Выпускник. Журналист

Как так совпало, не понятно. Может, не аппендицит, а отравилась чем? Об этом я узнаю позже. Для этого нужно в больницу наведаться, по телефону не скажут.

Стою у чужого подъезда, руки в карманах мерзнут, я же перчатки потерял. Брожу туда–сюда, вырисовывая круги на мерзлой земле, как будто что–то решаю.

Вариант, по моему мнению, один вырисовывается — не можешь решить уравнение с несколькими неизвестными, не знаешь формулу — экспериментируй.

Что мы имеем?

Волков должен был отправить оперативника проследить за Игнатовым, но майор мне не подчиняется, поэтому забыл доложить, чем дело закончилось. Возможно, он передал информацию через Королеву, но она выбыла из игры.

Я сам не пошел по тропам Гриши, чтобы не вспугнуть его. Ну залег бы он на дно, что дальше?

Сейчас приходит в голову умная мысль — я же мог Вальку отправить, она ради дела на любую амбразуру бросится.

Нет. Не пойдет так. Разбрасываться ценными кадрами не буду. Валентина еще пригодится в бою.

Где же взять контакты Волкова? — постукиваю коченевшими пальцами внутри кармана.

Чёрт бы побрал всех этих законников с их секретностью. Чувствую себя мальчишкой, который влез в темный чулан, а где дверь на выход не знает.

Может съездить в родной город, пообщаться с дядей Витей, уж он-то точно знает, где искать майора. Тоже не вариант. Это целый день займет.

Время позднее, усталость накатывает, да и общежитие скоро на ночь закроют.

Что делать? — тру висок рукой.

Думай, Сом, думай!

Один вариант остаётся — топать на переговорный пункт. Переговорные станции сейчас, конечно, работают по графику, но центральный–то должен быть открыт. Вот туда и двигаю.

На автобус успеваю в последний момент — ноги сами бегут, а голова будто отключилась. Все в транспорте угрюмые, уставшие. Пристраиваюсь в хвосте автобуса, прислоняюсь спиной. Погружаюсь в свои мысли, и мир вокруг перестает существовать.

Добираюсь до переговорного пункта, заказываю звонок. Сидят там дежурные тёти с серьёзными лицами — как будто я их отвлёк от чего–то важного, нехотя обслуживают.

Соединяют с дядей Витей быстро. Захожу в маленькую будку, где и совершается этот театральный акт. Трубку снимаю и с места в карьер:

— Дядя Витя! Где твоего майора искать? На Лубянке или в Управлении каком? Я с ног сбился.

— Чего орёшь? — голос его, как всегда, спокойный, даже ленивый. — В Управлении он работает. Сам ему позвоню утром по внутренней связи, а ты езжай в общежитие. Он тебя найдёт, если информация будет. Ты что же решил, что он перед тобой отчитываться должен?

— Так и я информатором не нанимался!

— Сам виноват.В журналистах всегда будешь последним после людей в погонах.

— Эй, — женский крикливый голос. — Вы кто такие? Трубку положите немедленно.

Кого-то ошибочно подключили к нашей линии. Злые тетки.

— Ясно. — Кладу трубку с чувством, что ничего ясного–то нет. В голове всё перемешалось — и майор этот таинственный, и Ника, и Валя со своими манящими глазами.

Встретиться с Волковым не получилось, лучше бы к Вальке поехал, — злюсь на себя.

Возвращаюсь в общежитие, голова тяжелая, но даю себе слово — жду ещё день, не больше, начинаю действовать самостоятельно. Если Волков меня не найдёт, сам пойду на поиски этого Игнатова. Сам возьму его с поличным.

Вот тогда посмотрим, кто кого!

Чем больше дней нет Марины, тем вероятнее, что Иван сиротой останется. А мне жиль мальчонку. Хороший он, перспективный.

На следующий день всё повторяется по заведенному сценарию — утро, подъём, холодный душ, учёба, тётя Рая со своими вечными советами про учёбу и жизнь.

По пути на пару мысли крутятся вокруг Волкова, Игнатова, этой чертовой игры, в которую я сам себя втянул. Ну и дела… Отдаю себе отчет в том, что всё это мало похоже на журналистское расследование. Если бы я сам мог близко подойти к этим людям, опросить их.

Но кто–то мне явно помешал. С самого начала обо мне распустили нехорошие слухи, что я стучу на фарцовщиков ментам.

Кому это было нужно?

Кто–то пытался убрать меня с дороги?

Может, они наоборот думали, что я занимаюсь журналистским расследованием, и не работаю с ментами?

Всё запуталось так, что этот узел мне пока не разрубить.

К университету подхожу, даже не заметив, как долго шел, в голове одни вопросы и невнятные ответы на них.

Почему Волков молчит? Может, труп Марины нашли? Тогда и расследование закончилось.

Или на него тоже давят сверху, а я тут пытаюсь что–то разрулить на своём уровне? Не знать, что творится — всё это как–то не по мне.

И почему Ника слегла в больницу именно сейчас, может ее любовник Волков заставил ее срочно выйти из этого дела и закосить под пациентку?

Кажется, сейчас голова взорвется.

В чем-то дядя прав, если бы я работал в милиции, у меня было бы больше возможностей для расследования. Сейчас их явно не хватает.

И тут меня окликает дежурная на входе, перекрывает дорогу.

— Ты Сомов Макар?

Гляжу на неё, хмурюсь:

— Я.

Она кивает, серьёзная, как на совещании в ЦК.

— Тебя спрашивают у входа.

— Кто?

— Дед Пыхто, — фыркает она. — Откуда мне знать? Мужчина.

Мужчина? У меня внутри будто щёлкает что–то. Волков?! Или его сотрудник.

В груди поднимается какая–то непонятная смесь облегчения и волнения.

Я киваю дежурной и направляюсь к выходу.

В голове уже крутятся возможные сценарии того, что он мне скажет, как будет говорить, что от меня захочет? Или просто скажет, спасибо, ты нам больше не нужен.

Выбираюсь на улицу, оглядываюсь.

И тут замечаю его — у входа стоит мужчина, не сказать, что слишком приметный. Среднего роста, серое пальто, шляпа на голове. Подходит ближе. Лицо волевое, но глаза холодные. Взгляд пристальный. Стальной.

Понятно. Еще один — человек из системы.

— Это вы меня караулили возле МГУ вчера. Потом исчезли.

— Ты Сомов? — спрашивает негромко, но уверенно.

Киваю.

— Рытвин, — представляется он, протягивая руку для рукопожатия.

Никаких лишних слов. Беру его руку, пожимаю.

— Следственный отдел КГБ.

Твою за ногу! — чертыхаюсь мысленно.

— Виктор сказал, ты умный парень. Мне именно такой нужен.

Снова дядя Витя, опять меня куда–то втравливает.