Выжечь огнем

– Так это объясняет, что случилось с...башней Андрокл, и другой - Бонавентура, - сказала Окику.
– Но что произошло в парке Пайн Вэлли?

– Как только Джек взорвал Гамма-центр, больше не было никакого смысла взрывать ядерное устройство на спортивном стадионе. Мы все равно взорвали башню Бонавентура, но не просто для отвлечения внимания. Мы - я - взломали местные камеры слежения и разместили запись того, как мы с Виктором "совершаем побег" через один из подземных ходов Бонавентуры.
– Он пожал плечами.
– Камера, которую я взломал, находилась внутри основной зоны разрушения взрывом, поэтому мы решили, что любой, кто узнал, что мы здесь, и искал нас, подумает, что мы взорвали себя, отвлекшись. Но больше не было никакого смысла устраивать второй отвлекающий маневр на спортивном стадионе. Гамма-центр причинил чертовски много жертв и чертовски много разрушений, чем когда-либо причинила бы бомба на стадионе. Власти собирались полностью сосредоточиться на этом, так что взрыв стадиона привел бы только к материальному ущербу и еще нескольким ненужным смертям среди гражданского населения. Это и подвергло риску Дэвида Притчарда, поскольку именно он управлял аэромобилем, который перевозил бомбу на стадион.

– Итак, мы отправили ему сообщение, отменяющее это. Но он отказался повиноваться. На самом деле, он полностью потерял разум. Он пришел в ярость. Он осудил нас за трусость, разорвал все контакты и вместо этого направил аэромобиль в центр парка. Из того, что мы смогли определить с тех пор, он, должно быть, привел его в действие вручную, одновременно убив себя.

– Что, черт возьми, на тебя нашло, чтобы поручить такому сумасшедшему управлять ядерным устройством?
– потребовал Тарковски.

– Предполагаю, - сказал Сабуро, прежде чем Зилвицки или Каша смогли ответить, - что это было потому, что Притчард был единственным из сесси, кто мог управлять аэромобилем. Я прав?

– В значительной степени, - сказал Каша.
– Карл Хансен, вероятно, мог бы справиться с этим вместо этого, но он был нужен в другом месте.
– Он холодно взглянул на Тарковски.
– Я так понимаю, вы никогда не участвовали в операции, где не работали бы с проверенными и обученными профессиональными солдатами. Добро пожаловать в наш мир, майор. Вы используете людей, которые у вас есть, как можно лучше. Я знал - как и Антон, - что Притчард был довольно сильно взвинчен. Но никогда не было никаких признаков того, что он совершит что-то совершенно маниакальное.

– На самом деле, - Тарковски откинулся на спинку стула, твердо встречаясь взглядом с Каша, - у меня есть определенный опыт работы с... оперативниками, которые не были ни проверенными, ни обученными солдатами. Конечно, в то время я пытался поймать или убить их. Это не значит, что я не понимаю, что необходимость - мать импровизации, офицер Каша.

– Какая разница?
– спросила Окику.
– Это случилось. По крайней мере, теперь мы знаем, что произошло - и почему.

– И знание этого проясняет многие неясности, - добавила Тиг.
– Грин Пайнс всегда был единственным инцидентом, который, казалось, не укладывался ни в какую связную схему. Теперь мы знаем, что это потому, что оно не было последовательным. Просто вспышка бессвязной ярости.

Аль-Фанудахи не сводил глаз с Арианны Макбрайд. Ее лицо было осунувшимся, губы плотно сжаты, глаза не сфокусированы ни на чем, что мог видеть кто-либо еще.

– Мисс Макбрайд, - мягко сказал он. Она моргнула и посмотрела на него.
– Как бы то ни было, основываясь на том, что только что рассказал нам капитан Зилвицки, я глубоко восхищаюсь вашим братом. Человеку, посвятившему всю свою жизнь какому-то делу, было нелегко порвать с ним, как только он понял, что все пошло наперекосяк. Это требовало мужества, а также нравственности. Того самого абсолютного мужества, которое он проявил в конце своей жизни. Вся человеческая раса в долгу перед ним, если хотите знать мое мнение.

– Я согласен. Полностью, - сказал Каша.

– И я тоже, - добавил Зилвицки.

Арианна уставилась на аль-Фанудахи. По выражению ее лица было очевидно, что заявление офицера соларианской разведки поразило ее. Ее губы были приоткрыты.

Кратко. Затем она решительно закрыла рот и кивнула.

– Спасибо, - сказала она.
– Я ценю это. Это было тяжело для меня. Тем более, что, судя по тому, что рассказал нам капитан Зилвицки, мой другой брат все еще...
– она выставила подбородок вперед, как будто указывая на что-то вдалеке, - где-то там.

– Что возвращает нас к рассматриваемой теме, - сказал Тарковски.
– "Другие парни" - то, что вы называете Злонамеренным Соответствием - где-то там. Но где?

– На самом деле, это...
– начал Зилвицки, но тут же оборвал себя, когда снова раздался звонок в дверь. Он уставился на закрытую дверь.

– Что это? Полусекретная встреча или вечеринка?
– потребовал он.

– Это должна быть Яна, - сказал Каша. Он был уже на полпути к двери... снова.
– Она - единственный человек, которому я сказал, что мы будем здесь.

– Яна? Зачем бы?..

– Спросите ее сами, - сказал Каша, отступая в сторону, чтобы пропустить Яну Третьякову в комнату.

У высокой блондинки была широкая походка, и она не была склонна к застенчивости. Она бесцеремонно подошла к столу и протянула Зилвицки чип.

– Я подумала, что ты захочешь увидеть это немедленно, - сказала она.

– Что это?
– спросил он.

– Не знаю.
– Третьякова пожала плечами.
– Информация с Факела - это все, что они мне сказали. Курьерский катер прибыл менее получаса назад.

Она повернулась, чтобы уйти, но Каша все еще был у двери, и он поднял руку, чтобы остановить ее.

– Останьтесь, Яна, - сказал он.

– Почему?
– Возможно, в ее тоне был лишь намек на подозрение.

– Во-первых, нам может понадобиться ваше мнение. Во-вторых, если эта новая информация приведет к другой экспедиции, мы бы хотели, чтобы вы были с нами.

Взгляд, которым она одарила его, не был дружелюбным.

– В последний раз, когда это случилось, ты навесил на меня сиськи размером с дыню.
– Она хлопнула себя по груди. Это была явно женская грудь, но не особенно заметная.
– Теперь, когда я вернулась к нормальной жизни, я бы предпочла остаться такой.

– Сомневаюсь, что на этот раз потребуется какая-либо сложная скульптура тела, - сказал Каша с улыбкой.

– Почему нет? Ты понятия не имеешь, что на этом чипе. Насколько я знаю, как только ты это прочитаешь, тебе захочется превратить меня в... в - кто знает во что?

– Я обещаю.

Каша все еще улыбался, а Третьякова фыркнула.

– Обещание от Виктора Каша - это... это... ну, на самом деле, довольно хорошо, - сказала она.
– Хорошо.

Тарковски встал, чтобы предложить ей свой стул. Ее ответом было еще одно фырканье.

– Я могу стоять, спасибо, - сказала она.

Зилвицки вставил чип в консоль, пока они с Каша разговаривали. Он посмотрел на маленький экран перед собой, быстро прочитал, затем резко выпрямился в кресле.

– Антон?
– сказал Каша тоном человека, который уже видел, как на него снизошло вдохновение.

– Все должны это увидеть, - ответил Зилвицки.
– Ну, на самом деле, сначала все должны это увидеть.

Он набрал команды, загружая изображения из файлов, которые он принес с собой, и карты исчезли с настольного экрана HD, поскольку их заменило что-то другое.