Выжить в Антарктиде

Но девушка уже и сама заподозрила неладное. Скосив глаза она увидела на своем плече блеклую многоножку. Она неторопливо ползла, оставляя жирный мокрый след…

– Какая гадость! – прошептала Вика, кривясь от отвращения.

Тут еще одна похожая тварь свалилась ей на голову, вцепившись лапками в вязанную шапку, и громко защелкала, завозилась, Завадская взвизгнула от неожиданности и дернулась, взмахивая руками.

Дюмон, бормоча нечто брезгливо-паническое, самоотверженно бросился ее спасать.

– Я же говорить ночью, что тут ползать! – он смахнул тварей с Вики, а потом и с себя.

– Откуда они берутся? – крикнула Вика.

Жак направил луч фонарика на стены и потолок, потом очертил круг по полу – эта живность была уже всюду. Возможно, землетрясение разрушило их гнездо, и они ползли всем скопом то ли в поисках спасения, то ли жаждая возмездия. Электрический свет парализовывал их. «Пришпиленные» ярким пятном, они замирали и противно шипели, беспорядочно двигая передними лапками, будто отмахиваясь, но стоило им вновь оказаться в темноте, насекомые срывались с места и проворно перебирали членистыми ногами, стремясь удрать подальше.

Вика и Жак отшвыривали и топтали их, смахивали с брезента, вытряхали из сумок и спальников, скидывали с себя, пока не выбились из сил.

– Это они по мне ползать, - сообщил Дюмон, будто Вика не догадалась с первого раза. – Я не неврастеник. Я реально чувствовать.

– Я верю, - отразив атаку, Вика уселась передохнуть, предварительно осмотрев подстилку. – Это неизвестный науке вид. Жаль, что среди нас нет энтомологов.

– А, хороший идея! – Дюмон улыбнулся, стаскивая пропитанные слизью перчатки, чтобы простирнуть и просушить их. – Надо прихватить с собой одну-две особы. Ученые радоваться. Я стану знаменитый и богатый. Я открыть новый зверь! Или хочешь, мы вместе стать богатый и знаменитый?

– Нет, не хочу, - Вика тоже сняла варежки и провела тыльной стороной ладони по лбу. – Я, если честно, даже смотреть на них не хочу.

– Зря, - Жак подобрал полураздавленную тушку двумя пальцами и, поджав губы, принялся ее рассматривать. Многоножка, по всем законам считавшаяся мертвой, изогнулась, ее пасть, снабженная мощными жвалами, широко раскрылась и впилась французу в запястье.

– О, мой бог! – от неожиданности он уронил ее, и насекомое, шипя, принялось извиваться в безуспешной попытке уползти на перебитых конечностях.

Вика раздавила ее ботинком.

– Больно? – сочувственно спросила она, заметив, как болезненно морщится Дюмон.

– Страдать за науку, - тот пробовал шутить. – Все равно надо брать с собой, это новинка.

– Давайте, я вам рану обработаю, - Вика полезла за дистиллятом и пакетом с мазями.

Укушенное запястье успело распухнуть и покраснеть. Вика, как умела, промыла маленькую ранку и озадачено зависла над разнообразными банками и тюбиками, не зная, что выбрать. На этикетках были указаны названия и состав, но Завадская в этом не разбиралась.

Дюмону меж тем становилось все хуже, он серел на глазах, покрылся испариной и постанывал сквозь стиснутые зубы. Когда Вика, уговаривая его потерпеть, выбрала наконец-то мазь, его ладонь почернела, а отек пополз выше по руке.

– Это яд, - прохрипел Жак. – Особа ядовита.

– Надо отсосать его, - пробормотала Вика.

Она наклонилась над раной, но Жак не дал ей этого сделать.

– Поздно, яд всюду. Мы не знать, опасно ли он человеку. Это не змея, это монстр.

– Но как еще вам помочь?!

– Мне гадалка нагадала… умереть от укуса змеи. Вика, ты хороший друг. Прости, мне дышать тяжело…

Вика запаниковала и принялась звать на помощь Володю. Ее услышали все, до них донеслись встревоженные голоса. Первым примчался Белоконев, который не поднимался высоко, а подсвечивал прожектором снизу. Он тоже пытался хоть как-то облегчить участь невезучего француза, но было очевидно, что его уже не спасти. Жака мучила одышка, боль в распухающих мышцах, он корчился и, не сдерживаясь больше, громко стонал. Когда, звеня обвязкой, прибежали Громов и Грач, с ним все было кончено.

Вика впала в прострацию. Она не могла поверить в то, что случилось. Мужчины с трудом добились от нее ответа, что именно произошло с Дюмоном, и долго отказывались верить в нападение ядовитых тварей, пока Грач, светя под ноги, не обнаружил раздавленных насекомых.

– Что могло их спровоцировать? – озадаченно проговорил он.

Новая опасность вкупе с чувством ответственности мобилизовала его, он снова был внешне спокоен и собран, отбросив губительное отчаяние и душевную боль.

– Почва сместилась? – предположил Юра.

– Возможно, это они убили людей Соворотова, - сказал Белоконев. – Здесь у них было гнездо.

– Надо отсюда уходить, - постановил Грач. – Твари рождаются ядовитыми не просто так, к этому их вынуждают законы эволюции. И если Жак погиб от одного укуса…

– Это значит, что кроме многоножек в пещере водится кто-то еще, - развил мысль Юра.
– Кто-то большой и не менее опасный. Яд очень сильный, он способен обездвижить агрессора практически мгновенно.

– Это если яд им нужен для защиты, - встрял Геннадий. – Наш хищник маленький, хилый и медленный, для него важно вывести из строя жертву, чтобы избежать её бегства или борьбы с ней. Возможно эти твари нападают коллективно и пожирают плоть…

Белоконев осекся, вспомнив о Завадской.

– Впрочем, они на нас не нападали, значит, это и впрямь защита от более крупного хищника.

– Куда пойдем, Вов? – поинтересовался Громов. – Обратно в Хранилище?

Володя потер лицо:

– Дай подумать.

– На верхних галереях есть проход на ледник, - сообщил Юра, - я его не успел разведать, но он там есть, хотя и не понятно, как далеко ведет.

– Уходить нельзя, - покачал головой Грач.
– Сначала нужно понять, где застряли Паша, Пат и… Пойдем все вместе к Хранилищу, разделяться больше не станем, вещи оставим тут. А потом уж с Пашей поднимемся на галереи…

Жака Дюмона похоронили на местном кладбище, соорудив пятый каменный холмик. Батареи не экономили, щедро освещали пространство вокруг себя, но это было данью иррациональному страху, и долго так продолжаться не могло. Поскольку, ни Паша, ни другие так и не дали о себе знать, Грач повел свой поредевший отряд в обратный путь к Хранилищу.

Ледяной коридор оставался крепок и неизменен. Кое-где стенки просели и немного потрескались, но в целом лед держал форму. Все так же мелодично журчала река, капала редкая капель над нешироким руслом, и звенели ломкие сосульки, задетые неуклюжим плечом.