Выжить в Антарктиде

Грот с атлантами они осматривали очень тщательно, ища любые следы: кусок материи, отпечаток протектора на рыхлом снегу или указатель, нарисованный на камне, - но ничего нового не появилось. Только из глубины открытого подземного хода доносился едва уловимый гул. Распахнутые ворота были все так же завалены тумбами и осколками стенных украшений, но вот защитного поля не было – купол все-таки пал.

Грач, запретив остальным приближаться, заглянул внутрь, подсвечивая фонариком. Протянув руку, он выудил из-за покосившейся створки огромный синий рюкзак.

– Это Патрисии, – сказал он. – Значит, она тут была.

Юра, оставив Вику на попечение Геннадия, тоже приблизился ко входу в Хранилище.

– Да, это ее, – подтвердил он, перехватывая у Володи находку. – Куда же она после этого делась? Заблудиться в коридоре невозможно, стрелки Кирюхи виды преотлично.

– Она шла без фонаря, в темноте? – Володя озадаченно повел лучом вокруг. – Чего толку гадать… надо ее искать.

– А почему она рюкзак бросила?

– Тяжело нести. Он пуд весит, она ж туда журналов со станции напихала.

Белоконев вытянул шею:

– Больше ничего и никого? Только это нашли?

– Только это, – эхом откликнулся Володя. – Рюкзак заберем, а взамен оставим записку. Юр, поройся в ее бумагах, выбери чистую страницу и напиши: пусть идут по стрелочкам по правому коридору, а возле плотины заходят в пещеру и поднимаются наверх.

Громов написал и придавил лист камнем прямо в створках, украсив им баррикаду. Взвалив рюкзак на плечи, он взял Вику за руку и отправился вслед за Володей и Геной.

Вика дрожала. Ее лицо осунулось и потеряло краски, искусанные губы приобрели фиолетовый оттенок, на ресницах дрожали замерзшие слезинки, которые она даже не пыталась толком смахнуть.

– Не переживай, – шепнул ей Юра, наклоняясь. – Мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Зря мы поделили группу на две части, оставили их в Хранилище без возможности связаться,– так же тихо ответила Вика. – Я не думала, что все так получится.

Их осталось четверо, и напряжение достигло предела. Они миновали столько ловушек, выбрались из-под странного купола, но желанная свобода не стала ближе, а судьба друзей оставалась неизвестной. Приходилось внимательно смотреть по сторонам из опасения наткнуться на ядовитых насекомых или их не менее смертоносных врагов. Они вслушивались в тягучую тишину, стараясь уловить чужеродные звуки, издаваемые живыми существами, и шли медленно, им некуда было спешить…

– Что это? – вдруг спросил Гена, приостанавливаясь.

Шум был далеким и невнятным, но им показалось, что эхо отразило металлический взвизг и звук падающего льда, разбившегося на сотню кусочков.

– Глубинный бур, – сказал Юра, боясь поверить.

Они переглянулись и побежали.

– Черт, она жива! – восклицал на бегу Грач. – Аня и Кир выбрались!

Другого объяснения и быть не могло. Из-за резкого перехода от кромешного отчаяния к безумной радости у Вики закружилась голова, и она сильней вцепилась в Юрину руку.

В высверленное отверстие недалеко от плотины спасатели сначала опустили щуп с видеокамерой и подсветкой, на ее свет несчастные пленники ледяной западни и наткнулись. За камерой на тросе им просунули рацию, которую Грач схватил, словно голодающий - кусок румяного хлеба. Он кратко и четко обрисовал ситуацию, выслушал обнадеживающий ответ, а когда на том конце волны голос делового бурильщика сменился на задорный голос Ани, едва не пустился в пляс.

Спасатели пообещали, что достанут их в ближайшие два часа.

– Надо вернуться к Хранилищу, – сказал Володя. – Мы там записку оставили неправильную, ее следует сменить. И рацию оставить.

Вика не хотела расставаться с Юрой, но он уговорил ее поддерживать связь со спасателями.

– Да и Гене одному не так скучно будет, - сказал он. – Энергию не экономьте, и разберите вещи на те, которые можно бросить, и те, что взять с собой.

– Кстати, надо все-таки дохлых многоножек упаковать, выполнить последнее желание Жака, – спохватился Белоконев. – Настоящий ученый за подобную находку душу продаст, так пусть изучают гадину. И не смотрите на меня так, голыми руками трогать эту мерзость не стану.

Юра и Володя вернулись не одни – с Ашором и Пат. Счастью Вики не было предела. Они с Геннадием немного посокрушались по поводу гибели Павла Долгова, но благоразумно не стали эту тему педалировать, учитывая ужасное состояние Патрисии.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Вика, имея в виду ее деликатное положение.

Француженка равнодушно пожала плечами.

– Я сочувствую твоей потере.

Пат приняла от нее дымящуюся чашку с бульоном и спрятала глаза.

– Ашор, - позвала она, наблюдая, как иллюзионист натягивает на себя дополнительный свитер и заворачивается в плед, - ты сердишься?

– Нет.

– Я знаю, что неправа, но я компенсировала…

Фокусник вытащил из кармана Ключ и принялся его разглядывать в тусклом свете садящейся батарейки. Вика и ему налила бульон, и он с улыбкой поблагодарил ее, взяв чашку левой рукой.

– Теперь Ключ твой, ты сможешь им корректировать любую ситуацию, делать все, что хочешь, - не унималась Патрисия, - не молчи, скажи мне что-нибудь! Скажи, что прощаешь меня!

Вика хмурилась, вслушиваясь в этот странный монолог. Что-то произошло в Хранилище, что-то нехорошее, опасное – вот и Юра выглядит непривычно тихим и мрачным, и Грача покинула веселость.

Ашор отхлебнул из чашки и произнес:

– Значит, говоришь, этот Ключ мой, и я могу делать все, что захочу?

– Да, все, что захочешь! Я признаю за тобой главенствующее право.

Ашор размахнулся и зашвырнул Ключ в темноту.

Вика ахнула. Белоконев изумленно крякнул, а Пат вспыхнула и совершенно другим голосом, сердито воскликнула:

– Зачем?!

– Зачем?
– повторила за ней и Вика. – Его же теперь в темноте не найдешь.

Ашор печально посмотрел на Завадскую:

– Ты тоже считаешь, что я имею право диктовать условия этому миру, и что соблазн меня не испортит?

– Я тебе верю, - сказала Вика. – Если не ты, то больше и некому.

– Ты поступил чересчур круто, - тихо заметил Громов. – Сам же утверждал, что антарктическое «солнце» не последнее.

Ашор вздохнул:

– Не волнуйтесь, друзья, это был всего лишь фокус. Наверно, он и правда неуместен, - с этими словами он протянул руку, приласкал Патрисию по волосам, поправил воротник расстегнутой телогрейки и выудил откуда-то тот самый Ключ, что они уже считали безнадежно утерянным. – Вот он, а вы испугались!