Вынужденный брак

В такой ситуации нужно посочувствовать мужу и попереживать о здоровье Павла Валентиновича, но как я не пыталась это сделать – не смогла. Отец Артема неоднократно оскорблял и унижал меня, поэтому каких-либо чувств я к нему не испытывала. Причем даже ненависти к нему не было. Сплошное равнодушие. Немного жаль Артема – теперь ему добавиться забот и проблем, но и даже эта мысль не особо тревожила меня. Никак не получилось долго думать об этом. Радость довольно быстро наполнила грудную клетку воздухом и я слишком громко прокричала.

– Ура! Свобода!!!

Радовалась я недолго. После завтрака прибежала пожилая медсестра из детского отделения и стала отчитывать меня.

– Да как же тебе не стыдно. Ребенку вторые сутки идут, а ты и думать про него не хочешь. Другие мамки с первого дня окружают наше отделение, а ты лежишь – телевизор смотришь и жрёшь. Не стыдно. Не спросишь про здоровье малыша, а ведь он у тебя слабенький родился. Дышать самостоятельно кое-как стал… Эх ты!

И мне действительно стало стыдно. Но не перед ребенком, а перед пожилой сестричкой. Как же нужно любить детей, чтобы так топить за чужого ребенка?!

– Можно увидеть его? – пропищала я и отодвинула столик с завтраком.

– Не можно, а нужно. Поднимайся, провожу тебя, бездушную.

– Я только плохо хожу - после операции швы болят.

– Ну-ну, швы у нее болят, - проворчала медсестра, - чистая эгоистка. Ты ползком должна до сыночка ползти, а не ждать, когда швы зарастут.

Весь оставшийся путь я молча киваю, потому что уши готовы закипеть от стыда. Старушка, не стесняясь людей, продолжает меня ругать.

– Заходи. Только тихо – не в клуб пришла.

Я вхожу в небольшую комнату, где по краю стены стоят три пеленальных стола и тумба с раковиной. На одном столе стопкой сложены пеленки и подгузники, а второй и третий аккуратно застелены белыми одеялами.

– Здесь подожди, сейчас выкачу твоего.

Оглядевшись, я подхожу к огромному плакату, который занимает четвертую часть стены.

– «Здесь начинается жизнь» - читаю название и смотрю на малыша, который изображен на плакате.

Ребенок нарядно одет и не выглядит сморщенным или красным. Я бы даже назвала его милым. Может и правда новорожденные могут быть не страшными.

Оглянувшись на шум, я смотрю, как старушка вкатывает в комнату кувез с прозрачными стенками.

– Знакомься, Колганова, со своим прЫнцем. Пятнадцать минут у тебя будет.

Медсестра сразу выходит, а я на цыпочках подхожу к кувезу.

– Ничего себе, - выдыхаю я, когда вижу внутри прозрачного бокса очень маленького человечка.

Малыш как будто спит. Крохотные веки закрыты, а губки сомкнуты. Одет он странно – на голове шапочка, на ножках - теплые носочки, а бедра прикрыты памперсом, слишком большого размера для такой крошки. Почему его не накрывают одеялом? Вон пеленальные столы накрыли, а ребенок почти голый лежит.

Кинувшись к столу, я сдираю одеяло и возвращаюсь к кувезу. К сожалению открыть крышку не удается и тогда я просовываю одеяло в специальные отверстия для рук. Кое-как, но у меня получается укрыть малыша.

– Теперь ты точно не замерзнешь. Еще меня обвиняла в бездушии, а сама то… сама то…

Оглядев плоды своих трудов, я насколько минут наблюдаю за спящим ребенком.

– Интересно, как ты там у меня умещался? – усмехнувшись, удивляюсь я, - голова у тебя вон какая большая. Сам – мизерный, а голова как у обычного ребенка. Знаешь, Артем решил назвать тебя Ильей. Как тебе такое имя? Устраивает?

Ребенок, естественно, мне не отвечает и тогда я подхожу к нему с другой стороны.

– Ты правда не красный, но красивым я бы тебя не назвала. Скорее ты симпатичный… Но ты не переживай… К твоему папке знаешь, как девчонки липли? Он конечно худой, но смазливый. Вот и ты может быть будешь худеньким, но красивым. Вес не главное для парня.

– Ты чего натворила? – шипит старушка, когда возвращается за ребенком, - зачем его одеялом накрыла?

– Он замерз. Голый ведь лежит.

Медсестра посмотрела на меня, как на полоумною и убрала одеяло.

– Больше так не делай. Иди в палату, но чтобы через три часа была здесь. Каждый три часа можно навещать сына, поняла?

Я киваю и смотрю на ребенка, который морщится во сне.

– Вы убрали одеяло и он стал морщится.

– Не выдумывай, - отмахивается старушка и быстро увозит кувез из комнаты.

Я снова оборачиваюсь к плакату с новорожденным и с завистью смотрю на его одежду. Я то не додумалась купить ребенку вещи и теперь ему приходиться лежать голым.

Немного подумав, я иду в сторону поста, чтобы разыскать медсестру.

– Можно вас на минутку? – кричу бегущей по коридору сестричке.

– Только быстрее, Колганова. Меня вниз зовут.

– Могу я кого-то попросить купить мне необходимые вещи? Деньги я дам и за услугу заплачу.

Медсестра задумывается, а потом тихо говорит.

– Через час у меня перерыв. Список мне напишешь и я все куплю. За услугу возьму сорок процентов от покупки. Общая сумма покупки не менее пяти тысяч. Устраивает?

Ничего себе расценки, - мысленно возмущаюсь я, но с условиями соглашаюсь.

Глава 21

Глава 21

– Все такие радостные при выписке, а ты словно острый перец на завтрак съела. Чего морщишься так?

– Просто, - неохотно отвечаю пожилой медсестре из детского отделения – Тамаре Исааковне.

Если бы не она, эти почти два месяца в больнице стали бы самыми лучшими, но Тамара Исааковна решила, что меня нужно контролировать. Раз в трое суток – именно такой был у неё график работы в отделении – она следила, чтобы я не меньше шести раз ходила к ребенку и сидела с ним не менее получаса. Мне нравилось находиться у малыша, но не торчать же в отделении круглые сутки. Когда ее не было, я ходила к Илье три раза - в девять утра, в три часа дня и в шесть вечера. Болтала с ребенком, поражалась, как быстро он растет, а иногда я могла погладить его по горячему животику. Илья всегда был рад меня видеть и мне это нравилось. В последнее время я заметила, что он стал улыбаться, если я начинала петь ему песню из мультфильма «Малышарики».

Трёхразового визита мне вполне хватало, чтобы наиграться с ребенком. В остальное время я много спала, читала электронные книги и ела. Дни проходили прекрасно, пока на очередные сутки не заступала Тамара Исааковна. Этой ведьме было всё время мало моих походов в детское отделение. Вот и сегодня - на выписку - выпала ее смена.

– Что просто? Ритка, не будь кислой, как клюква, а то муж уйдет от тебя.

"Хорошо бы" – мелькнула в голове мысль, но я её совестливо погасила. Артему и так сейчас нелегко, а я только и думаю о том, чтобы отдалить момент нашей встречи.