление.

Нет, то, что в его эскадре стало на один полноценный боевой вымпел больше, его безмерно радовало. Тем более, что новым кораблем оказался полноценный броненосец, пусть и небольшой. Вот только вместе с кораблем, начальство совершенно позабыло прислать ему американских моряков! А работать с японским экипажем было ... никак. Естественно, и командир "Индепенденса" и его старший офицер весьма неплохо владели английским языком и потому спокойно могли донести приказ командующего, то есть Дьюи, до последнего матроса. Но вот попытка организации взаимодействия двух отрядов - его "летучего", состоявшего только из крупных крейсеров, и "тихоходного", куда помимо броненосца оказались включены обе канонерки с таможенным крейсером, откровенно провалилась. Не спасло даже разбавление японского экипажа своими офицерами, коих пришлось отрывать от сердца практически с кусками мяса. Подаваемые флагманом команды то и дело понимались неверно, отчего две предпринятые попытки маневрирования двумя отрядами превратились в простую трату угля и нервных клеток. Так что единственным возможным вариантом оставалось действовать в бою одной колонной. И, естественно, весьма здравой мыслью выглядело бы выдвижение в качестве флагмана этой самой колонны полноценного броненосца, поскольку именно на флагмане противник непременно сосредоточил бы огонь своих орудий, а броненосный ветеран недавней войны на деле доказал, что способен выдержать не одну сотню попаданий снарядов среднего калибра. Но вот переходить со своей великолепной и быстроногой "Олимпии" на едва ползающий на 11 узлах утюг старого китайского броненосца, который, вдобавок, не мог похвастать наличием скорострельных орудий, не хотелось совершенно. Как и пихать этот самый броненосец куда-нибудь между его крейсеров. В результате, "Индепенденс" оказался замыкающим в строю, при этом формально став флагманом для "Петрела", "Конкорда" и "МакКуллоха". Именно таким составом, в сопровождении двух пароходов, на которые, после получения известий о начале войны, поспешили свезти все деревянные вещи, что можно было открутить с кораблей, эскадра коммодора Дьюи и подошла к Манильскому Заливу в ночь на 1-е июня.

Произведенная с первыми лучами солнца разведка бухты Субиг, где с черепашьими темпами возводилась военно-морская база, показала полное отсутствие там испанских кораблей. На сей раз даже старенькая канонерка, что стала первым призом эскадры Дьюи в совершенно другой истории, не встретилась им на пути, будучи нещадно эксплуатируемой в деле постановки доставленных "Владивостоком" мин, наряду с имевшимися в Маниле и Кавите буксирами и паровыми катерами. А вот сам "Владивосток" оказался обнаружен американцами в тот же день. Впрочем, опознать его так и не удалось, поскольку соваться в Залив Маривелс, где и стоял на якоре русский пароход, под орудия батарей береговой обороны, Дьюи не рискнул. Впрочем, не рискнул он при свете дня и проходить одним из двух имеющихся судоходных проливов, что позволяли войти в воды Манильского залива.

Лишь дождавшись темноты, коммодор дал отмашку продолжить путь. Но на сей раз во главе отряда шел отнюдь не его флагманский крейсер. Слишком долго ему не давали покоя мысли о русских и том, как они расправились с итальянцами в Красном море. А ведь его кораблям предстояло пересечь относительно неширокие фарватеры, которые, будучи добротно заминированными, несомненно, собрали бы скорбную дань за проход. И тут некоторое безрассудство поступков коммодора, имевших место быть в той реальности, уступило-таки место здравому смыслу и мыслям офицеров, высказанных командующему его племянником, служившим на "Олимпии" и выбранным командой в качестве "посла к султану". На сей раз не было громкой фразы - "Есть там мины или нет, - но я поведу эскадру сам!", поскольку вместо эфемерного считанного количества испанских мин, в существование которых не верил сам коммодор, его где-то в этих водах, несомненно, поджидали вполне реальные сотни мин привезенных с собой русскими. Уж в этом факте он нисколько не сомневался. Потому, почетную роль минопрорывателя возложили на "МакКуллоха", являвшегося наименее ценным кораблем во всей эскадре, да к тому же не принадлежавшему непосредственно флоту, относясь к Казначейству. А потому за его потерю по голове хоть и постучали бы, но не столь сильно, как хотя бы за любой из приведенных с собой пароходов, не говоря уже о боевых кораблях.

В 21:45 вслед за таможенным крейсером, у которого из всей иллюминации едва заметно светил лишь гакабортный огонь, в южный, более мелководный и потому опасный для глубоко сидящих кораблей, но менее предсказуемый для использования его эскадрой, проход потянулись на 8 узлах канонерские лодки и броненосец. Все же свои большие крейсера Дьюи ценил куда больше, потому здесь и сейчас предпочел свести риск для них к минимуму. Впрочем, крейсера не сильно отставали, идя в кильватере "первопроходцев". Но даже такая светомаскировка и отсутствие у испанцев прожекторов не помогли пробраться незаметно. В четверть первого с береговой батареи, созданной на скорую руку из орудий снятых с кораблей и расположившейся на крохотном островке Эль-Фрайле, каким-то образом умудрились рассмотреть силуэты проходящих мимо крейсеров и открыли огонь по замыкающим, коими оказались "Бостон" и "Рейли". Сунься американцы сюда днем, и повреждений кораблям точно было бы не избежать. Все же южный проход - Бока Гранде, даже в самой широкой части, разделенной островами, не превышал трех с половиной миль. А с учетом прохода американских кораблей в каких-то пяти кабельтов от Эль-Фреле, огонь можно было вести практически прямой наводкой. Но вечная жуткая нехватка средств в бюджете испанского флота негативно сказалась не только на корабельном составе. Наземная инфраструктура страдала от недофинансирования едва ли не больше. И если корабли все, как один, сменили дульнозарядные орудия на заряжаемые с казенной части, то в составе батарей береговой обороны этих пережитков прошлого сохранялось еще великое множество. Особенно в колониях. Потому и пришлось контр-адмиралу с болью в сердце отправлять столь необходимые на кораблях орудия для формирования батарей на островах, раскинувшихся на входе в Манильский залив, ведь все недавно доставленные пароходом из метрополии орудия пошли на усиление Манилы, Кавите, бухты Субиг и Залива Маривелс.

Не заставивший себя ждать ответный огонь двух крейсеров, хоть велся также, практически вслепую, в конечном итоге заставил замолчать испанскую артиллерию. Как впоследствии выяснилось, не причинив той какого-либо вреда. Просто испанским артиллеристам надоело растрачивать ограниченные запасы снарядов впустую, отчего они и прекратили огонь, позволив противнику вползти в ловушку, что уже совсем скоро должна была захлопнуться за их кормой. Правда, этого не могли знать не только американские моряки, но даже подавляющее большинство испанских офицеров, не говоря уже о рядовом составе. Не просто же так доставивший мины, ряд орудий для формирования береговых батарей и, естественно, превосходного угля "Владивосток" торчал как раз вне Манильского залива, но в максимальной близости ко входу в него. Кто бы что ни думал, а поднявшему утром 2-го июня испанский флаг теперь уже бывшему русскому пароходу предстояло смертельно удивить любого, кто попытался бы прорваться из залива в воды Южно-Китайского моря. Не самому, конечно. Ведь на транспорте не было установлено даже самой маленькой пушки или митральезы. Но вот его груз, что все еще продолжал оставаться на борту, будучи скрытым под наваленным поверх углем, и куда более опасный для противника напарник, ожидавший сообщения о проходе американской эскадры, должны были надежно запереть капкан Манильского залива.

Как американцы, так и испанцы совершенно четко понимали, что именно уничтожение флота противника станет залогом победы на тихоокеанском театре боевых действий. Ведь, будь уничтожена испанская эскадра, и некому стало бы препятствовать доставке на Филиппины американских войск. Соответственно, будь уничтожена эскадра коммодора Дьюи, и оставшихся у американцев в Тихом океане кораблей, было бы никак недостаточно для организации очередного похода, без риска полного оголения собственных берегов. Потому им пришлось бы, либо совсем отказаться от идеи захвата колонии, либо отозвать из Атлантики ряд кораблей, включая, как минимум, один броненосный. И тот и другой вариант играл на руку испанцам. А потому никто не мешал американской эскадре влезть в распахнутый капкан, хотя сообщение об их уходе из Гонконга пришло на манильский телеграф в тот же день. И вот теперь этот самый капкан предстояло захлопнуть, наглухо заминировав оба фарватера новыми якорными минами, для чего "Арктический лис" и был наскоро переоборудован в минный транспорт. Но прежде внутрь следовало пропустить основной ударный кулак испанской эскадры - шестерку крейсеров во главе с "Кристобалем Колоном". Все же, несмотря на блокирование телеграфа, мало ли каким иным способом американский консул имел возможность передать сведения в тот же Гонконг. Потому и было принято решение не светить основные силы, дабы не спугнуть противника. Ведь, прознай Дьюи о том, какие именно силы ожидают его в конце пути, было бы не удивительно, если бы он ограничился блокированием выхода из Манильского залива в ожидании подхода тех же крейсера "Чарльстон" и пары современных мониторов. Как ни крути, а последние могли весьма значительно усилить американскую эскадру, ничем не уступая, а то и превосходя по боевой мощи проданный японцами броненосец. А против трех броненосцев, поддержанных полудесятком крупных крейсеров, сил даже обновленной испанской эскадры никак не могло бы хватить. Потому и помешать высадке американских войск в той же бухте Субиг они не имели бы никакого шанса. Сейчас же всем интересующимся сливалась информация об отходе испанской эскадры к арсеналу Кавите, где им и предстояло встретить коварного врага под прикрытием батарей береговой обороны. Хоть последние и были весьма жалки в плане боевой мощи. Но, опять же, до того, как русские привезли сохранившиеся со времен противостояния с итальянцами орудия и боеприпасы.

В виду того, что последние данные от американского консула в Маниле поступили с пассажиром одного из пароходов пришедших с Филиппин за две недели до выдвижения эскадры, а сам он так и не прибыл в Гонконг, попросту не получив информацию об объявлении войны по причине весьма ограниченной работы телеграфа и отсутствия времени на передачу послания с ближайшим судном, Дьюи попросту не имел ни малейшего представления, где в данный момент могут находиться корабли испанской эскадры. Логично предположив, что все силы будут брошены на защиту столицы колонии, он первым делом взял курс прямиком на Манилу. Вот только к его удивлению в порте не удалось обнаружить ни одного корабля иди судна под испанским флагом - лишь нейтралов. Хоть и пришлось вести разведку с почтительного расстояния, ибо соваться под огонь девяти батарей береговой обороны, имевших на вооружении, в том числе, четыре относительно новых 240-мм орудия Круппа, дураков не было.