Вымпел мертвых. Балтийские наблюдатели

Оказавшись же на месте и проведя очередную беседу с русским контр-адмиралом, чьи корабли остались на внешнем рейде, Сервера окончательно убедился в верности своих намерений. Он так никогда и не узнал, откуда у Степана Осиповича обнаружилось столько проработанных до мелочей вариантов действия флота как раз из подобного закрытого порта с одним-единственным узким проходом. Ведь даже сам Макаров пока не понимал, по какой причине его знакомые, что успели сунуть свой длинный нос в конфликты последних лет, с каким-то ожесточенным упорством раз за разом обыгрывали с ним подобный сценарий. Лишь получив сведения о занятии кораблями русского флота китайского Порт-Артура, с которым проведший не один год на Дальнем Востоке контр-адмирал был хорошо знаком, он начал прикладывать те военные игры к существующим реалиям. Как-никак, а англичане явно выказывали свое недовольство сим фактом. И даже разговоры о возможном скором противостоянии с Ройял Нэви время от времени случались в кулуарах. Потому оставалось лишь поражаться осведомленности компаньонов господина Иениша, если отбросить в сторону совсем уж мистические домыслы. Поражаться и раз за разом оттачивать хотя бы в своей голове и иногда на бумаге варианты ведения войны. И вот сейчас ему выпал тот самый единственный золотой шанс увидеть наяву, чего стоили все его теоретические выкладки, рожденные в многочасовых дискуссиях и порой даже спорах с бывшими офицерами Российского Императорского Флота, выбравших для себя стезю кондотьеров. Все же называть их грязным словом "наемники", Степан Осипович не позволял себе даже в мыслях. Как ни крути, а действия этой группы бывших офицеров и находящихся под их началом нижних чинов имели не только один лишь личный корыстный интерес. Более не находясь на службе, они и для отечества успели принести немало пользы, а потому и водить хорошее знакомство с подобными людьми не было ни в коем разе не зазорно служакам подобным ему.

Три спокойных дня американцы подарили испанскому флоту, чтобы подготовиться к их встрече. Даже тот факт, что день прибытия почти полностью был отдан на всевозможные приемы, встречи, парады и прочие не связанные с войной действа, нисколько не помешал испанцам хотя бы начать подготовку к теплой встрече противника. Перво-наперво, на внешний рейд были выведены десятки шлюпок, баркасов и катеров, с которых минные офицеры эскадры принялись рассеивать многочисленные якорные мины. В арсеналах самого Сантьяго этих смертоносных подводных игрушек имелось ничтожно мало, потому к ним тут же присовокупили те сотни, что имелись на борту крупных кораблей для защиты на необорудованных стоянках. Так что уже к концу второго дня ходить в прибрежных водах близ Сантьяго, не имея карты минных полей, стало смерти подобно. Параллельно, миноносники, коим и предстояло пустить первую кровь врагу, активно изучали местные воды. Пусть в составе эскадры имелось всего три эсминца и ни одного миноносца, даже эти скромные силы вполне могли смешать противнику все карты. Главное было - применить их к месту и вовремя. И лишь усиление батарей береговой обороны охранявших вход в залив шло ни шатко, ни валко. Только и успели, что выгрузить из трюма бывшего "Памяти Меркурия" четыре шестидюймовых орудия и начать готовить под них площадку, как на горизонте замаячили многочисленные дымы вражеского флота.

Тот факт, что заявились американцы к Сантьяго-де-Куба, должно быть, всеми имеющимися броненосными силами, наглядно свидетельствовало в пользу теории поиска противником скорейшего и единственного генерального сражения, в котором тот собирался одержать верх. Иначе им попросту незачем было бы тянуть с собой на буксире те же мониторы, ведь в случае неудачи эти низкобортные тихоходы практически не имели шансов отступить к родным берегам. Впрочем, заставить их отступить виделось весьма нетривиальной задачей. Все же благодаря этим низкобортным, но отлично забронированным и вооруженным кораблям американцы смогли обеспечить себе солидное превосходство, как в количестве броненосных вымпелов, так и участвующих в залпе крупнокалиберных орудий. Впрочем, как показал опыт обстрела укреплений Гаваны, рассчитывать на долгое участие мониторов в бою вице-адмиралу Сэмпсону не стоило. Заложенные десятилетия назад и спущенные на воду всего за несколько лет до начала войны, эти корабли никак не были рассчитаны на установку тех орудий, что выглядывали черными провалами стволов из их башен. Слишком мощные и слишком скорострельные, они столь быстро заполняли внутренние отсеки мониторов пороховыми газами от сгоревших в каморах зарядов, что уже второй залп орудийная обслуга делала со слезящимися глазами, а для подготовки к четвертому людей требовалось едва ли не реанимировать, что весьма плачевно сказывалось на скорострельности главного калибра этих бронированных малышей. Впрочем, для неторопливого и планомерного заваливания снарядами береговых укреплений они вполне годились. И тем удивительнее выглядело их присутствие в водах Наветренного пролива, а не на подступах к Гаване.

Командовавший американской эскадрой вице-адмирал Сэмпсон, хоть и желал прослыть победителем испанской армады, прекрасно осознавал все те трудности, что ждали его корабли в этих водах. Потому, проведя разведку боем, когда ко входу в залив попытались прорваться два небольших вспомогательных крейсера, прикрываемые огнем орудий всех мониторов и броненосца "Техас" и удостоверившись, что тот охраняется, как батареями береговой обороны, так и кораблями - с дежурного испанского крейсера открыли огонь, он отдал приказ начать подготовку к закупориванию единственного прохода. К величайшему сожалению, подготовка к выходу велась в такой спешке, что с собой не было захвачено ни одного миноносца, потому планы по выставлению собственных мин пришлось оставить, как невыполнимые. Все же, если небольшие и низкие миноносцы, подкравшись в ночной мгле ко входу в залив, еще имели шансы выставить там пару-тройку подводных сюрпризов, то ни крейсера, ни, тем более, броненосцы, для подобного совершенно не годились. Тем более что неизвестным оставалось, выставили ли сами испанцы где-нибудь в этих водах собственные мины. Хотелось верить, что нет, но здравый смысл подсказывал - что рассчитывать на подобный подарок со стороны врага не приходится. Потому ничего лучше кроме затопления на фарватере брандера он придумать не смог, благо кандидатов имелось в достатке - тот же эскадренный угольщик "Мерримак", чьи вечно выходящие из строя машины изрядно попортили ему нервы во время перехода, адмиралу было нисколечко не жалко. Особенно для такого дела!

Сказано - сделано. После двух дней затраченных на разгрузку угля в бункеры боевых кораблей, с притороченной под днищем миной и командой добровольцев "Мерримак" в половине четвертого утра взял курс к берегу. Однако дойти до места затопления пароходу было не суждено. Получивший еще в Пуэрто-Рико подробности сражения в Манильском заливе и наложив их на беседы с русским коллегой, контр-адмирал Сервера не стал пренебрегать опытом своего успевшего отличиться коллеги итогом чего стали несколько минных линий и полей. Именно на этих минах и подорвался брандер. Счастливо преодолев первую линию мин, расположенную в двух милях от береговой линии, жертвенный угольщик выполз прямиком на полноценное минное поле. Последовавший вскоре подрыв привел к срабатыванию заряда прикрепленного самими американцами к днищу брандера в результате чего судно весьма быстро начало набирать воду и, наскочив еще на одну мину, вскоре ушло носом под воду. А спустя пять минут над водой остались торчать лишь кончики мачт, да дымовая труба.

Однако не одни американцы пытались вывести противника из игры без участия крупных артиллерийских кораблей. Проведшие почти все время перехода на буксире и потому сохранившие ресурс машин и котлов три испанских эсминца дважды выходили в ночные минные атаки на корабли противника растянувшиеся дугой между бухтой Аквадорес и мысом Кабрера. И лишь отсутствие у команд миноносных кораблей какого-либо опыта, как реальных минных атак, так и одиночного ночного плавания, не говоря уже о поверхностном знании местных вод, позволили американцам в первые дни блокады не познать на себе всей опасности минной войны. И как бы странно это ни звучало, помощь испанским миноносникам в конечном итоге оказали американские газеты. Капитаны появившихся близ блокированного порта гражданских судов зафрахтованных журналистами и доставившие сюда десятки корреспондентов знать не знали о таком понятии, как ночная светомаскировка. Они, словно рождественская елка, сияли в ночной мгле десятками иллюминаторов, позволяя испанцам определить нужное направление и примерное расстояние до столь лакомых целей, поскольку ночью подползали едва ли не вплотную к отходящим мористее американским кораблям.

Несколько поднаторевшие, а также получившие столь великолепный подарок от противника испанцы на третий раз смогли-таки показать, что эсминцы - это вам не комар чихнул. Пусть из шести выпущенных по находящимся в дрейфе кораблям самоходных мин лишь одна нашла свою цель, даже это смело можно было назвать успехом. Стоявший ближе к берегу и как раз прикрывавший броненосные корабли от миноносцев противника перекупленный у Бразилии и едва поспевший к войне бронепалубный крейсер "Нью-Орлеан" получил пробоину напротив второй дымовой трубы. Весьма хороший ходок и относительно недорогой, как и все эльсвики, он имел один весьма неприятный недостаток - слишком малую высоту надводного борта. Наряду с поспешностью введения его в строй, слабо обученной командой и безалаберностью - куда уж без нее, к тому моменту как первые лучи восходящего солнца коснулись морской глади, бронепалубник уже покоился на дне. А вместе с ним в царство Нептуна отправилось не менее половины команды корабля. Он стал первой, но далеко не последней жертвой минной войны. За последующие три дня, а, точнее, ночи, американская эскадра потеряла угольщик "Стирлинг" - когда заблудившийся-таки во тьме "Плутон" прошел мимо линии, как крейсеров, так и броненосцев, прежде чем едва не влетел носом в стоявший без огней пароход и благополучно пустил того на дно двумя минами, а также убывший с затопленным машинным отделением на буксире систершипа к родным берегам безбронный крейсер "Марблхед". С учетом же потерявшего ход из-за аварии машины "Йеля", также утянутого на буксире домой, крейсерские силы американской эскадры, не считая ее броненосной части, сократились на треть меньше чем за неделю. И это без какого-либо артиллерийского воздействия со стороны противника! Однако, несмотря на отсутствие боевых повреждений, столь значительный успех стоил испанской эскадре двух третей миноносных сил. "Плутон" так и не смог найти дороги домой до начала рассвета и потому вскоре объявился в Гуантанамо, присоединившись к скромным силам защитников этого небольшого порта, где, в конечном счете, и был затоплен своим экипажем после получения повреждений в бою с американскими вспомогательными крейсерами. А "Террор" из-за прогорания дымогарных трубок котлов приполз с последнего боевого выхода на восьми узлах, после чего встал на прикол из-за отсутствия в порту потребных для ремонта запчастей. Последний же испанский эсминец оказался потерян спустя два дня. В очередной вылазке "Фурор" был обнаружен с небольшой вооруженной яхты "Глочестер" и, получив едва ли не в упор три прямых попадания 152-мм снарядами, едва успел выйти на мелководье, прежде чем пойти на дно, так что над водой остался торчать лишь кончик уцелевшей мачты. Из экипажа же эсминца уцелело чуть более полутора десятка человек, что смогли в темноте добраться до берега, прежде чем силы покинули их. И, к величайшему сожалению контр-адмирала, среди этих счастливчиков не оказалось дона Фернандо Вильямила - командующего дивизионом эсминцев, погибшего вместе со своим небольшим флагманом.

Но не только самоходные мины несли гибель. Так, преодолевший первую линию мин брандер подложил американскому флоту изрядную свинью, не подорвавшись на одной из составлявших ее мин. Все же, начиная уже со второго дня прибытия, корабли американского флота принялись потихоньку закидывать снарядами береговые укрепления испанцев. Естественно, никто не собирался расходовать на подобные действа ресурсы и снаряды главных сил флота, но вот мониторы оказались более чем к месту. Правда, так же, как при Гаване, огонь с больших дистанций не имел никакого эффекта, потому с каждым днем четверка бронированных малышей подходила к берегу все ближе и ближе, пока это не привело к трагедии. Единственный большой мореходный монитор американского флота "Пуританин", превосходивший по всем характеристикам, за исключением мореходности и скорости хода, даже броненосец "Техас", являясь флагманом отряда мониторов, вполне закономерно наскочил на мину, будучи первым в линии.

Лишь благодаря солидному водоизмещению, превышавшему шесть тысяч тонн, и наличию водонепроницаемых отсеков это промежуточное звено между монитором и броненосцем не пошло на дно в тот же миг. Но и спастись кораблю в сложившихся условиях оказалось попросту невозможно. Не прошло и пяти минут, как вода начала заливать барбет носовой установки главного калибра, а спустя еще десять минут корабль полностью ушел под воду, утянув с собой добрую половину экипажа. Последующие обстрелы берега продолжились только после траления, устроенного с применением всех имевшихся на эскадре паровых катеров. Да и то отныне первым в линии всегда шел один из вспомогательных крейсеров. Но, судя по всему, аврал трех дней траления не прошел зря, потому как ни одного подрыва на якорных минах более не случалось.

Получив неутешительные известия о судьбе последнего боеспособного эсминца, и поняв, что иного выхода, кроме как выдвинуть на бой все силы, более нет, контр-адмирал Сервера отдал приказ готовить корабли к сражению, и принялся ждать, когда хоть один американский броненосец покинет блокирующий порт отряд. К счастью, ждать пришлось недолго. Всего два дня.

Проведя утром ставший уже ритуалом подсчет участвующих в блокаде кораблей, контр-адмирал не увидел одного броненосного крейсера, броненосца "Айова", что выделялся на фоне прочих своим полубаком тянущимся аж до кормовой башни и монитора. Он бы, конечно, предпочел, чтобы силы противника сократились на пару полноценных броненосцев, но, чего не было, того не было. Да и ждать более было никак нельзя. К его превеликому огорчению, запасы провизии в Сантьяго-де-Куба подходили к концу еще до прибытия испанской эскадры. Более того, флоту даже пришлось делиться припасами, благо таковые имелись в трюме одного из оставшихся с эскадрой вспомогательных крейсеров. Но и те уже начали показывать дно, потому требовалось как можно скорее, либо пробиваться в Гавану, либо отступать обратно в метрополию. Так что серьезного сражения было не избежать. Хотя и бегать от него никто не собирался. Немного отсрочить, подтачивая при этом силы противника - это да. Но не бегать!

По сути, командующий американской эскадрой собственными руками преподнес противнику подарок, рассредоточив все свои корабли изрядно растянутой дугой. Да, таким образом он перекрыл все возможные направления прорыва эскадры противника. Но одновременно позволил тому на полную катушку воспользоваться техническими особенностями трех из четырех имеющихся под командованием Серверы броненосцев.